опочивальни Робаша. Надеюсь, хоть она не заперта.
Мелькают множество резных дверей, непонятно, куда ломиться. Но тут я слышу какой-то писк.
– Тихо! – говорю я. – Вы слышите?
– Да, – кивает Дантеро. – Кажется, женский смех.
– Кто-то хихикает.
– Точно. Очередные любовники?
– А что они тут делают?
Дантеро пожимает плечами.
– Идем на голоса, найдем их.
Тихо, на цыпочках, крадемся, то и дело замирая и прислушиваясь.
– Эй! – слышим уже отчетливые девичьи голоса. – Мы здесь, Эгиль! Иди к нам! Хи-хи-хи!..
Нам в ту сторону, или в обратную? И нахрена барону столько комнат? Заблудиться можно! По привычке толкую в бок красавчика.
– Подай голос, – не терпящим возражения тоном говорю. – Сымитируй вашего князька!
– А можно повежливей? – огрызается он. – И с каких это пор ты тут командуешь?
– С таких! Шевелись, я сказала! Скажи им, не знаю… скажи: «вы где, милые?». Что-нибудь такое, побыстрее, пока те олухи не поняли, что я обвела их вокруг пальца! Давай-давай, не фырчи! Действуй!
Дантеро стискивает зубы, но вид напряженно ждущих напарников убеждает его в моей правоте.
– Детки! – игриво вопрошает он. А что, и правда похоже. – Вы где, сладенькие? Что-то я выпил лишка и заплутал тут… Толстячок столько тут понастроил…
– Мы здесь, Эгиль! Или на голос!
– Молодец! – хлопаю его по плечу. – У тебя талант.
Еще с минуту ходим, пока не оказываемся у очередной, с виду ничем не отличающейся от всех остальных двери. Только что уже набившие оскомину доспехи по бокам хоть как-то отличают ее от всего остального.
Вышибаю дверь ногой, влетаю. На пышнейшей кровати с высоченным балдахином, с тончайшими шелковыми занавесями, на куче подушечек нежатся три девчушки, совсем молоденькие, и, разумеется, нагие.
Следует уже знакомая нам реакция со вскриками, торопливым укрыванием под одеялом.
– Где потайная комната? – спрашиваю я, но в ответ юные куртизанки только испуганно пялятся на нас. Хорошо, развяжем им язык. Вытаскиваю кинжал, хватаю за волосы одну из девок и касаюсь лезвием ее нежной шеи. – Спрашиваю еще раз: где потайная комната? У вас, милые мои шлюшки, пять секунд. А то зарежу! Отсчет пошел. Раз, два, три…
Плененная мною девица трясущейся рукой указывает на книжный шкаф. Ну да, как же мы сразу не поняли – за шкафом. Классика, ёпт. Иначе зачем в спальне – читай траходроме – книжный шкаф?
Пегий подходит к нему и, покручивая связкой отмычек, осматривает с видом знатока.
– Так, так, – говорит он, шаря руками по полкам в надежде отыскать скрытый рычажок. – Так, так. Пегий и эту загадку решит. Обязательно решит. От Пегого нет секретов.
Не, ну так он долго будет искать. Встряхиваю девку:
– Как он открывается? Только не говори мне, что не знаешь! Камень сюда приволокли не далее, как полчаса назад. Как шкаф открывается? Ну говори, сучка!
– Там, на верхней полке, – заливаясь слезами, мямлит куртизанка, – нет, левее. Еще. Томик «Пиршества дураков». Вот тот, красный. Да. Надо просто вынуть его.
Есть! Книжный шкаф со скрежетом отъезжает в сторону. Отпускаю девку. Она шмыгает под одеялко и прижимается к подругам. Трясутся, дурехи, ревут. М-да, этот денек они надолго запомнят.
– Лежите здесь! – приказываю я. – Только дернитесь, получите заточку в бок! Уяснили? Ваш Эгиль скоро будет. Вместе со своей стервозной супругой. Вот тогда и повеселитесь.
И тут раздается оглушительный взрыв. Потом истошные вопли. Нет, это торжествующие крики. Гвардейцы снесли врата к дьяволу, видимо пальнув по ним из пушки. Такой шум могло произвести только крупнокалиберное орудие. Дымом запахло даже здесь. Надо же, как разозлились! Не поленились даже пушку приволочь.
– Плохо дело! – говорю я и первой вхожу в потайную комнату. – Черт, да здесь темно, как в заднице у безглазого!
Ну вот, уже на местный фольклор перешла. На выручку приходит Баколай, взяв с кольца на стене факел и быстренько запалив его с помощью огнива, лежащего тут же. Потайная комната представляет собой типичную кладовую, с полками, битком набитыми всякой всячиной. В основном это мешочки с золотым песком, крупные слитки золота, серебра, разнообразное оружие – от устрашающего вида молотов с выщербленными бойками, двуручников с зазубринами и сколами, до крохотных ножичков. Щиты, пистолеты, сабли, даже что-то вроде ручной пушки. Имеются также фолианты с виду такие древние, что до них страшно дотронутся, и всякие статуэтки, шкатулки и прочее. Один из фолиантов обернут в кожу и сцеплен цепочкой. Что-то важное, наверное. Недолго думая, Дантеро хватает его и сует в свой дорожный мешок.
– Пригодится, – говорит он в ответ на наши недоуменные взгляды.
И в самом центре уже знакомые нам носилки с колпаком. Снимаю колпак, хватаю артефакт, сую в безопасный мешок, завязываю, мешок – в свой рюкзак.
– Всё, пора сваливать, парни.
Но не тут-то было. Выглядываю – стража, толкаясь и пихаясь, лезет в спальню.
– У нас проблемы, мальчики. Мы в ловушке.
– Приплыли! – Дантеро так расстраивается, что садит кулаком по стене.
Есть от чего расстраиваться. Столько усилий и всё насмарку! Признаю, ограбление выходит недоделанное, сумбурное. Но Настюха так просто не сдается. Рано сдаваться! Пока суть да дело, подбегаю к девкам, вытаскиваю их из постели и поочередно кидаю в объятия солдатни. Те, кто спереди, внезапно узрев перед собой голых, отчаянно верещащих девушек, становятся столбом, но задние, распалившись от гнева, напирают, все валятся на пол, подминают под собой орущих куртизанок, куча-мала, вопли, плач, проклятия. А я дополнительно накидываю на них одеяло с простыней. Пускай барахтаются.
– Есть идея, – говорит Баколай. – Я вижу тут есть старинная кулеврина со снарядами. Мы с Пегим зарядим ее, выстрелим в стену и уйдем через пролом. А вы с Дантеро пока держите оборону. Надеюсь, она еще в строю.
– Добро! Действуйте, пацаны!
Хватаю со стены сабельку поменьше, в другую руку – кинжал, встаю в стойку. Дантеро заряжает найденные тут же пистолеты.
– Каналья! – орет командир гвардейцев. – Уберите, наконец, потаскух! Уберите тряпки! Расчистить путь!
Спальня заполняется людьми. Командир, подкручивая усы, выходит вперед.
– Всё, негодяи! – говорит он, широко улыбаясь. – Отдавая должное вашей прыти, предлагаю сдаться!
– Поцелуй меня в зад!
– Ты, ведьма, будешь безглазому в аду зад целовать! Еще раз…
Но я не даю этому самодовольному хорьку докончить, швыряю в него сундучок с какими-то железками внутри. Сундук попадает ему в лицо и выводит его из строя. Полнейший нокаут. Пару секунд мужики глядят на тело своего предводителя.
– Ну, что встали, дурни? – огрызаюсь я. – Есть желающие отведать комиссарского тела?
Желающие нашлись и сразу трое, но тут Дантеро загораживает меня, нацелив на них два пистолета.
– Не стоит, уважаемые! Иначе последуете за командиром!
– Хорош! – говорит один из преследователей. – Вам же всё равно бежать некуда.
Так уж и некуда! Позади нас бухает прародительница огнестрела и все помещение вмиг заполняется пороховым дымом и пылью. На головы сыпется штукатурка.
– Вовремя как! – говорю я и тащу за собой красавчика.
Не видно ни зги, только где-то впереди виднеется светлое пятно. Спотыкаемся, ползем по обломкам, чихая, кашляя. Выбираемся в какое-то совершенно пустое помещение. Только пара ведер, доски, тряпки и деревянная лесенка, прислоненная к стене. Над лесенкой люк, запертый на амбарный замок. Окно. Забрано решеткой. Гадство!
– Это выход на мансарду! – возбужденно кричит Пегий, показывая на лючок. – Я сейчас открою, уж это не проблема. Секунду!
Не теряя времени забираемся на мансарду, к счастью люк сверху можно запереть на засов.
Ура!
Нет, не ура.
Ну почему всегда так сложно?
Глава 19. Полеты наяву
Ничего не предвещает беды. Благополучно запираем люк. Осматриваемся. Кроме накрытой тканью мебели, сваленных в кучу пик, мечей, щитов, мансарда чуть ли битком набита всем, что в скором будущем должно составить алхимическую лабораторию: штабеля ящиков, мешки с какими-то булыжниками, огромные пузатые плотно закупоренные бутыли с мутными разноцветными жидкостями внутри. В некоторых даже просматриваются части тела. Надеюсь, не человеческие. Чугунная печка странной конструкции (позже я узнала что это атанор – алхимическая печь). Через окно на крыше смотрит на небо здоровенная подзорная труба на треноге, рядом на покрытом пылью столе лежат какие-то книги, свитки, а также колбы, реторты.
И с обеих сторон двери.
– Одна из дверей ведёт в донжон, – говорит Дантеро. – Другая вниз, во дворец.
– И куда нам? – спрашиваю.
– В донжон, больше некуда. Оттуда придется спускаться. Наружу. На веревке. Как ни безумно это звучит.
Как раз в этот момент появляются новые действующие лица. Они вылезают из укрытий за ящиками, точно привидения. Наши старые знакомые с окрестностей дворца, с кем мы уже имели стычку, разрешившуюся вполне себе благополучно. Вот и доказательство, что Теоду тоже что-то затевает. Только что именно? Неужто артефакт спереть? Что-то мне подсказывает, что нет.
И на этот раз их дюжина.
– Тьфу! – плюю я с досады. – Вам-то что здесь надо? Или опять скажете, что это не наше дело?
– Конечно, сударыня, это не ваше дело, – соглашается, видимо, тот же субъект. Голос во всяком случае, похож. – Но увы, в данный момент разойтись миром мы не можем никак.
– Может, всё-таки договоримся? – без особой надежды в голосе спрашивает Дантеро.
Командир шпионов сдержанно смеётся.
– Это вряд ли. Понимаете, Дантеро, вы видели нас здесь и тем подписали себе смертный приговор. Сожалею, господа.
– Меня вы узнали, чего о вас я не могу сказать.
– О, меня вы не знаете!
– Может, познакомимся?
– Ни к чему. В лучшие времена я бы с удовольствием пообщался с вами, господин Дантеро, но сейчас увы. Еще раз – я сожалею, что так получилось.