– Там много. Я не знаю точно… Десять тысяч химмов. Может, больше.
Ульм присвистнул:
– Это действительно гора денег. Зачем ему столько? Понимаю, вопрос глупый, но ведь Мел из знатной семьи, разве нет? Что, родители перестали давать ему деньги на камзолы и конфеты?
Лудела задрала нос – эффект немного подпортило, что она всё ещё продолжала шмыгать им.
– Это тебя не касается.
– Ну, конечно.
«Всё из-за меня». Не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда планировал потратить деньги дружок Луделы.
– Глупая была идея. Ты думаешь, никто бы не заинтересовался, откуда у него столько?
– Это тебя не касается, – повторила Лудела, но в её голосе не было прежней уверенности. Видимо, на этот раз она выбрала дружка себе под стать – такого же бестокового.
– Слушай, это очень благородно с его стороны – пытаться выкупить тебя, или выбить тебе местечко в экипаже, или что он там собирался делать. Но, возможно, тебя утешит то, что затея изначально была слишком опасной – и почти наверняка провальной.
Почему-то Лудела вздохнула как будто с облегчением – возможно, не стоило ему спешить со своими предположениями, но отступать было поздно. Кроме того, мотивы её приятеля к делу не относились. Может, диннский сынок планировал купить ей кровать из чистого золота – что с того? Главное – выйти на его заказчиков. Мел и его идиотские идеи – дело десятое.
– Спасибо за утешения, ты всегда умел меня развеселить.
– Не за что. Лу… Ты расскажешь мне, как выйти на заказчиков? Скажи, где их искать… И Мела никто не тронет.
– Да я бы и рада уже… – пробормотала она. – Но я понятия не имею, где их искать. Ты что, думаешь, что он со мной таким делится?
Проклятье.
– Вот как.
– Я же говорила. Пару раз видела, что он ускользает ночью… Подумала, он ходит к другой девчонке, ну и припёрла его к стенке…
Что-что, а это Лудела умела – Унельм почти посочувствовал незадачливому преемнику.
– Вот он и рассказал мне, просто попросил пообещать, что я ничего никому не скажу, потому что после последнего дела он точно это делать не будет – такое у них было условие.
– Подумай ещё разок. – Главное – не умолять, не дать ей услышать отчаяние или чрезмерный азарт в его голосе. Может, Лудела и не сумела бы написать книгу или победить в математическом конкурсе, зато чувствовать эмоции других людей умела неплохо – и забывать об этом не следовало. – Какая-то деталь… Может, пароль или место встречи. Любая мелочь может помочь мне – а значит, и ему.
– А с чего мне тебе верить? – вдруг спросила она, и это был хороший вопрос – Значит, внутренне она была готова решиться на что-то… Но всё ещё сомневалась. – Вдруг я помогу тебе, а Мел потом всё равно вляпается в беду? Тогда что?
– Справедливый вопрос. – Книжная, выверенная реакция. Ульм всегда подозревал, что её истинное предназначение – выиграть время. – Ты действительно не можешь знать. Но, честное слово, Лу… Если ты не поверишь мне – его ждут неприятности посерьёзнее. Я уже сказал – заставлять тебя я не могу…
– Ещё бы!
– А и мог бы, не стал бы.
Они помолчали, наблюдая, как муравьи, объединив усилия, утаскивают самый крупный комок хлеба в сторону своего дома, похожего на высокую лохматую шапку.
– Если я тебе помогу, – начала Лудела, и Унельм заставил себя продолжать смотреть на муравьёв – только на муравьёв, чтобы не дать ей заметить хищный блеск, который почти наверняка зажёгся сейчас в его глазах, – Мел… Узнает о том, что это я?
– Нет, не узнает. – Унельм был уверен, что придумает что-нибудь. Судя по первым впечатлениям о Меле – и тому, что он узнал от Луделы – паритер у неё принципе был не из догадливых.
– Есть один способ, – пробормотала Лудела. – Я не знаю, где они собираются, когда тоже не знаю… Но мы ночуем вместе, а уходит он всегда по ночам. Когда он уйдёт…
– Ты подашь мне знак! – Унельм нащупал в кармане хаарий мелок. – Я знаю как.
– Но если ты проследишь за ним, как сможешь защитить его?
– Это моя забота. – Унельм хотел бы чувствовать ту же уверенность, что звучала сейчас в его голосе. Деваться в любом случае было некуда – он чувствовал, что воронка вымысла затягивает его – как в детской игре – и ещё не зная, чем кончится дело, он уже не смог бы от него отказаться.
Миссе. Решение
Прошло ещё несколько дней, и сомнений не осталось.
Теперь ей казалось, что их не было с самого начала – что она почувствовала, что случилось, ещё тогда, в тот раз, который не просто так показался ей особенным.
Его шёпот и улыбка – совсем такие, как раньше, до того, как они поссорились из-за Рорри, Стужи, её опоздания…
Он говорил ей, что с ней забывает обо всём, и вот теперь Миссе стояла перед окном в своей комнатке, прислонившись лбом к стеклу. Стекло казалось раскалённым – хотя за окном падали на влажную брусчатку последние листья.
Миссе тупо разглядывала собственное отражение – вторую, призрачную Миссе, светлую, полупрозрачную. Безупречная кожа, сверкающие в свете валовых фонарей глаза… Быть может, именно такой её видел Лери?
Ещё несколько недель назад, осознав, что случилось, она бы побежала к нему сразу, немедленно… Но не теперь.
Как вообще это могло случится? Лери столько раз повторял ей, что он осторожен, что всё обойдется, что того, что заставляло её время от времени испуганно сжиматься в его руках, просто не может произойти… И вот теперь того, что она стеснялась называть даже в собственных мыслях, о чём впервые заговорила с ней мать, стыдливо краснея и объясняя путано, не происходило уже слишком долго, чтобы списать это на простую случайность. Миссе знала, что препараты влияли на некоторых девушек, но её тело продолжало работать точно, как часы, – до этого момента.
Теперь Миссе вспомнила, как будто это было вчера, наставления госпожи Сэл… Нет, не наставления – предупреждения. Она ведь ничего не запрещала им, и это было самое ужасное. Ответственность была полностью на Миссе – и вот, пока другие рекруты, такие, как Сорта, без устали отрабатывали удары, зубрили анатомию, практиковались в стрельбе, она млела в объятиях Лери, и его похвала была ей куда важнее, чем все наставники Гнезда, вместе взятые.
Что говорила госпожа Сэл? Что ей делать? К кому идти?
Миссе рассеянно провела пальцем по оконной раме. Палец потемнел. Стал, как кожа вокруг изменённого глаза Сорты – будто припорошённым чёрным пеплом.
Ребёнок в ней. Будет ли он таким же? Изменённым? Пепельным? Почерневшим?
Её замутило.
«Немедленно обратитесь к кропарю», – вот что сказала госпожа Сэл. Не теряйте времени. Не дурите. Идите к кропарю, сдайтесь ему на милость, чтобы… Что?
Миссе ощупью пробралась к кровати, забралась под одеяло, натянула его на голову. Темнота не могла защитить её – и всё-таки ей стало немного легче.
«Вот что ты должна сделать», – шепнула ей темнота. – «Сними с лица одеяло. Умойся. Приведи себя в порядок, чтобы никто в Гнезде не увидел, что твоё лицо заплакано. Иди в корпус лазарета. Если кто спросит – скажи, что болит голова».
– Нет, – прошептала Миссе и всхлипнула, но темнота не унималась.
«Да. Подойти к главному кропарю. Госпоже Сэл или тому, кто её заменяет. Ты не первая и не последняя, кто приходит к ним с этим. Что они могут тебе сделать? Посмотрят презрительно или с жалостью. Снимут часть баллов в рейтинге – что ж, посмотрим правде в глаза, твой и без того был не велик. Больно? Возможно. Но уже через несколько дней ты будешь свободна. Всё будет как раньше. Никто не узнает. Никому не будет дела…»
– Это неправда.
«Правда. Никому нет дела до тебя и твоих проблем, Миссе. Твоя мама хочет получать от тебя только успокаивающие письма – потому что вы обе знаете: она тебе не поможет. Твои приятели по Гнезду приходят в твою комнату поболтать и посмеяться. Твой охотник…»
– Рорри, – прошептала Миссе. – Рорри есть до меня дело. Он…
«Он тебе не поможет. Более того – начнёт тебя презирать. Он поймёт, почему всё это время ты подводила его, роняла на него стойки, была слишком медлительной в Стуже, отвлекалась, мешала… Поймёт, что всё это время удовольствия были для тебя важнее, чем его жизнь».
– Это не так, – всхлипнула Миссе. – Не так!
Темнота молчала.
Несколько минут Миссе ждала, но всё было тихо. Она стащила одеяло с головы, подошла к зеркалу. Щёки заплаканы, ресницы слиплись, волосы – всклокоченные.
Она вспомнила, что ещё недавно шептала спасительная темнота.
Умыться.
Привести себя в порядок.
Взяться за ручку двери…
А потом новая мысль возникла в её затуманенном мозгу – яркая, неопровержимая, как удар молнии.
Лери!
Миссе вздрогнула – и опустилась на стул, так и не дойдя до двери.
Как она могла сразу не подумать о Лери? Ему-то точно было до неё дело. Он придумает, что делать. Он ей поможет…
«Я всегда осторожен», – вспоминала она. – «Не волнуйся, милая. Ничего не случится»…
Он повторял это так часто, что сейчас его голос воскрес в памяти легко, словно Лери сидел рядом. Миссе прикрыла глаза и представила, как нежные пальцы – пальцы, не знавшие работы – утирают слёзы с её щек.
Но сразу вслед за этим она вспомнила и другие его слова – слова, ранившие её сильнее, чем холод Стужи.
В день, когда она опоздала, он не только волновался за неё или ревновал к Рорри. Много худшим было то, что он заподозрил её в корысти. В том, что за его счёт она надеется выбраться из Гнезда, перестать быть препаратором. Так несправедливо – ведь в тот злополучный день это он наткнулся на неё, когда…
Злополучный? Она и вправду подумала про день их знакомства именно так?
Счастливый день. Самый счастливый день на свете – вот как они с Лери называли его. Всё было как в сказке: прекрасная дама в беде, рыцарь, пришедший на помощь… А после: место, где они двое прятались от мира, блеск драгоценных камней на её коже, тепло очага… Шагающие сады. Храмовый квартал. Их маленькая квартирка на улице Первовладетелей…