«Наверное, моя цель уже близко, – думал Кот. – Осталось совсем немного, мы поднимемся на холмы и увидим, что же там за ними. И никаких волков мы не встретим. Они, наверное, спят днем. Лучше бы спали».
У самого подножия холма они остановились и присели отдохнуть на траву, которая здесь пока еще росла, постепенно исчезая по мере набора высоты. Домовой сунул руку в рюкзак, долго в нем копался, а затем медленно вытащил из него маленькую пригоршню сухого корма, перемешанного с несколькими буковыми орешками, которые дал ему в дорогу Лесополосый.
– Это последнее… – вздохнул он и, отделив орешки, аккуратно высыпал корм на землю перед Котом.
– И то дело, – облизнулся тот и тут же набросился на остатки пищи.
Только сейчас Домовой заметил, как изменился его друг за эти дни. Его блестящая и лоснящаяся шерсть потеряла свой шарм, несмотря на все гигиенические процедуры, о которых Кот никогда не забывал. Она стала грязной и пыльной, на носу темнела полоска запекшейся крови – след, который оставил на его мордочке заяц, бока впали, а в глазах была заметна усталость. Но было и еще что-то в его глазах. Какой-то еле заметный, но тлеющий огонек, при взгляде на который можно было понять, что его обладатель не свернет с выбранного пути, что он пойдет до конца не потому, что он силен, храбр и отчаян, нет. Как раз наоборот – обладатель этого еле заметного огонька устал, выдохся, почти отчаялся и сбился с пути, но он продолжает идти потому, что просто не может иначе. Он понимает, что его путь может завершиться трагедией, что его ждут лишения и преграды, что попросту опасно, но он все равно идет вперед, потому что для себя он уже давно решил – с этого пути он не свернет, что бы с ним ни случилось.
Кот расправился с едой и, облизнувшись, посмотрел на Домового.
– Чего смотришь?
– Да просто задумался, – отвел взгляд Домовой. – Подкрепился хотя бы немного?
– Это уже не важно, – сказал Кот, улегся на траву, поджав под себя лапы, и уставился на проплывающие по небу облака.
Домовой уселся рядом и тоже посмотрел вверх.
– Как там твой Зов?
– Он где-то рядом. Зудит в ушах и лапах.
– Там? – махнул головой Домовой в сторону холмов.
– Кажется, да. Где-то совсем близко.
Домовой вздохнул и, подняв с земли камешек, принялся подбрасывать его на ладони.
– Я хотел тебе кое-что сказать, Кот. Знаю, ты забудешь о моих словах через минуту, но все же… Ты просто знай, что у меня никогда, за всю мою жизнь не было такого друга как ты. Наверное, и не будет больше. Сколько раз мы с тобой попадали во всякие передряги, но ты всегда был рядом со мной и поддерживал несмотря ни на что, – Домовой поднялся на ноги и обнял своего друга за шею. – Кот, котик мой рыжий, самый лучший на свете друг, спасибо тебе за…
– Спасибо на корм не намажешь, – перебил Домового рыжий.
– И за это я тебя тоже люблю, – рассмеялся тот и потрепал Кота по голове.
Солнце перебралось на другую сторону неба и принялось медленно опускаться к горизонту. Уставший от земных дел ветерок стих и прилег отдохнуть где-то в кронах деревьев видневшейся вдалеке лесополосы. Вокруг стало тихо и спокойно, и даже мрачные склоны холмов за спинами двоих друзей не могли испортить этот покой летнего дня, готовившегося к завершению.
Домовой, развалившись на траве, разглядывал облака, стараясь не думать о том, через что предстоит сейчас им пройти. А может, и не случится ничего страшного – заберутся они на холмы, посмотрят на закат, да и пойдут не спеша домой, к мисочке с вкусным молоком и теплому шарфу в кладовке. Вот бы так и случилось…
Кот, прикрыв глаза, пытался немного поспать, но мысли не давали ему уснуть, еще и этот зуд в лапах и где-то внутри, между передними лапами. Домовой однажды сказал ему, что там находится сердце. Может, он и прав, а может, и нет. Откуда ему знать, что находится внутри котов, если даже сами коты этого не знают? Кот встряхнул головой, отгоняя от себя страшные подозрения – еще не хватало узнать, что его друг когда-то видел кота изнутри. Такое даже страшно представить.
«О чем бы еще подумать? Хочется о чем-нибудь хорошем… Жаль, конечно, что я не успел спросить у Кого-То про своего папку. Где он сейчас? Наверное, он гордился бы мной, увидев меня, идущего на Зов, такого бесстрашного, отважного и красивого. А вдруг нет? Мог же и подзатыльника дать. Поругал бы меня за то, что я вышел из дома без спроса. Он может… Да нет, точно бы гордился. Я сказал бы ему:
– Пап, посмотри, какой я взрослый! Я уже сам могу выбирать дороги! Кто это со мной? Да это друг мой, Домовой – увязался со мной в путь. Да шучу, шучу. Он хороший, помогал мне в путешествии. Ну скажи, папка, ты мной гордишься хоть немножко?
А он скажет мне:
– Сынок, я всегда знал, что ты у меня молодец!
Нет, не так. Он скажет:
– Сын, ты самый смелый кот на земле!
А вдруг все-таки поругает?
– А ну быстро домой, рыжий неслух!
Нужно будет сразу у него спросить – собирается он меня ругать или хвалить. Если будет ругать, то лучше отойти подальше, чтобы Домовой не услышал, а то потом смеяться будет с меня еще сто лет. А вот если соберется папка похвалить, то пусть слушает. А я буду стоять вот так, гордо и поглядывать на Домового – пусть знает, с кем он живет.
– Папка, папка… Ты только никому не рассказывай, ладно? На самом деле никакой я не смелый, просто этот Зов выгнал меня из дома, а что мне оставалось делать?
Нет, не буду я ему такое говорить. Пусть лучше думает, что я смелый. Папки, наверное, всегда хотят так думать про своих детей, вот и мой пусть так думает. Интересно, а что мамка бы сказала? Она точно расстроилась бы. Мамки – они такие, всегда расстраиваются. Ну ничего, я же кот, а не какая-нибудь кошка! Точно, папка бы ей так и сказал:
– Он же кот, а не какая-нибудь кошка!
И мамка снова расстроилась бы, ведь она тоже кошка. Сложно это все, сложно…»
Кот открыл глаза и широко зевнул. Бросил взгляд на холмы и тихо замурлыкал себе под нос:
Спи, пушистик, засыпай, ни о чем не думай.
Мама рядом, так и знай, ноченькой угрюмой.
Я согрею, накормлю, вырастешь здоровым,
Повзрослеешь – отпущу в мир большой, суровый.
Домовой, услышав знакомую песенку, сел на траве, обхватил колени руками и положил на них голову.
Если вдруг услышишь клич летом иль зимою,
Не пугайся, это Зов манит за собою.
Голос предков, голос крови поведет по свету,
Не противься, страх отбрось, и за ним последуй.
Он не любит домоседов, старых и ленивых,
Зов всегда звучит в сердцах молодых, строптивых.
Но не будет все легко, даже не надейся,
Гордо голову подняв, иди, ищи и бейся.
– Если хочешь, можешь тоже подпевать, я тебе разрешаю пользоваться этой песней, – благородно расщедрился Кот, и они вдвоем затянули следующий куплет. Домовой плохо знал слова, ведь он слышал эту колыбельную всего один раз в жизни, но ему очень хотелось поддержать друга, поэтому он просто повторял слова за Котом.
И в награду ты получишь целое богатство,
Ты познаешь этот мир, ты отыщешь счастье.
Дружбу новую найдешь, старую – проверишь,
Силу в лапах обретешь, в чудеса поверишь.
Только раз услышав Зов, не остаться прежним,
И останется смириться перед неизбежным.
А пока, пушистик, спи, ни о чем не думай.
Мама рядом, так и знай, ноченькой угрюмой.
Закончив петь, Кот немного помолчал, а затем одним прыжком поднялся на все четыре лапы.
– Я иду, мам, ты видишь? – произнес он в пустоту и, подняв хвост, направился вверх по склону холма.
Домовой подхватил пустой рюкзак, накинул его на плечи и поспешил за своим другом – навстречу, быть может, к последнему приключению.
Глава двадцать пятая,в которой друзья делают географическое открытие, а Домовой обнаруживает страшную находку
Даже для нас, людей, живущих в мире походов в магазин за продуктами, пробежек по утрам, удобной обуви и ортопедических стелек, порой становится катастрофой отключение лифта в доме. Мы с ужасом смотрим на лестницу, по которой нам придется взбираться к своему жилищу, вздыхаем, сокрушенно качаем головами, мысленно ругая работников жилищного хозяйства, но все же решаемся и делаем первый шаг. Но мы-то знаем, что в конце пути нас ждет теплое уютное гнездышко, где мы сможем отдохнуть от тягот прошедшего дня, место, где мы, никуда не спеша, поужинаем, заварим вкусный чай, а затем ляжем в удобную постель и будем безмятежно спать до самого утра, не опасаясь за свою безопасность.
Наши друзья находились не в таких тепличных условиях. Мало того, что холмы таким маленьким существам вовсе не кажутся безобидными неровностями рельефа – для Кота, за всю свою жизнь покорившего лишь лестницу на чердак, и для Домового, предпочитающего любым походам уютные посиделки в кладовке, этот подъем уже в самом начале превратился в тяжелое испытание. Кот переставлял лапы, опустив вниз и хвост, и голову. Его усы поникли и он цеплял ими травинки, которых по мере подъема становилось все меньше. Мягкая земля равнины постепенно сменялась суровой каменистой поверхностью с изредка торчащими из нее кустами синеголовника. Домовой тяжело дышал за его спиной, стараясь не отставать от своего друга. Рюкзак, хоть и пустой, но все же натирал ему плечи, а лапти уже давно расплелись и держались на ногах каким-то чудом.
Солнце еще ниже опустилось к горизонту, до заката оставалось всего несколько часов, когда друзья, наконец, выбрались на вершину холма. Но даже эта маленькая победа совсем их не обрадовала, потому что за небольшим распадком они увидели еще один холм, а за ним – другой. Дело в том, что холмы имеют одно забавное сходство с живыми существами нашего мира – они тоже не любят одиночество, и если вы увидели один холм, то, скорее всего, при внимательном рассмотрении, рядом с ним вы заметите и еще парочку. Эти холмы не стали исключением и на деле оказались целой холмисто