‒ Иди сюда, ‒ позвал Ши тихо.
Даже удивительно, как у него проникновенно получилось. Но всё равно ‒ зря старался. Размечтался: Кира к нему прибежит, плюхнется рядышком.
Она хмыкнула и произнесла:
‒ Тебе надо, ты и иди.
Сейчас в ответ выскажет что-нибудь язвительное или отвернётся и сделает вид, что ничего не говорил, и вообще Киры рядом не существует. Но…
Поднялся, подошёл, протянул руку. Попытался обхватить, притянуть к себе.
Кира отодвинулась, посмотрела ему в лицо.
‒ Нет.
‒ Почему?
Пожала плечами.
‒ Просто интересно стало, что ты сделаешь, если я скажу «нет».
Даже не задумался над ответом.
‒ Уйду.
‒ И найдёшь другую, более сговорчивую? ‒ Кира презрительно скривилась, а он не смутился.
‒ Может быть.
‒ Так давай, топай! ‒ направила холодно и резко.
Секунду молчал, будто размышлял.
‒ Не хочу.
Ах, «не хочу»?
‒ А если не хочешь, так чего лезешь тогда?
Ничего не сказал, сжал губы. Зато попытался дотронуться до Кириной щеки.
Кира оттолкнула его руку, но Ши успел ухватить её ладонь. Пальцы переплелись. Тесно.
Так и стояли. С поднятыми руками. Ладонь к ладони. И через это соединение ощущали друг друга и взаимодействовали.
Какая-то идиотская необъяснимая химия. Или физика. Кто точно скажет?
Пальцы разъединились, и ладони тоже. Опять ‒ чужие. Опять непонимание. И голос без интонаций.
‒ Лучше я всё-таки пойду.
‒ Да! ‒ сердито подтвердила Кира.
Пусть катится. Ей всё равно: куда и зачем?
Сделал пару шагов прочь, а потом вдруг резко развернулся, подошёл стремительно. Кира осознать ничего не успела. И всё-таки обхватил ‒ ладонью, Кирин затылок ‒ придвинул к себе, прикоснулся губами к губам. Легко. Быстро.
Кира попробовала отступить, но Ши уже держал её. Крепко. Она упёрлась ладонями в его грудь, надеясь отодвинуть.
‒ Ты же… собирался…
Перебил:
‒ Ты сказала «да».
Вот как? Тоже в слова решил поиграть?
‒ Но я же…
Опять не дал договорить. Заткнул. Поцелуем. И не получалось не ответить. Хотя, стоило Ши отстраниться, Кира продолжила возмущаться:
‒ Я совсем другое имела ввиду. Я…
Да что ж такое? Дыхание перехватывает, слова теряются. Хочется вырваться, избавиться от его жёстких губ и… не хочется.
А он снова отстранился, но совсем чуть-чуть, проговорил тихонько, прежде чем опять поцеловать:
‒ Просто я гораздо раньше узнал, что Вит возвращается.
Вот зачем, зачем он это сказал? Именно сейчас. Чтобы Кира вспомнила? Чтобы смутилась?
Смущение, негодование, злость ‒ сумасшедшая смесь. Он же нарочно Киру достаёт.
Она злится. И заводится. Во всех отношениях. И он об этом прекрасно знает. Скотина.
Как там его спина? Не окончательно ещё зажила?
Провела рукой. Не ладошкой аккуратно погладила, безжалостно впилась ногтями.
Вот теперь Ши дёрнулся. Не очень сильно, но дёрнулся, напрягся. Даже прозвучало что-то. Короткое, отрывистое. Полувскрик-полувыдох. Но не обиделся и не рассердился. Теснее прижал Киру к себе, глубоко вдохнул, с дрожью.
‒ Тебе нравится… когда больно?
Не ответил. Губы опять заняты. А Кире тоже больше не хочется думать. И разбираться: что там к чему?
***
В сон ворвались звуки, реальные, раздражающие. Щёлканье дверной ручки и слова:
‒ Вы бы хоть намекнули, в таком случае, чем заниматься планируете. А если бы я раньше пришёл?
В голосе Вита настоящего возмущения совсем чуть-чуть, в основном ехидство. И Кира всё ещё спит. Почти спит. Только какая-то тысячная часть сознания бодрствует.
Она и отметила, что входная дверь хлопнула. Чересчур громко и красноречиво. Вит показал, что благородно удалился, но вечно в коридоре торчать не собирается.
Впервые Кира просыпалась в чьих-то объятиях. Удивительно. Прекрасно понимала, кто рядом. Понимала, что никогда не дождётся нежных поцелуйчиков в лобик огромных цветочных букетов и вообще ничего романтического. Даже заветных «я тебя люблю». А всё равно не хотелось сдвигаться с места, поднимать голову с плеча, отстраняться от тёплого бока, убирать руку с мерно вздымающейся груди. И глаза открывать не хотелось.
Вит мог бы прийти и попозже. На несколько минут. Часов. Дней.
Чуть развернулась, уткнулась носом в плечо, жадно втянула запах разгорячённой человеческой кожи.
Хотя бы на несколько мгновений погрузиться в придуманную красивую сказку, представить нечто большее, чем обычное сексуальное влечение.
Ладонь Ши скользнула вдоль Кириной руки. А дальше ‒ чистый реал, со всей его отрезвляющей разумностью и бесстрастностью:
‒ Встаём. Сейчас ведь опять припрётся.
‒ Угу.
Но мог бы и сообразить. Про поцелуйчик в лобик. Жутко же умный и проницательный. И Кира бы не выдала, не рассказала никому. Хотя… всё равно же не поверят.
Глава 28. Сила жизни
‒ Едем? ‒ спросил Ши.
‒ Куда? ‒ вопросом ответила Кира.
Убежать ещё дальше, чтобы не нашли?
‒ Проверить. Одно место, ‒ пояснил Ши в вечной своей манере, не внеся ясности, и тут же добавил: ‒ Там безопасно. ‒ А как следует рассказал только в машине. ‒ Тогда, в храме. Там действительно никого не было. Из людей. Только сова.
Птица неподвижно сидела в углублении на колонне, пёстро-серым оперением сливалась с камнем. Даже глазами не моргала, только медленно поворачивала голову, следя за передвижениями нежеланного визитёра. Обычно она использовалась для связи, но сейчас успешно исполняла роль невидимого наблюдателя. Никто другой её не заметил бы.
‒ Сова? ‒ задумчиво повторила Кира. ‒ Я уже видела сову.
В тот раз Кира приняла её за чучело. Поначалу. Пока птица не моргнула и не повернула голову.
‒ Думаешь, провидица тоже с этим связана?
‒ Спросим.
‒ Что за провидица? ‒ вклинился Вит. ‒ Почему я не знаю?
И получил похожий ответ:
‒ Там и познакомишься.
Ши стал чуть разговорчивее, но по-прежнему строго экономил слова, будто они выдавались ему по лимиту. Исчерпаешь раньше времени, и придётся молчать. И зачем тратить усилия и время, когда потом: сам увидишь, услышишь, поймёшь.
Ехали долго. В последние дни время всё чаще сливалось с пространством и измерялось общими с ним единицами. Заснуть бы, вырезать кусок ожидания в несколько часов и сотни километров, избавиться от груза накопившейся усталости. Но опять не получалось.
Даже на сон сил не хватало, и упрямо будоражили мысли, предчувствия, волнение. Порой Кира забывалась на несколько минут, но потом что-то толкало изнутри, заставляло распахнуть глаза, всматриваться в проносящиеся мимо пейзажи.
При дневном свете заброшенный дом выглядел не устрашающе, не таинственно, а убого. Словно старик, одинокий, никому не нужный, в заношенной, обветшалой одежде. Подслеповато щурился на солнце из-за помутневших оконных стёкол, как из-за очков в тяжёлой оправе.
Обогнули его и оказались возле похожего на башенку флигеля. Только на этот раз дверь была запертой. Не ждали их, опять не ждали. Но сейчас никто не собирался договариваться и просить разрешения. А замки не помеха, когда рядом Вит.
Ши не остался на улице, вошёл первым, легко взбежал вверх по лестнице. Кира немного отстала. Дверь не закрыли, чтобы свет пробивался внутрь, и не пришлось брести в полной темноте. Ши без разницы, а вот остальным ‒ нет.
Прежняя смесь запахов: затхлой сырости и густых, дымных ароматов. Башня настолько пропиталась ими, или свечи горели даже днём? Вит по-звериному поводил носом, морщился недовольно, тоже не любил духоту и приторность.
Миниатюрная тёмная фигура метнулась в неровном сиянии свечей. Сначала навстречу непрошенным гостям, потом резко прочь. Подальше, к стене, вжалась в неё, стала едва различимой. Не живое существо, а тень. И голос ‒ высокий, срывающийся:
‒ Тебе нельзя сюда заходить! Я же говорила. Ещё тогда говорила.
Но Ши будто не услышал, поинтересовался холодно:
‒ У тебя?
И шагнул к провидице.
Та почти взвизгнула:
‒ Стой! ‒ не отлипая от стены, заскользила в сторону, бормоча: ‒ Не подходи. Не надо, не подходи.
Ши и не собирался, предложил на выбор:
‒ Сама принесёшь или нам поискать?
Он был уверен, что ребёнок здесь. Кира понимала, но ничего особенного не чувствовала. А Ши? Как он определил? Видит сквозь стены, слышит то, что больше никому не слышно, издалека ощущает чужое присутствие. Даже не сомневается.
‒ Принесу, ‒ провидица кивнула. Или поклонилась, выказывая покорность. ‒ Если сразу уйдёшь отсюда.
‒ Уйду. Другого мне от тебя не нужно.
Призрачная фигурка двинулась в сторону портьеры, стараясь держаться на как можно большем расстоянии от Ши.
Почему провидица так его боится? Он же не собирается её убивать. Даже не припугнул. И прошлый раз не захотела, чтобы Ши сам к ней заходил. Видимо, не просто каприз, а реальная причина, невозможность находится в одном помещении. Странно.
Воспользовавшись отсутствием хозяйки, Вит с любопытством завертел головой, внимательно осматривал содержимое комнаты.
‒ Интересно тут, ‒ протянул многозначительно.
‒ Не трогай ничего, ‒ предупредил Ши.
‒ Я и не собирался, ‒ насупился Вит. ‒ Когда так просто ‒ никакого удовольствия.
Но всё-таки придвинулся к одной из подставок, провёл рукой над пламенем невысокой толстой свечи.
Огонёк затрепетал и потянулся за ладонью Вита. Она отодвигалась, и он наклонялся следом, удлинялся. Вот-вот сорвётся с фитиля и улетит оранжевой бабочкой.
Вит хмыкнул, резко убрал руку. Огонёк рванулся, сжался до крошечной искры, едва не погас. Но потом снова разросся до обычного размера, заполыхал как раньше, запульсировал, словно крошечное сердечко.
‒ Это что? ‒ удивлённо спросила Кира.
‒ Это свеча, ‒ охотно пояснил Вит, ‒ с кровью демона. Либо сама, либо фитиль пропитан. Вот и реагирует на родственную плоть. ‒ Он улыбнулся, ещё раз обвёл взглядом комнату. ‒ Здесь вообще много жизненной силы. Самой разной. Когда своя кончается, можно ведь чужую взять. Некоторые только за счёт этого и существуют.