Занятия, если можно так назвать совместное времяпровождение кошмарнючего задохлика-упырюги и рыжеволосой барышни-красавицы, длились две недели в самом плотном режиме, а дальше, уловив смысл, я стала пытаться сама.
Ничего не скажешь, я многое почерпнула из уроков. Спасибо Кошичу, его тренниги не прошли даром, в этом мне еще предстоит убедиться. Но до вершин суперства ох как далеко и главная преграда на этом пути – я сама и моя неуемная неспокойная взбалмошная натура. И это тоже доставит мне неприятностей.
Леденящие кровь завывания Кошича определенно принесли ему помощь – голос помягчел, и болтать с ним стало куда как приятней. Он, кстати, неплохо устроился – сколотил в пещере какую-никакую мебель, готовил пищу. Рукастый-крюкастый оказался упырек. Да, ничто человеческое не чуждо и вампиру: жареное мяско, ягоды, грибы употреблял с явным удовольствием.
Кроме меня в гости к нему частенько наведывался Дантеро. Я попыталась было выведать, о чем они беседуют, но Кошич отвечал уклончиво:
– Ничего такого, о чем стоило бы беспокоится. И Дантеро обещал сам сказать. Позже.
Урта изредка посещал лагерь, но предложение встретиться с Кошичем категорически отвергал. Большую часть времени он проводил в удаленной избе. Мы не мешали ему. Только передали слова Кошича о том, что он готов встретиться. И помириться. Я поражаюсь миролюбию и милосердию тени – столько лет в цепях и ни капли зла и обиды. Самое примечательное, что это действительно так – кому, как не мне, проведшей с Кошичем очень много времени, утверждать такое.
Тем временем, строительство подошло к концу. Получилось очень даже ничего. Двухэтажный сруб с верандой, готовый вместить всех нас. Верх – нам с Сандрой, низ – для мужиков. Идея, как всё это должно было в итоге выглядеть, – моя, в меньшей степени Лиса и Дантеро. В постройке большой навык в плотничестве выказали Чош с Пегим, плюс Урта, до того, как он слинял в отшельничество.
После праведных трудов мы все располагаемся на веранде. Вино закончилось и мы перешли на травяные настойки и медовуху, изготовленную Кулем.
– За новоселье! – предлагаю я тост. Чокаемся.
– Кошича не хватает, – говорит, смакуя медовуху, Пегий.
– А я предлагала ему, – говорю я. – Но он не пошел. Стесняется.
– Прости, Лео, он, конечно, твой друг, – качает головой Чош. – Но уж больно страшен и вонюч.
– Уж ради такого дела можно было бы и потерпеть, – возражаю я из чистого упрямства. Кошича действительно трудно назвать душой компании.
– Нет, спасибо, – не соглашается Чош. – Вспомни, сколько трудов потратили вы с Сандрой, чтобы заставить вон хотя бы Пегого выглядеть более-менее презентабельно.
– О да, – усмехается Сандра. – Ныл, как телок.
Пегий угрожающе скалится ей, что означает что-то вроде улыбки соблазнителя – за время, проведенное в обществе этого, прямо скажем, загадочного человека, мы уже научились безошибочно распознавать его многочисленные ужимки.
А Сандра, несмотря на хрупкость, оказалась невероятно настойчивой. Пегий и правда, уступив бабьему натиску, стал тщательней следить за собой.
Я ставлю кружку и говорю уже серьезным тоном.
– Это всё хорошо, ребята, но не пора ли перейти к более серьезным вопросам?
– Это каким? – спрашивает, наливая себе еще кружечку, Дастур.
– Как быть дальше? Неужели мы так и будем сидеть здесь сложа руки?
– А… – робко начинает Куль. – Я вообще-то не против.
– И я, – соглашается Дастур. – Обитаем тут душа в душу, на природе, дом вот построили своими руками. Зачем куда-то идти, искать неприятностей?
– Ты бы поменьше налегал на медовушку, браток, – говорит Чош, громко хлопая кружкой о столик. – Я вот тоже ждал, когда же, наконец, зайдет разговор об этом. Мне тоже претит на заднице мозоль натирать. Тем более, что осень на пороге.
– А мне всё равно, – пожимает плечами Пегий. – Хотя… здесь и правда скучно. Я бы развеялся.
– Так, – говорю я, – раз уж все спешат высказаться насчет планов, то давайте спросим Лиса с Данте. Что вы думаете, друзья?
– От меня, ласточка, – говорит Лис, задумчиво поигрывая на лютне, – толку мало. Если речь и правда идет о каком-то предприятии – я это имею в виду. В мои годы-то годы поздно искать приключений. К тому же, надо же кому-нибудь оставаться здесь.
Мы глядим на Дантеро. Он не заставляет себя ждать:
– У меня есть на этот счет кое-какие соображения. Но, раз уж ты начала этот разговор, предлагаю тебе и начать.
– Всё просто – предлагаю рейд в Пагорг.
– С какой целью?
– Отомстить Буну.
– Полностью поддерживаю Лео, – говорит Чош.
– Тебе не кажется, что это мягко говоря, опрометчиво? – возражает Дантеро. Вот так и знала, что он полезет в бочку. – И что даст тебе месть? Ты много провела времени с Кошичем. Его пример тебе не показался достойным?
– При всем уважении, Кошич – не человек. Он из мест, чуждых нам. Какие там царят порядки, во что верят тени, что считают справедливым, а что – нет, нам остается только догадываться. И потом, Кошич родился тенью. А меня сделали такой, какая я есть, против моей воли. Поэтому нет, его примеру я не последую. Бун получит сполна, даже если мне придется идти туда одной. Достану его хоть из-под земли! Иллюзий насчет своей силы я не питаю. Как говорят на моей родине – и на старуху бывает проруха. В Пагорге всюду – смерть. Если погибну – так тому и быть. Поэтому со всей ответственностью спрашиваю прямо – кто со мной?
– Однозначно я, – говорит Чош. – У меня тоже счеты с Буном. Я в стороне не останусь.
– Я тоже пойду, – присоединяется Пегий. – Мне плевать на Буна, но я и так уже с ума схожу. Я с вами. Может, какую киску подцеплю. Отжарю, в кои-то веки. А то, глядя на вас с Сандрой, мне уже скулы начинает сводить.
– Отлично, – говорю я, пропустив последнюю реплику Пегого мимо ушей. Мы все уже привыкли к подобному, так что всё в порядке. Такого извращенца, как он, только могила исправит. – Думаю, нас троих хватит. Пегого в разведку, ловкачка и костолом – превосходная группировка. Лис, Дастур и Куль остаются охранять лагерь. Если, конечно, ты не присоединишься к нам. Что скажешь, Данте, братишка?
– Скажу, сестричка, что это самое настоящее сумасбродство – соваться в волчье логово. Сдался вам этот Бун! А если он уже мертв?
– Ну хорошо, а Лизэ? – возражаю я. – Ты о ней подумал?
– Да-да! – горячо поддерживает меня Лис. – Да-да, ведь о Лизаньке мы и подзабыли. О Лизаньке бедной!..
– Так и шел бы с ними! – выходит из себя Дантеро. – Шел бы с ними, супругу свою вызволять, Георг! А то больно сладко тебе здесь сидится, я посмотрю. Не забудь, Лео попала в лапы Рейшо и Блуда из-за тебя! Мы пошли на эту авантюру ради тебя, дядюшка!
Лис бледнеет.
– Знаешь что, племянничек! – начинает он. – Если уж мы говорим начистоту, тогда изволь. Кто подбил меня на эту аферу со старым имением, скажи? Кто интриговал за моей спиной, кто свел меня сначала с Буном, а потом и с Блудом? Кто убедил меня, что дело верное, и возврат родового гнезда и титула – лишь вопрос времени? Ты говоришь, я сладко устроился? А ты сам? Тебе приходилось когда-нибудь так унижаться, как унижался я перед этим чудовищем Блудом? Знал бы ты, что я претерпел там, поедание птичьего кала Пегим показалось бы цветочками! И потом, тебе не было стыдно глядеть Кошичу в глаза, а, племянничек? Вести с ним задушевные разговоры? Ты вообще нормальный человек? У тебя совесть есть? Ведь глупый дикарь Урта последовал твоему совету завалить шахту! А кто надоумил Буна лечиться кровью? Кто, я спрашиваю тебя, подсовывал девушек «кормчему»? Кто вместе с Джанкарло составлял списки? Вот и Сандру – кто хотел отдать ее на заклание тому душегубу, твоему другу, Буну? По чьей вине лишились жизни многие юные и невинные девушки, часто совсем еще дети? А теперь ты тут, рядом с ней, рядом с нами, черт побери, и как ни в чем не бывало еще смеешь винить меня в том, что Лео попала в плен! Что, думал, я буду молчать? Нет! Хватит с меня! Я не идеальный человек, Дантеро, но я никогда и не думал скрывать свою натуру. Я – трус, я – шут, я – старый дурак, никчемный поэт, неверный муж, плохой отец, но я – не лжец и никогда не пытался выдать себя за того, кем не являюсь!
Как говорится, мы так и сели. Разинув рты. Даже Пегий меняется в лице. А на Сандру вообще больно смотреть. Она закрывает лицо, плачет, убегает. Слава богу, хоть Дастуру хватило ума последовать за ней.
Такого шока я никогда не испытывала. Даже не знаю, как на это реагировать. Сижу, остолбеневшая.
Первым приходит в себя Чош. Ни слова не говоря, он кидается на Дантеро с кулаками. Успевает заехать ему по роже. Впрочем, кулак проходит по касательной, лишь скулу чуть задело, прежде чем мы с Пегим и Кулем вяжем здоровяка.
– Пустите! – рычит, брызжа слюной, Чош. – Я убью паскудника! Убью падлу, пустите!
– Нет, утихомирься, Чех! – говорю я. Мы еле сдерживаем его. – Утихни, ё-моё!
– Пустите, дайте задушить гада! – вырывается Чош, багровый от натуги. – Убью суку! А я верил предателю! Придушу, как гада ползучего! Придушу!..
Сидя верхом на Чоше, я смотрю на Дантеро. Он сидит оглушенный, никого не видя и ничего не слыша.
– Слышишь меня? – обращаюсь к нему. Он поднимает глаза, наши взгляды встречаются. – Уходи, пожалуйста. И не возвращайся.
Дантеро так же молча уходит, лишь на секунду задержавшись у Лиса.
Так проходит час. Мы с Сандрой сидим на кресле, обнявшись, Пегий потягивает медовуху, Куль ушел кухарить, или новую бражку затирать, Лис сидит на лобном месте, молчит, лелея свою лютню, Чош без конца ворчит, изредка порываясь надрать предателю морду, но я не даю ему. Пусть валит.
Возвращается Дастур.
– Всё, ушел, – говорит он, заглянув в пустой кувшин. – Собрал вещички, книженку свою чертову и был таков. Я стоял рядом, думал, может, он скажет что на прощанье, но нет… Даже в мою сторону не глянул.
– Книгу, значит, прихватить не забыл? – нехотя спрашиваю я. Если честно, этот стресс подействовал на меня как-то усыпляюще.