Но никогда – сердце города. Никогда – прогулки перед дворцом владетеля. Никогда – она в дорогом наряде, опираясь на его руку, входит в дворцовый парк…
«Господин Лери Селли со спутницей».
Как-то раз Лери думал взять её с собой на приём для знати. Планировался маскарад – и в шутливом наряде эвеньевой феи или матушки Стужи её был не узнал никто. Несколько дней она заглядывалась на накладные ушки или белые вуали в блёстках на витринах магазинов. Ещё несколько – уже увидев, что Лери теряет энтузиазм – о том, как смастерить изящный наряд собственноручно. Но он передумал, и они не пошли, и тогда ей показалось, что дело в деньгах – но дело было не в них, конечно… Она просто заставила себя не думать, забыть, избегать даже в мыслях…
«Он не хотелось с тобой ничего серьёзного. Не хотел с самого начала».
Эта мысль была такой ужасающей, катастрофической, что холод продрал по коже, как в первый миг в капсуле.
– Нет, это не так, – сказала Миссе вслух. – Это неправда.
«Почему тогда он говорил о том, что ты хотела выбраться из препараторов за его счёт?»
– Он ревновал. Он обиделся…
«Или искал повод от тебя отделаться?»
Губы Миссе дрожали.
Ветка дерева стукнула в стекло от порыва ветра, и Миссе подпрыгнула от неожиданности. Ей показалось, что в животе у неё что-то шевельнулось – конечно же, только самовнушение, на таком раннем сроке там ничего не могло шевелиться.
У людей. А у препараторов?
Миссе плотно закрыла глаза, запрокинула голову, не чувствуя, как слезы катятся по лицу одна за другой. Чужие слёзы на чужих щеках. Грязные полосы отчуждения.
«Моя маленькая жена».
Голос Лери спасительно, нежно прозвучал в её памяти, и Миссе вытерла слёзы. Осторожно, будто не к своему, она прикоснулась к животу. Он показался ей более тёплым, чем обычно, но в остальном – живот как живот.
Впервые она позволила себе представить ребёнка – крохотные ручки и ножки, красные пяточки, бессмысленный взгляд, пушок на большой голове, улыбчивый рот, нежные пальчики. Представила, как Лери берёт на руки ребёнка – их ребёнка – и улыбается.
Представила радость мамы, нянчащей внука – она ведь, наверно, рассталась с надеждой на это, отправив дочь в столицу.
– Даже если ты права, – сказала Миссе темноте, затаившейся в складках скомканного одеяла, – даже если он не будет рад этому, это и его ребёнок тоже. Он должен знать. Должен иметь право решить… Вместе со мной.
На это темноте нечего было возразить, и Миссе принялась одеваться – торопливо, чтобы не дать себе передумать. Она выбрала лиловое платье – одним из первых купленное ею в Химмельборге, то самое, что было на ней в их первую встречу, и прозрачную накидку, отделанную белым пером, купленную Лери для неё пару месяцев назад.
Провела щёткой по волосам, тщательно умылась, расплела и перевязала мелкие спутанные косички, оставив волосы свободно лежать по плечам. Так Лери нравилось больше всего.
«Как расплавленный мёд, который я любил есть в детстве».
А теперь он съел её.
Это была чужая, неприятная мысль, мысль ни к чему, и Миссе прогнала её прочь.
Она прокралась мимо общей комнаты на цыпочках – сейчас ей не хотелось видеть кого-то – особенно Сорту – а судя по чёрному плащу Строма, висевшему в прихожей, Сорта была где-то недалеко. Действительно – её собственный плащ выглядывал из-под Стромова, как будто следил из засады.
Обувшись, Миссе выскользнула в сад и поспешила в сторону их с Лери маленького убежища. Она шла быстро, надеясь, что энергия движения придаст ей уверенность – уверенность, которой она на самом деле вовсе не чувствовала.
Она уже подходила к знакомому дому, когда проклятая темнота снова дала о себе знать – видно, уцепилась за лодыжку и отправилась вместе с ней в отвороте сапожка или складке платья.
«Хорошо, – шептала темнота, – хочешь – иди. Скажи ему, что ждёшь ребёночка от знатного динна Селли, погляди на него жалобно, может, ещё пустишь слезу? Лери боялся, что тебе от него нужны связи и титул, и что же ты хочешь ему доказать? Как порядочный человек, он обязан будет жениться на безродной девчонке Луми… Кто слыхал об этих Луми в столице? Но ему придётся породниться с одной из них. Возможно, семья его разорится ради того, чтобы выкупить тебя из Гнезда. Возможно…»
– Замолчи! – крикнула Миссе, и прохожие шарахнулись от неё, косясь опасливо, как на умалишённую.
– Замолчи, – тише повторила она. – Я не буду упрашивать. Я… Я готова идти к кропарю. Но я… Я хочу рассказать, вот и всё.
Но прежнего воодушевления Миссе больше не чувствовала – и ещё меньше его осталось, когда смотрительница дома с первого этажа – добродушная старушка, мимо которой они с Лери столько раз пробегали, хихикая – сказала ей, что молодой господин не оплатил квартиру на будущий месяц.
– Как… Не оплатил? – спросила Миссе, и язык во рту оказался сухим и неповоротливым, как комок бумаги.
– Не оплатил, голубушка, – старушка на неё и не смотрела – считала петли в вязанье, ища ошибку. – Вот, если угодно, у меня тут в книге всё учтено. За прошлый месяц – уплачено, за другой – тоже, и за три до того, и за пять…
– За пять до того? – прошептала Миссе – и осторожно пошарила руками вокруг себя, ища опору.
За пять месяцев они с Лери ещё не встречались здесь. И всё это время она была уверена, что он снял квартиру именно для неё, для них…
Всему этому наверняка было какое-то объяснение. Не могло не быть. Она не так поняла его, он плохо объяснил, они…
– Что-то ты побледнела, голубушка, – теперь старушка смотрела прямо на неё. – Тебе нужно присесть. Да ты здорова?
– Да, спасибо, – ответила Миссе невпопад. – Мне нужно идти. Я…
– Да постой! – Старушка всплеснула руками, роняя вязанье, и в сердце Миссе воскресла надежда. – Господин ведь тебе кое-что оставил. Конечно! Старая голова…
– Письмо? – пролепетала Миссе, боясь поверить, что казнь до поры откладывается. – От Лери?
– Да, да! – Старушка опасливо косилась на Миссе, шаря в столе. – Где-то здесь… Вот же! Вот посылка. А вот и письмо. Хочешь почитать тут, милочка? Дать тебе стакан воды? Ты всё же очень бледненькая.
– Нет, нет, – Миссе почувствовала, что если услышит ещё хоть одно доброе слово от этой чужой женщины – точно расплачется. – Спасибо. Я лучше пойду.
На улице Миссе рухнула на первую же попавшуюся скамейку, как хаар, угодивший в петлю; жадными пальцами разорвала обёрточную бумагу. В коробке, переданной ей Лери, оказались украшения, подаренные им, – не все, это Миссе сразу заметила. Не было тут ни драгоценной диадемы с синим камнем, ни сверкающих алых парных браслетов. Но другие вещицы, поскромнее, были тут, – зелёный камень на цепочке, тонкие колечки, прозрачные бусины для её кос…
Миссе отложила коробку в сторону и разорвала конверт.
«Моя маленькая жена,
держу пари, ты испугалась, когда старуха сказала тебе, что наше гнездышко не оплачено. Испугалась ведь, да?
А зря!
Прости, что не предупредил тебя заранее, моя кошечка. Всё слишком внезапно произошло. Старик потребовал, чтобы я отправился вместе с ним – деловой визит, ничего интересного. Охота и пир, правда, будут – но что мне пир и охота без моей драгоценной девочки?
Жалко, что переписываться у нас какое-то время не выйдет. Старик мигом заметит, если я буду получать письма в чужой усадьбе. Тогда жди расспросов – а я не готов пока рассказать ему о своей маленькой жене.
Но только пока, моя милая! Я продолжаю думать о том, как быть с тобой всё время, дни и ночи – кроме тех, когда ты рядом со мной, конечно же.
Присылаю часть твоих вещичек, чтобы ты носила их и не забывала меня. Остальные будут ждать тебя в новой квартирке – адрес я напишу тебе сразу же, как вернусь. На прежнюю больше не ходи – старуха стала больно любопытной.
Целую тебя сто тысяч раз, моя девочка, моя радость!
И всё. Он даже не подписался – на случай, если смотрительница откроет конверт?
Миссе перечитала письмо несколько раз, жадно впиваясь в каждую строчку. Провела пальцами по бумаге, будто надеялась найти тайный шифр, подсказку, которая направит её, объяснит, что теперь делать.
Но письмо было просто письмом – гладким, исписанным торопливым почерком Лери. Обычно он писал аккуратнее. Приглашение отца действительно застало его врасплох. Уже скоро он вернётся, найдёт для них новую квартиру, в которой снова будут отражаться в окнах языки пламени в очаге. И там она расскажет ему всё, а он обнимет её и скажет… Скажет…
Что именно он ей скажет? Как им разрешить ту чудовищную, невозможную ситуацию, в которой они оказались?
«Нужно успокоиться».
По крайней мере, теперь Миссе уверена: он на её стороне. Он любит её, называет своей девочкой, кошечкой, маленькой женой. Он всё время думает о том, как им быть вместе – ведь он не случайно написал об этом в письме, хотя уже довольно давно они не поднимали эту тему.
Дело за малым: оставалось дождаться его. Ведь Лери умён почти так же, как красив. Он наверняка что-то придумает – а может, уже придумал.
Навстречу Миссе, как нарочно, вышли две горожанки, катившие перед собой колясочки с младенцами. Она заглянула в одну из них и встретилась взглядом с агукающим существом – будущим купцом, счетоводом, учителем… А может быть, препаратором.
Ребёнок бессмысленно улыбнулся ей, и Миссе впервые почувствовала робкое прикосновение радости. Её собственное дитя может появиться на свет – и может оказаться таким же розовым и славным, особенно если она перестанет выходить в Стужу как можно скорее. Её тело сильное, а уровень усвоения – высок. У семьи Лери – куча денег, и он наверняка найдёт способ убедить отца, когда обо всём узнает. Они справятся – непременно – и после она станет настоящей, не тайной женой.
Дождаться Лери…
Только теперь Миссе вдруг поняла, что в письме нет ни слова о том, когда именно он собирается вернуться.