Вместо ответа я обнимаю его. Прижимаю со всех сил, думая только о том, как бы снова не разреветься.
– Спасибо, Данте. Ты настоящий братишка. Я люблю тебя, братишка.
Дантеро мягко отстраняется, смахивает с моей щеки непослушную слезинку.
– Ты еще полюбишь, Настя. Обязательно. Когда этот миг настанет, ты поймешь. Только не сойди с ума.
– Хорошо, Данте. Я постараюсь, – неловко смеюсь я.
– Спокойной ночи, сестренка Настя.
– Спокойной ночи, братишка Данте.
Улыбаюсь сквозь слезы. Чувствую прикосновение его губ к моим заплаканным щекам.
Глава 28. Песнь двух изгоев
После разговора с Дантеро мне становится значительно легче. Но в то же время, я в очередной раз задаюсь вопросом, что же со мной не так? Почему я не могу влюбиться без памяти, сумасбродно, всем сердцем? Как в омут головой, или как в стихотворении того хренового поэта, Руслана, «высечь пламя любви». Может, потому что такая любовь бывает лишь в кино?
Да и то в индийском.
Дантеро действительно скорее лучший друг. Брат, которого мне так недоставало. Я унаследовала папино желание о сыне в виде мечты о брате. Спокойном, рассудительном. Он реагировал бы на мои выходки со стойкостью умного и всезнающего парня, всегда знал бы, как приободрить свою дикарку – нежным словом, объятьем, добрым советом. Мне так этого не хватало.
От Верки видела только презрение. Сама виновата, я так и не поняла ее, не стала настоящей сестрой.
От матери – суета и упреки. Что поделаешь, характер не изменить.
От папы – угар. Война ломает.
От бабки – ее нескончаемые книги, книги, книги… и читайте с выражением, Настенька,esse genus.
И я одна, всегда была одна.
Но сейчас есть Дантеро. Красавчик подходит на эту роль как нельзя лучше. Что ж, не любовник, а своего рода родня, лучший друг. Так даже лучше. Поэтому я раскисла. Никогда столько слез не лила. Задел ведь чувствительную струнку в душе.
Надеюсь, он не бросит меня.
Тем временем мы продолжаем начатое. Бревна принесли, встал вопрос о веревках. В пещерах валяется немало пенковых тросов, обветшавших от времени, но еще годных. В общем, в конце дня мы заканчиваем и даже получается вполне себе неплохо. Дантеро велит подстрелить какую-нибудь живность – и еще один серый расстается с жизнью. Также Дантеро приносит с собой ворох тряпок, которые он предусмотрительно разорвал на полосы и что-то похожее на монашескую рясу. Обновка для шнея.
А я не забыла прихватить с собой водицы родниковой.
Все это время Кошич не подает признаков жизни. Может, испугался – вон сколько людей с факелами набежало по его душу. Сколько именно? Я, Чош, Дастур, брат Дантеро да Пегий. Урта по-прежнему отсутствует.
Плот готов. Как ни порывается Чош составить мне компанию, мы с красавчиком ему не позволяем. Плавсредство может просто не выдержать троих. Условились так: Чош с Дантеро будут светить, вооруженные луками Пегий с Дастуром будут высматривать всяких плавающих чудищ, если таковые имеются. А я с мечом и сабелькой поплыву, помогая себе веслом.
Ну, поехали! Надеюсь, наш импровизированный плот не развалится. Очень не хотелось бы нахлебаться воды с растворенным в ней ребисом. Вот тогда точно рога вырастут.
Осторожненько, придерживая тросами, спихиваем плот. Плюх! Взлетают брызги, мы давай ломиться, чтобы не дай бог водичка не попала. Может, и зря боимся, но, как говорится, береженого бог бережет.
Брызги не попадают. Зато грохот в пещере какой! Хоть уши затыкай. И опять Кошич никак не проявляется. Прислушалась – вроде посапывает. Спит?
– Нет, – просвещает нас всезнайка Дантеро. – Думаю, отведав твоей зайчатины, он впал в летаргию.
– Зачем? – недоумеваю я. – Я же ему обещала!
– Долго объяснять. Может, он тебе не поверил – мало ли кого занесло сюда, может просто силы поберечь.
– Ладно, держите меня, я пойду.
– Будь осторожна, пожалуйста.
Посылаю всем воздушный поцелуй и отправляюсь. Не так далеко плыть, но страшновато. Только сейчас я подумала, насколько опрометчивая это идея – вызволять из плена чудовище, ожидая нападения другого чудовища. А вдруг опрокинет плот?
Но ничего не случилось, я благополучно достигаю противоположного берега. Пришвартовываю плот, вбив металлический клин с привязанной к ней веревкой к скале.
Эхо молотка еще долго затихало.
Лезу. Без страховки, прямо так. Сноровка не подводит и вот я уже в нужном месте. Замечаю тело у стены. Вонь такая, что меня шатает.
– Эй! – притрагиваюсь к нему. Тьма отступает и передо мной предстает самый настоящий узник Бухенвальда – тощий длинный чувак в лохмотьях и цепях. Лица не видно. Да и некогда его разглядывать. – Эй, ты проснешься, или нет? – Нагибаюсь – дышит. Правда через раз. Даже через два. – Ну и ладно, приятель, спи.
Беру его, взваливаю на плечо. Легкий, словно ребенок. Цепи, наверное, занимают половину веса. И костлявый какой-то. Впечатление, что тащу Кощея Бессмертного. Только смердящего, как гальюн в самой преисподней. Воротит так, что тошнотка где-то совсем рядом, вот-вот готова выплеснуться. Но терплю, что делать.
Спускаться с такой ношей – задачка не из легких: один раз чуть не срываюсь, но удерживаюсь.
«Так, подруга, не входи в раж, – успокаиваю себя. – Тише, тише. Ножку сюда, а теперь другую вот сюда…»
Наконец, опускаюсь на плот, скидываю Кошича, обрезаю швартовы, беру весло, гребу. Фух, осталось немножко.
Мужики глядят напряженно.
– Лео! – кричит Чош. – Ты как там?
– Всё в порядке, Кошич со мной. Сейчас…
И тут в плот внизу что-то ударяется.
– Оп! – говорю я, замерев. Вокруг меня вода начинает бурлить.
– Что такое, Лео?
– Веревку! Кидайте веревку, живее! Кажется, водяной проснулся!
Гребу как сумасшедшая. Не знаю, что там, в воде, но оттуда вытягивается не то щупальце, не то какая-то нить и со свистом опускается на плот. Бах! Плот удерживается на плаву, никого не задевает, но черная влажно поблескивающая в свете факелов нить вытягивается, вытягивается и начинает накручиваться на плот. Поперек досок, они уже трещат. Пегий с Дастуром яростно отстреливаются, но всё впустую. Стрелы булькают, скрываясь в пугающей водяной бездне.
Дьявольская нитка стискивается всё сильнее. Чош наконец-то арканит плот, трясущимися руками привязываю веревку, вытаскиваю меч.
Хрясь! И еще разок, контрольный. Тентакль исчезает. Тяну за веревку. Еще пара метров, метр. Есть! Опять взваливаю на себя безжизненную тушу Кошича, хватаюсь за протянутые руки.
Валюсь на землю вместе со шнеем. Дантеро обнимает меня.
– Ты в порядке? Не ранена? – смахивая со лба мокрые волосы, спрашивает он.
– Да, всё хорошо. Дай утереться чем-нибудь. Ох, и натерпелась же я страху!
Подводный монстр, понеся урон, больше не подает признаков жизни. Но мы всё же сочли за благо отойти подальше. Я прихожу в себя. Ничего страшного не произошло, за исключением того, что я обрызгалась, да адреналинчику хапнула. Все-таки в затопленных пещерах таится монстр. Вот почему нырять противопоказано.
А все уже с нескрываемым ужасом глядят на Кошича. Боже, такого урода еще поискать. Лицо вытянутое, кожа иссиня-черная, тонкая, пергаментная, морщинистая, покрытая редкими кусками жесткой поросли грязно-седого цвета. Из пасти торчат два клыка. Клиновидная борода. Лысая голова. Кривые переломанные уши. На руках и ногах – кандалы с обрывками цепей. И сам он худой до изнеможения.
Короче – мумия, а не человек. Мы прислоняем его к стене, Дантеро кладет рядом ворох тряпок. Я подкладываю фляжку с водой.
– Отойдите в сторону, – говорит он, беря зайца. – И оружие спрячьте. В сторону, чуть подальше. Вот так.
– А то что? Набросится? – боязливо интересуется Дастур. – Покусает?
– Нет, не набросится и не покусает. Шнеи очень боязливые существа. У них много примет и поверий, поэтому общаться с ними надо уметь. Одно из поверий – нельзя открывать лицо. Когда он откроет глаза, не смотрите на него. Говорить буду только я. Всем понятно?
Дантеро выжимает на ладонь кровь и мажет ею губы Кошича, кладет зайца подле него, отходит, склоняет голову. Реакция последовала почти мгновенно. Кошич судорожно вздыхает и открывает свои жутковатые глазищи – огромные, черные, бездонные. Это я успеваю разглядеть, прежде чем повесить голову по примеру Дантеро.
Увидев нас, Кошич шарахается, хватается за тряпье, торопливо прикрывается.
– Мы друзья, – говорит Дантеро, склонившись почти до земли. – Мое имя – Дантеро, позади меня – Дастур, Чош, Пегий и Лео, с которой ты еже успел познакомиться. Мы обещали спасти тебя и сдержали слово. Со всем уважением. Позволь поговорить с тобой, тень?
– Я… я сейчас, – запинаясь, отвечает Кошич. – Прошу, дайте мне немного времени.
– Хорошо, тень, мы выйдем.
– Я… позову.
Ждем где-то полчаса, получаем приглашение, входим. Кошич скрылся за полосами ткани, надел рясу, накинул капюшон. Сидит в позе лотоса.
– Благодарю вас за спасение, – говорит он, учтиво поклонившись. – Благодарю за кровь и за воду. – Он начинает кашлять, перхать и издавать всякие такие малоприятные звуки и это занимает где-то десять минут, если не больше. – Извините. Я в неоплатном долгу.
– Мы можем развести костер, поговорить? – спрашивает Дантеро.
– О да, прошу вас.
В общем, далее следует странный разговор. Странный потому, что слыша его чудовищный голос и необычную манеру держаться, – он двигается с грацией змеи и неторопливостью ленивца, – мне постоянно кажется, что Кошич вот-вот набросится на нас. Тем удивительнее его неизменная вежливость и учтивость.
Да, Кошич самый настоящий шней во плоти. Вернее тень. Шней – существо из сказок, называть их так не рекомендуется. Кошича изгнали из «сумеречного мира». За что – в подробности предпочел не вдаваться, сказал только: «за убеждения». После нескольких месяцев блужданий, набрел эту пещеру и начал ее обживать. Однажды – где-то два года назад – он повстречал Урту и стал добывать для него ребис. «По обоюдному согласию». До тех пор, пока шахту не затопило. Вот в принципе и всё.