— Эй, ты не голодная? Могу накормить! — И с нахальной усмешкой поправил шорты.
Ворота, запиравшие где-то там, внутри, какой-то шлюз, вдруг исчезли, сломались, и кровь хлынула по жилам Ратти бешеным потоком. Подскочив к Паши, она вцепилась ему в горло и одним броском швырнула на землю. Нанося удар за ударом, Ратти колотила его так, будто это был не мальчишка, а каменная глыба, которую непременно надо было разбить. В каждый удар она вкладывала всю свою ненависть. Все отвращение.
Голова и лицо Паши были разбиты в кровь, когда Трилоки, напрягая все силы, кое-как сумел оттащить Ратти от своего приятеля.
Ратти обвела детей налитыми кровью глазами и спокойно, резко отчеканивая каждое слово, сказала:
— Еще раз кто так скажет — задушу на месте.
Лицо Паши было забрызгано грязью и кровью. Кто-то уже пытался мокрой тряпкой стереть кровь. Паши открыл было глаза, но, увидев пред собой Ратти, в страхе зажмурился.
— Паши! — Голос Ратти звучал сурово, жестко, но в нем не было враждебности.
Из глаз Паши текли крупные слезы.
Ратти наклонилась к нему, дотронулась пальцем до его лба:
— Тебя сегодня нельзя было не отлупить, слышишь?
И снова, окинув взглядом пестреющую разноцветными пятнами толпу безмолвно стоящих вокруг мальчишек и девчонок, прибавила:
— Грозить никому не буду, а только запомните: если ко мне кто пристанет, я этого так не оставлю!.. Понятно?
Повернулась и пошла было прочь, но вдруг остановилась и несколько минут стояла неподвижно, словно предоставляя желающим возможность отомстить за Паши. Никто к ней не подошел.
Ратти медленным шагом начала спускаться по склону Джаку[15]. Теперь она была уверена, что сможет постоять за себя.
Перед тем как повернуть домой, Ратти поглядела на дом дяди Хана и заметила, что в воротах стоит Асад, его сын.
Ратти опрометью бросилась к нему.
— Ой, братец Асад! Вы сегодня еще не поднимались наверх? А я вас на Мале[16] искала.
— Ты откуда, Ратти? — В голосе Асада слышались одновременно нежная заботливость и легкое беспокойство.
Ратти засмеялась:
— Я с Джаку спустилась. А вы чего здесь стоите?
Асад открыл ворота и, обняв Ратти за плечи, ввел в дом.
— Асад-бхаи[17], а я сегодня Паши здорово побила! Знаете Паши? Он в том доме живет, где почта.
Асад легонько приложил палец к ее губам:
— Разговоры потом. А сейчас давай-ка поешь немного, хорошо?
Тетя уже успела выставить целое блюдо фруктов, соленых фисташков. Глаза Ратти засверкали.
— Ой, сколько!..
— Наверху-то ничего не ела?
— Нет, там не до того было. Сразу эта драка началась. Ох, как я сегодня Паши отделала, в кровь ему всю башку разбила!
Тетя поглядела на Асада, Асад — на Ратти.
— Как же ты одна могла его так побить? Он, наверно, первый начал?
— Нет, братец Асад, я первая ему залепила…
— А другие ребята что? Стояли и смотрели?
— Стояли и смотрели, Асад-бхаи. Зато теперь все знают: если кто меня заденет, я так сдачи дам, что не поздоровится!
Асад ласково похлопал ее по спине. Серьезно спросил:
— Хочешь выслушать один совет?
— М-м… Если только будет что слушать, Асад-бхаи.
Тетя весело рассмеялась.
— Видишь ли, Ратти… Паши, кажется, действительно здорово побит…
Ратти взглянула на него удивленно:
— А вы-то это откуда знаете, братец Асад?
— Твоя мама по пути из дома Паши заходила сюда. Так вот, когда тебя дома спрашивать будут, говори, что он первый начал, поняла?
Ратти решительно покачала головой:
— Не буду я врать. Мне ведь сегодня все равно пришлось бы кого-нибудь отлупить. Они… Они всегда дразнят меня…
Неожиданно голос Ратти прервался, и на веках заблестели жемчужины слез. Она изо всех сил крепилась, но потом не выдержала и с горьким плачем закрыла лицо руками.
Асад отнял ее руки от лица и, строго поглядев в переполненные слезами глаза, сердитым голосом приказал:
— Все! Перестань сейчас же!
— Знаете, они что говорят? «Ратти — плохая… Ей мальчишки нравятся… Ее за церковью видели…» А я ведь, братец Асад, ни про кого ничего плохого не говорю… Ни с кем не ссорюсь… Только вот это старое дело…
— Поди-ка сюда, Ратти. Вот так. А теперь послушай, что я тебе скажу: Ратти — хорошая девочка. Добрая и отважная. И пусть она это запомнит на всю жизнь.
Ратти, вся еще в слезах, весело рассмеялась, поглядела на тетю, потом на Асада и утерла глаза.
Асад погладил ее по выгоревшим на солнце волосам и серьезным тоном закончил:
— А теперь эта девочка пойдет домой. Когда мама спросит ее, она ей расскажет все как есть и…
В глазах Асада было что-то такое, чего Ратти в этот момент не могла понять.
— И больше ни с кем об этом разговаривать не будет… Никаких перекрестных допросов.
Ратти обернулась к тете:
— Асад-бхаи меня досыта советами накормил… А теперь можно мне конфетку?
И, поймав на себе пристальный взгляд Асада, плутовато улыбнулась:
— А я знаю, что вы сейчас хотите сказать, Асад-бхаи!.. Что конфеты только маленьким девочкам дают, а Ратти уже большая стала!
Асад протянул было руку, чтобы потрепать девочку по волосам, но рука его, чуть коснувшись волос Ратти, вдруг застыла в воздухе. Несколько секунд две пары глаз глядели друг на друга, не отрываясь, не мигая, пока наконец тетя, рассмеявшись, не выпроводила и Асада, и Ратти на веранду.
В эту ночь, едва только Ратти уснула, перед ее глазами в темноте разгорелось вдруг жаркое пламя. Жар этого огня согревал ее подушку: она чувствовала его веками, корнями волос, крохотной своей девичьей грудью…
Ратти — хорошая девочка. Добрая и отважная. И пусть она это запомнит на всю жизнь…
Ратти передвинула фишки на игральной доске и вдруг замерла, задумалась.
Заметив, что Асад пристально глядит на нее, недовольным тоном спросила:
— Что вы на меня так смотрите, братец Асад?
Асад усмехнулся:
— Ты раньше волосы не так носила.
Ратти даже не улыбнулась в ответ. Капризно сдвинула брови:
— А что, не нравится?
— Нравится. Только раньше было гораздо лучше.
Ратти молча сложила доску, убрала фишки и поднялась с места:
— Ты не будешь больше играть?
— Нет…
— Наверх идешь?.. К тете?..
— Мы ведь с вами не ссорились, Асад-бхаи… А что, вы хотите на меня тете пожаловаться?
Асад рассмеялся:
— Подумать только, ведь такая малышка была! А теперь смотри-ка: режет тебя по всем правилам!
Ратти не выдержала и прыснула со смеху:
— Вы, братец Асад, наверно, никогда не сможете забыть, что я прежде маленькой была!.. И еще меньше… И совсем крошкой.
— А что ты думаешь? Как ни приеду на каникулы, каждый раз с тобой какая-то перемена! То ты волосы заплетать начала, то на тебе вместо детского платьица — рубашка, как у взрослых… Того и гляди, еще раз приедешь — а ты уже с покрывалом на голове ходишь!
— А вы все такой же, правда?.. Я вас вот что спросить хочу: вам еще сколько лет учиться осталось?
Асад почувствовал на своих щеках мягкое тепло, исходившее от Ратти. Он помолчал немного, а потом сказал серьезно и многозначительно, словно открывая какой-то важный секрет:
— Только один год. Потом — служба… А потом, Ратти…
— Ну говорите, говорите, Асад-бхаи, я вас слушаю!
Асад вдруг запнулся и замолчал, словно неожиданно наткнулся на какое-то препятствие и должен был в присутствии Ратти преодолеть его, демонстрируя всю свою ловкость.
— Потом однажды, с разрешения твоих родителей… Однако нет, Ратти… Они-то наверняка будут недовольны, но…
Ратти метнула в сторону Асада озорной, веселый взгляд:
— Неужели это тоже нужно выпрашивать у мамы, как конфетку? И вы пойдете, Асад-бхаи?
Гордое личико Ратти стало в эту минуту в тысячу раз прекраснее — так по крайней мере показалось Асаду. Задумчиво покачав головой, он тихо сказал:
— Да, видно, тетя правду говорит: Ратти — не просто девочка, она еще…
Ратти сразу же насупилась:
— А что же еще?
— Она еще и ратти[18] крепкого металла — вот что она такое!..
Ратти кокетливо улыбнулась:
— Вы с тетей иногда очень хорошо говорите!
Асад подошел к ней совсем близко. Почтительно склонил голову:
— Что еще прикажет госпожа?
Ратти поглядела на Асада с загадочной, манящей усмешкой на губах, затем, чуть коснувшись его руки, сказала:
— Асад-бхаи, вы знаете, что иногда чувствует девочка, когда надевает новое платье?
Асад будто не слышал ее, только глядел ей в лицо не отрываясь. Потом наклонился к ней и крепко поцеловал.
Ратти тихо засмеялась и в радостном самозабвении закинула руки ему на плечи:
— Асад-бхаи! Это было… ну совсем как новое платье!
И вот уже Ратти приникла к окну медленно взбирающегося вверх вагончика. Калка[19] осталась позади.
Перед глазами проплывают маленькие станции, цепи гор, висящие над пропастью горбатые мосты… Ослепительно сияют в синем небе молочно-белые комочки облаков. Впереди, на зеленеющих склонах, алеют побеги дрока.
Сперва — Джатог. Потом — длинный туннель у Саммер-хилла. Потом, наконец, Симла…
Вокзал. Нескончаемо длинный подъем к дому. На повороте глянула на дом дяди Хана. Если постучаться, если открыть ворота…
Нет, сейчас нельзя — рано. Надо выждать хоть несколько часов. Она войдет в этот дом, увидит тетю, дядю Хана и… Асада. Асад-бхаи!.. А потом — чай в комнате дяди Хана. Он устраивает его там регулярно, каждый раз, когда она приезжает в Симлу.
Ратти просто не терпелось попасть туда.
Старательно вытерла мокрой губкой лицо и руки. Расчесала волосы. Тщательно заплела косу и, ласково усмехаясь, вплела в косу новую, цветастую ленту.