– А вы что думаете? – рискнула спросить я, и Стром улыбнулся недобро:
– Как я уже сказал, это вопрос для философов, Хальсон. Но в одном ястребы сходятся: я пока не встречал ни одного, который не просил бы, если придётся, отключить его тело от капсулы. Мы не снитиры – и без неё тело умирает быстро и практически безболезненно.
– Раны, которая получает душа, отражаются на теле в капсуле, нам так рассказывали. – Чем больше я нервничала, тем больше вопросов хотела задавать. – Как это возможно?
– Вероятно, мы узнаем ответ, когда связь между душой и телом будет полностью изучена. Пока что до этого далеко. В том числе потому, что ни у кого, кроме ястребов, это не получалось, а ястребы слишком ценны, чтобы расходовать их на столах у кропарей, где они кромсали бы их так, как кромсают снитиров. Некоторые не против уступить тела науке – но душ-то в них тогда уже нет, так что и польза невелика.
Миссе тихо пискнула.
– А как работает капсула? – торопливо спросила я. – Вот эти кнопки, например, и рычаги. Зачем они? Капсулой управляет кропарь?
Стром принялся объяснять, всё ещё не обращая внимания на затруднения Кьерки, которому явно пригодилась бы помощь.
Мне показалось, что Эрик Стром очень доволен, что я задаю много вопросов, но почему, я понять не могла. Время от времени он пытался вовлечь в наш разговор Миссе, но это было напрасной тратой сил, и в конце концов он сосредоточился на мне. Стром терпеливо отвечал, и только рассказав всё, что я хотела знать, перевёл взгляд на Кьерки:
– Что ж, нам пора переходить в зону охотников.
Пока мы шли туда по очень длинному коридору, успокоившийся и повеселевший Кьерки принялся рассказывать о других центрах – и точках входа в Стужу, рассеянных по южной окраине Химмельборга.
Эрик Стром молчал. И я тоже – мы с Миссе продолжали идти рядом с ним, и я боролась с парадоксальным и невыносимым желанием спросить о том, что так давно меня терзало.
Что случилось с его охотником? Почему он не найдёт нового? Почему для него делают исключения? Как ему удалось стать легендой?
Он так любезно отвечал на прежние мои вопросы, что легко было расслабиться, обмануться и представить, что он так же спокойно ответит и на эти.
Я вспомнила наш разговор в поезде. Если однажды Эрик Стром захочет расспросить меня о том, что случилось в детстве, вряд ли у меня получится отвертеться. Но что если тогда я смогу рассчитывать на ответную откровенность?
Пустые мечты. Только в книжках легендарные ястребы легко и просто выдают желающим свои секреты.
Мы вступили в зону охотников.
Больше всего она напоминала склад – ряды, ряды, бесконечные ряды деревянных кабин с резными дверцами, в каждой из которых могли уместиться два человека, не больше. По левому ряду шли кабины, на дверцах многих из которых бронзовели таблички с именами. По правую руку табличек не было.
Здесь, в отличие от зоны ястребов, пусто не было. Тут и там сновали люди в серой форме.
– Дежурные кропари, – сказал Кьерки, приветствуя их, – любезно согласились сопровождать вас сегодня.
«Как будто у них был выбор, а всё это – увеселительная прогулка».
– …Когда ваша служба начнётся, за каждым из вас будет закрёплен постоянный кропарь – и постоянная кабина. Сейчас выбирайте любую по правую сторону. Внутри будет всё необходимое. Разденьтесь до белья и нажмите на кнопку у двери. К вам подойдёт кропарь для осмотра. После этого – можно одеваться. Вас учили подгонять снаряжение, но, когда закончите, снова подойдите к дежурному кропарю. Он ещё раз проверит ваше самочувствие и убедится, что снаряжение подогнано верно.
– Если кому-то плохо, – пролепетала Миссе, вскидывая руку, – идти сегодня нельзя, да?
Это было ужасно. Видеть, как она делает это раз за разом, несмотря на все благие советы и предостережения людей, которым было на неё не плевать. Я покосилась на Эрика Строма и увидела, что он смотрит на Миссе со смешанным выражением жалости и чего-то ещё. Сомнения?
– Если кому-то плохо на самом деле, – сказал Кьерки, делая мягкий, но заметный акцент на этих последних словах, – кропари это заметят. Возможно, тебе стоит подойти к кропарю до того, как выбрать себе кабину.
Миссе рванулась было в сторону кропарей, но я вцепилась в её рукав, дёрнула на себя.
– Что?
– Миссе, если ты хочешь дурить, на здоровье, – прошептала я, снова услышав проклятый голос старшей сестры, прорезавшийся у меня в такие моменты помимо воли. – Но если ты продолжишь себя позорить, больше не жалуйся мне по вечерам, ясно? Возьми себя в руки.
Возможно, это было жестоко, зато сработало. Нижняя губа у неё задрожала, но Миссе подняла подбородок повыше и свернула в сторону кабин.
Мои товарищи по-разному подходили к выбору. Кто-то метался, кто-то высчитывал что-то по номеру, видимо, следуя суевериям, кто-то бежал к первой попавшейся.
Я зашла в первую же свободную кабину, плотно закрыла за собой дверцу и только тогда позволила себе недолго постоять, прижавшись к стене, прикрыв глаза, медленно вдыхая и выдыхая, следя за путешествием воздуха сквозь собственные лёгкие.
Теперь – к делу. Я нажала на большую круглую кнопку, и кропарь появилась сразу, как будто ждала за дверью. Девушка чуть старше меня самой – деловитая, с растрёпанным пучком, она едва ответила на моё приветствие.
Померила пульс, посветила в глаза и горло тонким валовым огоньком на длинном гибком щупе. Взяла мою руку, протёрла тряпицей с резким запахом трав.
– Сейчас будет немного больно.
Не соврала – рука у неё была менее лёгкая, чем у кропарей Гнезда. Я почувствовала прокол – а потом обжигающую боль от эликсира. Сложно было с чем-то сравнить эту боль – тогда я ещё не обжигалась слюной из пасти орма.
На руке у меня явно должен был появиться очередной синяк – один из многих, и, заметив мой взгляд, девушка слегка похлопала кожу.
– Потом вам установят разъёмы. Тогда никаких проблем не будет.
Среди препараторов принят был этот оптимистичный настрой. Разъём установят, вы будете служить долгие годы, закончите, когда хочется, перевезёте родных в столицу, и пенсия будет такая, что хватит им всем…
– Раздевайся.
Как нас учили в Гнезде, я быстро разделась до белья – холодок пробежал по коже, как чужой взгляд. Кропарь помогла нанести на кожу прозрачную липкую мазь из баночки – особенно густо на лицо, шею, корни волос, но ни одного участка мы с ней не пропустили. В этом не было ничего волнующего – она действовала быстро, и её руки были холодными.
– Это сер – мазь из кожи эвеньев. Защитит от обморожений.
Об этом нам рассказывали, но, видимо, частью её работы было всё мне объяснять.
– Теперь надевай струд. Когда выйдешь, я посмотрю ещё раз.
Я надела на себя струд, костюм охотника. Белый, под цвет Стужи, не пропускающий воздуха, плотно прилегающий к телу, надёжно охватывающий ноги и руки, шею под горло.
Подладив его под себя, затянув шнурки у ворота, на запястьях, поясе и под коленями, я надела сапоги – великоваты, но мне не хотелось никого беспокоить из-за такой малости, натянула на голову капюшон, убрала под него косы, чтобы ни волоска не выбивалось. Проверила плащ-крыло за спиной – мы тренировались планировать на таких с небольшой высоты в тренировочном зале. Костюм не стеснял движений, и я представила, как в случае необходимости выбрасываю плащ отточенным, резким движением – и прыгаю вниз с ледяного обрыва. В желудке неприятно заныло. Плащ позволял планировать только с высоты и двигаться в потоках ветра. Мы ещё ни разу не прыгали с вышки – и я совсем не была уверена, что смогу использовать его сейчас, если потребуется. Почему нам выдали струды с плащами? Просто потому, что так положено, или потому, что они могли нам пригодиться?
«Угомонись. Ты не Миссе».
Теперь оставалось надеть специальную маску – очки защищали глаза, мембранный клапан позволял дышать согретым воздухом, но при этом не разводить у губ сырость – как случалось на обычном холоде при поднятом до глаз воротнике или шарфе.
Я подняла с пола мешок, прикреплявшийся под крылом. По уставу в нём должны были находиться запас воды и еды, согревающий эликсир, запас сера, медицинский пакет, ткань для ремонта струда, запасные очки, запасной клапан. На поясе и за спиной должно быть оружие – копьё, праща, рогатка, сеть – но в этот раз нам его не дали.
Я вышла из кабины, не давая себе больше времени подумать ни о плаще, ни о струде – и столкнулась с Эриком Стромом и Кьерки. Оба они тоже были одеты в струды.
– Плащи можно было бы в этот раз и не надевать, – заметил Кьерки, но Стром покачал головой.
– Не стоит внушать никому ложные иллюзии.
Кропарь снова осмотрела меня и, одобрив, допустила до построения, в котором уже толпились другие рекруты. В одинаковых белых струдах мы стали неотличимы друга от друга. Снежные хлопья, которые вот-вот полетят, чтобы смешаться с холодными ветрами Стужи. От этих мыслей мне стало не по себе, и я заставила себя сосредоточиться на том, что говорил нам Стром.
– …Не стоит обманывать себя тем, что это ваш первый выход – тренировка, знакомство, экскурсия. Зовите как хотите… Не бывает безопасных выходов в Стужу. Да, вас много, да, вы с сопровождением – и да, сейчас мы идём от самого безопасного выхода. Сюда редко забредают снитиры, и поэтому охотники почти никогда не начинают отсюда. Но вы не в безопасности. В Стуже вы никогда не в безопасности. Поэтому помните всё, чему вас учили, ведите себя осторожно и слушайте, что вам говорят.
Кьерки сделал шаг вперёд:
– Мы выйдем в пространство Стужи и пройдём до первой вешки, развернёмся и пойдём обратно. Ваша главная задача – смотреть в оба и прислушиваться к своему самочувствию. Эликсиры и сер обеспечат вам защиту, ваше усвоение проверено много раз… Но бывает всякое. Иногда Стужа действует на человека непредсказуемым образом. Часто некоторым нужно больше времени, чтобы привыкнуть. Понадобится несколько таких походов – потом у каждого из вас появится наставник, и вы будете двигаться в своём темпе. Сейчас – разбейтесь, пожалуйста, на пары…