– Тогда парители ведь должны тщательно проверяться перед тем, как куда-то лететь, так?
Олке кивнул:
– Всё верно. Но сговор препараторов на разных уровнях – в том числе членов экипажа парителей – дал бы неплохие результаты.
– Для злоумышленников неплохие, – заметил Вэл уныло. – А вот для нас – очень даже плохие.
– Спасибо, Орте. Я думаю, Гарт меня понял.
– Да. Что именно от меня требуется?
– Я хочу, чтобы ты взял на себя дежурства от нашего отдела. Сейчас там работают парни из отдела, занимающегося вопросами чёрного рынка. Они так же привлекли к делу охранителей. Работают под прикрытием, но пока негусто.
– Никто пока не знает, что ты работаешь с нами. – Мем зажгла трубку, и тяжёлый густой дым снова повалил клубами, заструился по комнате. – Ты новенький и в городе, и среди препараторов.
– Общежитий препараторов несколько, – добавил Олке. – Даже в столице препараторов слишком много, чтобы все знали друг друга в лицо. Мы не знаем, кто именно задействован во всей этой авантюре. А значит, не можем доверять никому. Ты мог бы помочь, потому что можешь заметить что-то, не привлекая лишнего внимания.
– Звучит весело. – Ульм не хотел показывать заинтересованность, но его невольно охватило возбуждение сродни тому, что сопровождало их с Сортой и Гасси детские игры. Возможно, жизнь детектива в Химмельборга окажется не менее захватывающей, чем приключения путешественника.
– Зацепок у нас мало. Информаторы говорили о короткостриженной женщине с родинкой на щеке. Также упоминали высокого мужчину в фуражке. На этом всё. Глаза его не засекли, а описания, которые дали очевидцы, расходятся. То усы, то борода. Неизменен только рост. Двух других участников разговора информанты не смогли описать, но они упоминали леснянку.
– Леснянку? Птицу?
– А он сообразительный, – Мем хмыкнула. – Да, птицу. Очевидно, это был какой-то шифр, код, послание.
– …Которое могло уже много раз поменяться, разве нет?
– Разумеется. И наверняка поменялось.
– То есть вы ищете что-то, в существовании чего никто до конца не уверен?
– В философском смысле, – заметил Олке. – Все мы ищем то, в существовании чего до конца не уверены. Так что ничего нового, Гарт.
– В обычное время мы бы загрузили тебя бумажной работой по самые уши, – доверительно сказала Мем, попыхивая трубочкой. – Ты бы света белого не взвидел…
– Она не шутит, – заметил Вэл уныло.
– …Но именно сейчас нам как никогда нужно новое лицо, минимально испорченное эликсирами и прочей дрянью. Некоторые препараторы неплохо чувствуют друг друга – издержки Стужи, в одном из многих вариантов. Олке провёл тебя сюда с заднего хода – и так же ты покинешь здание, если согласишься работать. Продолжишь жить в Коробке, а контактировать будешь только с Олке напрямую.
– То есть мои тренировки по усвоению прекратятся, так? – быстро спросил Ульм, и Мем хмыкнула:
– Шустрый какой. Нет, нам нельзя привлекать лишнего внимания. А исключения – это всегда лишнее внимание. То, что вы получаете сейчас, – мелочь по сравнению с тем, что скапливается в теле спустя годы службы.
– Кроме того, рано или поздно тебе всё равно придётся работать с тем, что даёт нам Стужа, – добавил Олке. – Возобновлять усвоение после долгого перерыва – больший удар по организму, чем равномерные тренировки. Механикеры принимают эликсиры и держат тела в тонусе, даже если взаимодействуют с препаратами время от времени. Станешь делать перерывы – каждое неожиданное воздействие будет наносить такой удар по тебе, что ежедневные тренировки покажутся девичьим поцелуем. Так что мы позаботимся о том, чтобы ты не делал глупостей.
– Большое спасибо.
– Не за что. – Огонёк трубки подмигнул ему из клубов дыма. – Не трать больше наше время, фокусник. Есть и другие, языкастые проныры, деревенские дурачки с виду. Мы поговорим с госпожой Сэл. От части тренировок тебя освободят, якобы для консультаций с наставником. И иногда ты действительно будешь приходить на эти консультации – для отвода глаз…
– Но-но-но, – нахмурился Олке. – Я планировал учить его чему-то полезному, Мел.
– …Так у тебя будет больше времени. Ну что? Согласен?
Унельм не без труда сдержал кашель.
– Игры в шпионов в Парящем порту? Кто вообще мог бы от этого отказаться?
– Гарт у нас мечтал повидать дальние страны, – сказал Олке, и Вэл прыснул. А вот госпожа Мереми не засмеялась:
– Достойная мечта. Не вешай нос, юноша. Поверь: если сработаешься с нами, повидаешь в одном этом городе такого, что никакие дальние страны тебе больше не понадобятся. И помни: привлечёшь к себе внимание или помешаешь охранителям – найдём кого-то другого.
– Вы умеете воодушевить. И что же, никакого… Ну, оружия или ещё чего-то подобного? Никаких тайных сигналов?
– Оружие? Ты, верно, шутишь. Твоя задача проста: подать сигнал, если увидишь что-то подозрительное. Дай руку. Ну, живей.
Старуха достала из ящика стола тонкий жёлтый мелок и провела им по коже Ульма, рисуя круг на запястье.
– Что это?
– Он из хаарьей желчи. Будешь рисовать такой каждое утро. То же самое буду делать и я. – Мем закатала рукав рубахи, и Ульм увидел, что вся её рука испещрена жёлтыми кружками от локтя до начала кисти.
Связь с другими оперативниками? Другими отделами? Или пресловутыми «информантами», выслеживающими для Олке и Мем желанное убийство? Ульм решил не интересоваться.
– Если увидишь что-то подозрительное, незаметно коснись мелком центра кружка. Помощь придет быстро.
– Удачи, Гарт, – сказал Вэл, вытягивая из-за спины толстую папку. – Я надеюсь, ты будешь с нами.
– Неужели со мной заскучал, Орте? – спросила Мем. Вэл смешался, и она закаркала, выкашливая тёмные клубы дыма.
– Ваше курение убьёт меня быстрее, чем эликсиры, – сказал он хмуро, но старуха только рукой махнула.
– Тебе и в самом деле не помешает ровесник в отделе. Становишься нытиком, спасу нет. А ты что стоишь, Гарт? Остались вопросы?
– Только один. В порту дорогая еда. Да и обеды наверняка пропускать иногда придётся. Могу я…
– Вот наглец! – но Мем выглядела довольной. – Деньги начнёшь получать, когда тебя оформят в штат. Если оформят. До тех пор – иди с глаз моих, фокусник.
– Я провожу тебя до другого выхода. – Олке мягко взял его за локоть. – Погуляй немного где-нибудь, прежде чем возвращаться в Коробку. И до встречи!
В Коробке Ульм долго не мог успокоиться – мерил шагами комнату из стороны в сторону, жалея, что Луделы, судя по отсутствию обуви перед дверью, нет дома. Может, на этот раз он нашёл бы способ уломать её.
Это помогло бы отвлечься – раз думать не выходило.
А думать было необходимо. Что-то во всей этой истории не сходилось. Бросать новичка на реальное дело, вот так, без подготовки? Неужели Олке не боится, что он может напортачить? Если так, испытание фототипами должно было очень его впечатлить. С другой стороны, не сам ли Олке говорил, что ищет то, что словами не описать?
Ульм взъерошил волосы, хмыкнул. Он не страдал нехваткой самоуверенности – но, кажется, сейчас здравомыслие будет полезнее.
Возможно, его выбрали просто потому, что он и без того каждый свободный вечер проводил в Парящем порту – или внизу, неподалёку. Многие в Коробке знали о его страсти, и, начни он там бывать чаще, это не вызвало бы никаких подозрений.
Унельм подумал о Парящем порте – его запахах, звуках, яркой мешанине цветов – и ему захотелось отправиться туда немедленно.
Конечно, стоило бы обдумать план, решить, с чего начать – с другой стороны, разве не в порту ему думалось лучше всего?
Он отправился туда, пропустив ужин. Ульм покривил душой, говоря о дороговизне еды в порту – на самом деле, он уже вдоль и поперёк изучил окрестные кабаки, и в некоторых можно было плотно перекусит меньше, чем за десятую химма. В сомнительной компании – но что с того? Там даже иностранцев можно было встретить – большинство наверняка получили путевое разрешение, честь по чести…
Унельму нравилось представлять себе, что все они, как один, – нелегалы, пираты, шпионы. Он жадно вслушивался в их разговоры, различая акценты и языки, а потом, у себя в комнате, пытался повторить услышанное.
Сегодня, как и всегда, Парящий порт кипел, как содержимое котла, переливался через край приезжающими и уезжающими, торговцами и покупателями, носильщиками и зеваками вроде него самого…
Ульм заплатил, чтобы подняться наверх, и медленно пошёл вдоль главной артерии Парящего порта, рассеянно разглядывая парители, готовящиеся к взлёту вдалеке, и разноцветные толпы. Он не знал, что именно ищет – вероятно, мысль, идею, зацепку – что-то, что поможет ему понять, в каком направлении двигаться.
Где он сам стал бы встречаться для чего-то преступного? Уж вряд ли здесь, на глазах у десятков охранителей и множества гуляк. В многоярусном Парящем порту, одинаково похожем на торт или муравейник, хватало укромных уголков – террас, забегаловок, лавочек, нужников…
Как узнать, где именно могли обретаться девушка с родинкой, высокий мужчина и другие заговорщики? Тут каждый второй подходит под настолько размытое описание. Может, Олке и Мем просто посмеялись над ним?
Дурацкая шутка.
Ульм шёл, куда несли ноги, – к одним из бронзовых ворот, за которыми сидел на согнутых «ногах» паритель. Крылья опущены, глаза-окошки прикрыты. Таким – усталым, опустевшим, покинутым пассажирами и командой – отчего-то он выглядел даже более живым, чем в полёте.
– Подскажи мне что-нибудь, приятель, – пробормотал Унельм. – И однажды я вытащу отсюда нас обоих. Как тебе такое предложение?
– Ульм! С кем ты разговариваешь?
Лудела. Глаза хитрее, чем в их последнюю встречу, волосы убраны в два маленьких пучка на затылке, испорченная улыбочка кривится на левый бок, в руках – яблоко в карамели на палочке. Карамель подтекала, и Лудела нарочито медленно слизнула её розовым язычком.
– Молюсь Миру и Душе, чтобы однажды снова оказаться в твоей постельке. Что ты здесь делаешь?