«Госпожа» – так можно было обращаться к богатой горожанке или, может, дочери купца. Будь она знатной аристократкой, посланница назвала бы её «динной». С другой стороны, со всей этой таинственностью… Она могла нарочно использовать неподходящее слово, чтобы ввести его в заблуждение.
Ульм взял у неё листок, такой же шелковистый и тонкий, как тот, первый, и на миг задумался. Поначалу он хотел написать, что хранит конфеты на память о встрече с ней, но М. явно не оценила бы такой банальщины. Лудела – другое дело. Помедлив и несколько тушуясь под взглядом сидевшей у него на постели девушки, он вывел:
«Все конфеты давно съедены, но я захвачу что-нибудь к чаю».
Подписываться он не стал.
– Теперь давайте письмо госпожи. – Он не без сожаления отдал тонкий листок. Девушка поднялась с постели и бросила листок в очаг. Огонь тут же слизнул тонкие завитушки почерка, обнажив угли.
– Если задачей было уничтожить письмо, я мог бы его съесть. Мне это доставило бы удовольствие.
Она бросила на него неопределённо-неодобрительный взгляд, но ничего не ответила.
– Как я понимаю, вы дали согласие на встречу. Верно я понимаю?
– Верно вы понимаете, дал. Что теперь? Вы принесёте новое письмо, или я найду его в дупле дерева или в своём ботинке?
– В этом нет необходимости. – Её лицо оставалось непроницаемым, но щёки покраснели. – Ждите ровно через две недели, ровно в десять, в переулке Огга и Вента, у старой башни с часами. Не привлекайте внимания. Возможно, вам придётся подождать какое-то время – потом узнаете, что делать дальше.
Унельм понятия не имел, где находится этот переулок – старая башня с часами тоже ни о чём ему не сказала – но кивнул.
– Хорошо, я буду там. Не хотите выпить чая? – Он был уверен, что она откажется, и она действительно замотала головой, возмущённая.
– В этом нет…
– Необходимости, – подхватил Унельм. – Я понял, понял. Было очень приятно познакомиться… Как вас зовут, кстати? Ладно, ладно… Шучу.
Она фыркнула, выходя за дверь. Закрывая за ней, Унельм подумал было выйти следом и попытаться проследить, куда она пойдёт, но удержался. Раз таинственной девушке из дворцового парка угодно было играть в загадочность – что ж, он поддержит игру. От кого угодно другого это бы его, наверно, взбесило – но сейчас он чувствовал только, что хочет видеть её больше прежнего.
Богатая девушка, своя в дворцовом парке Химмельнов… Ей, должно быть, отчаянно не хватало приключений.
Что ж, он к её услугам – стать для неё приключением, блажью, прихотью, как угодно. Для начала и этого довольно, но вот потом…
Что потом? Он и сам не знал.
О Луделе и её предложении он теперь и не вспоминал – до поры до времени запихнул их на отдалённые полки памяти… В конце концов, даже если из предложения Мела что-то и получится, это наверняка будет требовать подготовки и случится нескоро… А приключения богатых девушек вряд ли длятся долго.
Эта мысль расстроила его – глупо, с учётом того, что они ещё даже не встретились. Возможно, он попросту неверно понял её, и на самом деле её интересуют рассказы об Ильморе. Или фокусы.
До вечера оставалось много времени, а он обещал Мем и Олке перелопатить ещё несколько папок, взятых с работы домой.
Но, перебирая древние пожелтевшие дела о таинственных исчезновениях, зловещих покушениях и дерзких ограблениях среди бела дня, которые обычно увлекали его не хуже любопытной книги, Унельм то и дело ловил себя на том, что не понимает ни слова.
Две недели…
А ближе к восьми, сдавшись, отложил их в сторону и принялся изучать карту города в поисках переулка Огга и Вента. Он долго искал его без капли раздражения – а найдя, почувствовал, как сердце запело от радости.
Миссе. Капсула
– Ты неважно выглядишь. Возможно, нужны дополнительные проверки.
Зелёные воды в капсуле напоминали о нездоровье. Миссе машинально потрогала живот – жест, к которому она изо всех сил старалась не привыкать, чтобы не выдать себя, но всё равно привыкла.
– Живот болит? – спросила её как-то Сорта, чей тёмный взгляд, подсвеченный теперь жёлтым, стал ещё цепче, чем раньше.
– Переела за обедом, – пролепетала она тогда первое, что пришло в голову. – Было так вкусно…
В столовой в тот день их кормили рыбной запеканкой. Сама по себе она была ещё ничего, но её поливали отвратительным жирным соусом, и в такие дни большая часть птенцов разлеталась из Гнезда кто в кабак, кто к лоткам торговцев жареным. Сорта нахмурилась недоверчиво, но ничего не сказала.
Тогда – именно в тот самый момент – Миссе чуть было не рассказала ей всё. Желание затащить Сорту к себе было нестерпимым. Чтобы ей, а не один на один со стенами, прокричать: «Уже много недель прошло, почти целая вечность, а он всё ещё не вернулся, и я не знаю, что мне теперь делать».
Но потом Миссе представила себе, каким взглядом посмотрит на неё после этого Сорта, безупречная, неутомимая Сорта, с какой брезгливостью отодвинется от неё подальше…
Миссе представила, как Сорта ведёт её к кропарям – заплаканную, у всех на виду, и как госпожа Сэл, не глядя на неё, говорит куда-то в воздух: «А ведь я предупреждала. Но каждый год хоть одна такая дурёха да найдётся. Что теперь с ней делать? Срок слишком велик».
Миссе вовсе не была уверена в том, что срок слишком велик, что уж там, она даже не знала в точности, каков он, этот срок. Каждый вечер, вернувшись с тренировки или из Стужи, она долго простаивала перед зеркалом, ища изменения в теле. Живот слегка округлился. Пока что это было заметно только ей самой – но вечно это продолжаться не может. В ней зреет таинственный плод и она понятия не имеет, какими соками вскармливала его Стужа.
– Миссе? Ты меня вообще слушаешь?
Она моргнула. Её кропарь, Силла, смотрела на неё удивленно, ероша короткие волосы.
– Что? Извини…
– Ты сегодня сама не своя. Может, отменить охоту?
– Отменить охоту, – тихо повторила Миссе. – Нет, нет… Я в порядке. Ты же видишь, показатели в порядке. Значит, и я тоже.
Силла колебалась мгновение – а потом кивнула.
Миссе вспомнила, как ещё недавно прощалась с Рорри в главном коридоре корпуса. Он просил её о том же – отменить, отменить охоту – и смотрел просительно, жалобно, словно это именно ему необходимо было отвертеться от выхода в Стужу.
– Миссе, – говорил он, не сводя с неё взгляда так, словно довольно пары неосторожно упущенных мгновений, чтобы она исчезла, – если хочешь, давай отменим. Я уверен, что это можно… Я же вижу, что с тобой что-то не то. Всё это время…
– Со мной всё в порядке, Рорри. Я в порядке.
– Я же знаю, что это не так. Зачем ты мне врёшь? Я – твой охотник. Я знаю тебя.
– Может, не так хорошо, как ты думаешь?
Он дёрнулся, как от удара.
– О чём ты говоришь?
– Ни о чём, – поспешно поправилась она. – Просто… Просто я много подставляла тебя в последнее время, вот и всё. Я больше не хочу подводить тебя.
Это была чистая правда: их рейтинги неумолимо падали.
– Да мне плевать, что ты меня подводишь, – воскликнул Рорри с неожиданной горячностью. Она вдруг заметила, что он стал держать голову немного набок, как будто желая, чтобы краснота на лице не бросалась в глаза. Прежде она не обращала внимания на его привычки, и ей стало стыдно.
Ей всё время было стыдно рядом с Рорри – на тренировках, в Стуже, в мыслях.
Будь её воля, она бы не встречалась с ним вовсе. Передала бы его другому ястребу, который ценил бы его преданность, жизнерадостность, доброту. Который бы всё не испортил.
– Мне не плевать на тебя, Миссе. Сколько раз мне повторить, чтобы ты поверила?
Другие пары, проходившие через коридор, стали оглядываться, и Рорри понизил голос.
– Я вижу, последние недели ты сама не своя. И… Я чувствую, что тебе плохо.
Он запнулся, словно что-то скрывал, и Миссе привычно лихорадочно припомнила последние сеансы связи. Не забыла ли она затворить окно, открывающее друг другу их души? Не позволила ли лишним мыслям или чувствам просочиться куда не следует?
Их с Рорри наставник утверждал, что до чтения мыслей друг друга им обоим ещё очень далеко, но кто может знать наверняка.
Она улыбнулась так искренне, как могла, и коснулась его руки:
– Всё не так страшно, правда… У меня… У меня были проблемы, но сейчас всё позади. Честно. Я… справляюсь.
Рорри смотрел недоверчиво, но теперь он тоже улыбался – слабой, нерешительной улыбкой.
– Ты уверена?
Миссе кивнула, в ужасе думая про себя: «Что я делаю? Зачем снова и снова отвергаю помощь?»
Но всё зашло слишком далеко – и с каждым днём отступать становилось всё более невозможно.
– И если я приглашу тебя поужинать после охоты вместе, ты согласишься и, может, после чего-нибудь покрепче расскажешь мне, что именно тебя так тревожило?
Кажется, это было самое длинное предложение, которое она когда бы то ни было слышала от Рорри. Он даже вспотел от напряжения, и лицо, и без того раскрасневшееся после порции эликсиров, стало пунцовым.
– Да, конечно! – Сидеть за ужином рядом с Рорри, притворяясь, что всё в порядке, будет мучительно… Но она должна выдержать это – должна сделать хоть что-то ради его спокойствия.
Расставаясь с ней в коридоре, он улыбался так радостно, что на миг Миссе позволила себе представить, что всё будет хорошо. Вечером она пойдёт ужинать со своим охотником, который, наверное, стал бы ей лучшим другом, почти братом, не приходись ей столько от него скрывать. А потом, может быть, уже завтра, Лери вернётся в город…
Один раз она так отчаялась, что дошла до особняка Селли. Высокие ворота казались какими-то хищными, и ни одно окно не горело. Добрых полчаса Миссе кружила у ворот – но так и не решилась зайти.
– Ложись в капсулу, Миссе. Всё готово. – Голос Силлы, закончившей дополнительные проверки, вывел её из раздумий. Тело снова не подвело её. Измерения развеяли подозрения кропаря.