– Василий!
– А? Идем уже. Скоро хутор.
Не оборачиваясь, Будкин прибавил шагу, словно и не замечая призывно манящего огонька. Костер был хорошо заметен в быстро сгущавшейся тьме, и странно, что проводник его не видел.
– Да вон же… позади, чуть левее…
– Костер? – Чуть замедлив шаг, проводник вдруг сплюнул с какой-то неожиданной злобой. – Это, брат, не тот костерок, что нам бы нужен. Я бы сказал – злой костерок. Чужой, опасный.
– А! Охрана с кордона? – догадался Валерий. – Что же, они по нашим следам идут? Преследуют?
– Потом расскажу, – глянув под ноги, Василий решительно свернул направо, прямо в заросли чертополоха и черной смородины.
Смородину Валера узнал по запаху и невольно сглотнул набежавшую вдруг слюну. Впрочем, все ягоды-то уже, верно, пожухли, осыпались – осень. Хоть и сентябрь, а все же…
Колючие кусты нахально цеплялись за руки, норовили ударить в глаза. Небо еще светилось палево-голубым, а на закате – густым оранжевым. Вершины высоких берез еще золотили последние лучики уходящего дня. Однако здесь, в густом подлеске, уже стояла настоящая темень – хоть глаз выколи! Проводник, впрочем, шагал довольно уверенно, хрустел ветками. На этот-то звук Валерий и шел, пока вдруг как-то неожиданно не оказался на ровной дороге! Ну да – обычная такая бетонка, какие любили строить военные. Малость выщербленная, с пробивающейся на стыках плит травой, но это все же была дорога, а не какие-то там буераки. И, главное, непроглядная тьма куда-то делась, словно бы осталась там, позади, в зарослях. То ли просто деревья стали пореже… или просто-напросто в небе появилась луна! Ну да, луна – серебристая, круглая, с чуть надкусанным боком.
Путники заметно приободрились: идти по освещенной лунным светом дороге – это не по зарослям непроходимым тащиться! Валерий даже пытался что-то насвистывать… но его тут же оборвал проводник.
– Не свисти – денег не будет. И вообще – не шуми, брат.
По бетонке напарники прошагали километра три или около того, после чего вновь свернули в заросли. Продирались по лесной дорожке, пока вдруг не уперлись в забор. Вернее – в его остатки: какие-то вбитые в землю колья, полусгнившие доски, а за ним, средь высокой травы и малинника – покосившийся дом с черными глазницами окон. Все стекла и рамы, естественно, давно уже прибрали к рукам какие-то хозяйственные личности. Даже доски с крыльца сняли и часть шифера.
Над остовом крыши сверкала луна, и ее света вполне хватало. Фонарик Будкин включать запретил. Ну, проводнику виднее…
– Что, здесь и заночуем? – Подойдя ближе, молодой человек скептически оглядел здание и хмыкнул: – Да уж! Не дворянское гнездо.
– Да уж, – неожиданно развеселился Василий. – Но все же не под открытым небом. Да нет, я не про эту крышу… Там, дальше, банька есть…
Приземистый сруб с покатой крышей прятался в зарослях малины и крыжовника и с виду казался вполне себе крепким. Даже дверь была на месте. Правда, полки внутри давно кто-то разобрал… хорошо хоть, саму баньку по бревнышку не растащили, видать, бревна-то оказались гниловатыми.
– Тут можно и того… перекусить да чайку…
Сбросив рюкзак, Будкин наконец-то зажег фонарик и, пошарив по углам ярким лучом, извлек на свет божий старое ведро и ковшик.
– Там, за банькой, ручей, – обернувшись, Василий протянул ведерко напарнику. – Сходи, набери водицы. А я пока дровишек соображу.
Попить горячего чайку да согреться у огня было бы сейчас весьма кстати! Набирая воду в ручье, молодой человек только сейчас почувствовал, как озяб – аж до дрожи! Да уж, ночи в этих местах нынче стояли холодные, что и говорить.
– А вот и водичка!
– Молодец!
Будкин уже разложил в печке щепки, наколотые острым ножом, и теперь, щелкнув зажигалкой, раздувал весело занявшееся пламя. Вообще, путникам повезло с этой печкой. Пусть маленькая, неказистая, пусть многих кирпичей не хватало, пусть дымила – и что? Зато – тепло, зато – чаек сейчас будет… Да и тушенку можно погреть!
– Щепки сухие, дыма мало дают, – вскрыв жестяную банку, проводник слизал с ножа жир. – Да и ночь. Никто нас тут не заметит.
– А что, про этот хутор, про баньку не знает никто? – поинтересовался Валерий, чувствуя, как от запаха тушенки набегает слюна.
Да уж, поесть было бы неплохо! И чайку…
– Как не знают? Знают.
Напарник поставил вскрытую банку прямо в печку, поближе к огню – греться.
– Но только те, кому надо, знают. Такие же, как мы. Говоря мудреным словом – сталкеры.
– Ага! – Молодой человек взволнованно потер руки. – Так вот я и думаю. Может, те… ну, кого мы ищем… Может, они тоже здесь ночевать могли, а?
– Может, и так… – Василий осторожно попробовал горячую тушенку с кончика лезвия. – Слышь, хлебца порежь. И сала… Хотя нет. Сразу-то и тушенку, и сало – жирновато будет. Сало-то нам еще пригодится, ага.
Вытащив складной нож – хороший, швейцарский, – Валера быстро порезал хлеб и присоединился к напарнику, подцепив мясо вытащенной из ножика вилкой. Вот что значит настоящий швейцарский нож – все, что надо, имеется! Даже штопор, если вдруг что.
У Будкина, кстати, тоже оказался такой же «перочинник». Правда, не швейцарский, попроще, но тоже с вилкой.
– А ты думал! Мы тут тоже не лаптем щи хлебаем!
– Василий… Ты говоришь, они могли этой дорогой идти.
– Могли этой. Могли – не этой. Смотря, куда направились – в Припять или на юг, к Чернобылю.
Проводник потянулся к ведру, примостив его на печке так, чтоб вода побыстрей закипела.
– А зачем к Чернобылю? – тут же полюбопытствовал Валерий, аккуратно размазав тушенку по хлебу. – Там же станция. Саркофаг… да и военных полно, насколько я знаю. А Припять – все-таки город! Есть чего взять, я так думаю…
– Неправильно думаешь, – хохотнул напарник. – Эх, хороша тушеночка! Хороша… В Припяти-то давно уже шарят, брат! Уже все, что могли, вынесли. Артефакты же не только там, они по всей Зоне!
– Ага, по всей…
– А ты думаешь, их только в Припяти как самосвалом вывалили? Ну-ну…
Артефакты… Валерий знал о них только со слов своей пропавшей подружки. Впрочем, не только со слов. Ведь в бензобаке же… Дашка и дала… Как это называлось-то? Этак? Батарейка… Артефакты… Их, верно, тут множество. Разных. И за каждый денежку платят немаленькую. Вот и промышляют… Эти, как их… сталкеры. И Дашуля – с ними…
– Слышь, Василий… А эти вот артефакты… откуда они?
– Точно не знаю, – Будкин дернул плечом, словно отгоняя откуда-то взявшуюся надоедливую муху. – Все разное говорят. Мол, после Чернобыльской катастрофы все это… А кто-то и про инопланетян толкует. Такие Зоны, как эта, не только в России есть. И в Америке тоже!
– В Америке?
– Ну да… А сыпани-ка чайку! Хотя… я сам, сиди уж.
Чай пили из складных пластмассовых стаканчиков, прихваченных с собой хозяйственным Василием. Чудесный вышел чай, душистый! Или это просто так казалось?
Спать устроились прямо здесь же, на полу, постелив под себя свитеры и куртки. Будкин улегся первым.
Допив чай, Валерий все же вспомнил про костер…
– Зря не подошли. Может, это те, кого мы…
– Нет! Не те, – приподнявшись, жестко отозвался напарник. – Понимаешь, любой сталкер… проводник, например, вроде меня или моих знакомцев знает – в Зоне светиться не надобно. Ни к чему это. Я бы даже добавил – чревато. Мало ли кто на свет огонька выйдет? Тихонько надобно, осторожно – как вот мы. А не сверкать на весь лес!
– Уж так и на весь?
– Да знаю я, что это за костерок. Рассказывали… Там чай-то остался еще? На-ка, плесни… Ага… Так вот…
Отхлебнув чайку, Будкин продолжил рассказ, время от времени прикладываясь к фляжке с самогоном. Предлагал и Валере, но тот отказался. Пустого винопития он не любил.
– Такой вот костер иногда встречают в Зоне. Он никогда не гаснет! Потому и называют его – Вечным. Вечный костер. А сложен он, знаешь, из костей.
– Из чьих костей? – недоверчиво прищурился юноша.
Будкин вздохнул:
– Того никто не знает. Кто развел, из чьих костей. В принципе-то любой может там обогреться да приготовить еду. И мы могли бы… Но, знаешь, – береженого бог бережет. Никто не может этот костерок потушить или вытащить хотя бы одну кость или даже случайно попавшую ветку. Некоторые пытались… дурного любопытства ради. А потом такие вот любопытные как-то быстро пропадали в Зоне. Как-то раз один сталкер по прозвищу Водолаз долго глумился над таким вот вечно горящим костром. От дури гранаты в него бросал, водой заливал, сыпал песком, дурачина – чуть крыша не съехала на этой теме.
– И что? – заинтересовался Валера.
Поставив стакан на пол, напарник пожал плечами:
– Да ничего. Так и не затушил. И как-то незаметно тоже пропал. А потом кто-то нашел Вечный костер, в котором был череп с четырьмя глазницами – две нормальные, а две маленькие, над бровями. У Водолаза их и не видно было почти, так, две складки на лбу, скрывающие эдакие мышиные глазки. Но такого черепа в Зоне, окромя как у Водолаза, больше ни у кого не было. Вот с тех-то пор эти костры никто не тушит. Если же видят новоиспеченного пожарника, который Вечный костер загасить пытается, то просто пристреливают.
– А кто пристреливает?
– Да есть кому. Те же сталкеры. На всякий случай.
Молодой человек замолк, «переваривая» услышанное. Если верить Будкину, то у Вечного костра могла греться и Дашка со своими спутниками. И всех их запросто могли пристрелить. Не подходя близко, просто жахнуть из темноты. Как сказал проводник – просто на всякий случай.
Утром проснулись рано. Вернее, Валеру разбудил проводник. Осторожненько так потряс за плечо и тут же приложил палец к губам:
– Т-с-с-с! Быстро собираемся и уходим. Дверь не трогать! Лезем в окно.
– В окно?
Банное оконце, забранное куском старого пластика, выглядело каким-то уж очень маленьким, по виду – и кошке не пролезть.
– Ничего, пролезем. – Будкин быстренько стащил с себя свитер и, аккуратно вытащив из оконной рамы пластик, обернулся, подняв вверх указательный палец: