— Ты сильнее меня. И короля ты ранил, и врать ты тоже мастер. Жди меня, япойду за солдатами.
Хозяин ушел, тогда лежавший без чувств повернул голову, запрокинул ее так,что льняные волосы свесились через край скамьи, и сбоку взглянул на Шико.
— Приятель, — слабым голосом произнес он.
— Я здесь, приятель, — отвечал Шико, хотя порядком испугался. Ла Баррсказал:
— Ты послал хозяина за солдатами, теперь помоги мне поскорее убратьсяотсюда. Ведь мы вместе ранили короля.
— Что? — воскликнул Шико, оцепенев от изумления. — Мы ранили короля? — ЛаБарр в ответ:
— Я, верно, спал и видел сны. Будь добр, приятель, вытащи у меня нож. Ястолько крови потерял, что даже не помню, как это мы ранили короля.
Однако память ему ничуть не изменила, наоборот, из его слов Шико понял,какой это коварный великан. Он ухитрился бы запутать в свои преступные деладаже королевского шута, будь у него малейшая надежда уйти от палача.
— Видно, следовало отдать тебя в засол, — прикрикнул на него Шико. Он шагалпо комнате, а великан, скосив глаза, следил за каждым шагом шута. Тяжкоепреступление всегда опасно для того, кто узнал о нем. Тут уж надо идти доконца, надо выложить все, чтобы стать добропорядочным и правдивым свидетелем,который под всеобщее одобрение доводит другого человека до колеса или виселицы.«Кем же считает меня мой король Генрих? — раздумывал Шико. — Своим вернымшутом? Своим наемным убийцей? Вероятно, и то и другое, и по нынешним временамкаждый может быть взят под подозрение. Мне нужно забежать вперед, учинитьдопрос убийце и самому разыграть роль судьи, чтобы не осудили меня».
Поняв и продумав все это, шут Шико освободил солдата Ла Барра отобоюдоострого ножа, которым тот собирался поразить короля Генриха. Вместо этогонож искромсал бок ему самому, а когда был удален, на пол вытекла сразу целаялужа крови. Великан, чувствительный от природы и не привыкший плавать всобственном соку, чуть было снова не потерял сознание. Шико не допустил этого.Он надавал ему пощечин, затем обвязал раны его же рубашкой, смочив ее врастворе уксуса, посадил его, дал ему вина, после чего решительно потребовал,чтобы Ла Барр рассказал свою историю.
— История длинная.
— Рассказывай покороче! Скоро придет хозяин с солдатами.
— Он будет еще три часа раздумывать.
— Отчего?
— Оттого, что ему скажут: король цел и невредим.
— Разве он невредим? — Здесь Шико потерял терпение. — Приятель! Видишь, воттвой нож. Близко я к тебе не подойду. Раны у тебя перевязаны, и от вина тебеприбавилось сил, пожалуй даже с избытком. Но отсюда из дальнего угла я запущу втебя ножом. Прямо в твою голую шею — и попаду в тебя, как ты мог попасть вкороля через головы людей. Ведь так, а не иначе хотел ты убить его.
— Ты слишком много знаешь, — сказал Ла Барр. — Я сдаюсь. Так и быть, я всескажу.
— Только смотри не лги! Я состою на службе его величества, и если уста твоисолгут, я допрошу твои кишки, а уж они скажут мне правду.
После подобного заявление Ла Барр чуть не свалился со скамьи, он был испугансвыше всякой меры, так что Шико задал себе вопрос: «Не знаю, может быть, явыражался не как судья, а как шут?» Задумавшись, он позабыл о допросе, покаподсудимый не заговорил сам:
— Меня зовут Пьер Баррьер[42], по прозвищуЛа Барр.
— А по ремеслу ты цареубийца. Ни в каком другом ремесле ты не мог бы такпреуспеть, ибо молва о тебе дойдет до самых отдаленных времен.
— Это не мое ремесло, — хныкал великан. — В этом виновны все, кто хочешь,только не я. Я был лодочником на Луаре и до двадцати двух лет оставался так женевинен, как в день, когда родился на свет в Орлеане.
— Кто лишил тебя невинности?
— Вербовщик нанял меня, я сделался солдатом королевы Наваррской, но влюбилсяв одну из ее прислужниц, и в этом была моя беда.
— Беда немалая, — серьезно подтверди Шико, — однако поговорим сначала омадам Маргарите Валуа, которую ты зовешь королевой Наваррской. Она покушаласьна жизнь и корону своего супруга, нашего короля, потому-то она и заточена взамке, откуда вербует таких, как ты, чтобы освободиться и снова грозить нам. Имне также, потому что я состою на службе его величества. А раз ты исполнялприказания госпожи Валуа, то тем самым ты покушался на мою особу?
— Так может болтать только шут, — проворчал Ла Барр.
В сущности Шико был с ним согласен. «Обычно, — подумал он, — я говорю, какподобает дворянину, но все смеются потому, что я ношу звание шута. Здесь мненадлежит быть серьезным, а я валяю дурака. Горе мне с моей натурой». Тут ЛаБарр призвал его к порядку.
— Всему виной моя несчастная страсть к девице, которая днем и ночьюстремилась лишь к веселью и забавам. Всякий раз, как я лежал у нее на груди,непременно что-нибудь приключалось, то мы падали в пруд, то обрушивался сеновалили в нашей комнате заводились духи. Но это все были шалости придворных, ипомогала им девица, которую я имел несчастье любить.
— Редко встретишь такую беззаветную преданность, — признал Шико. — Оттоготы, конечно, и решил убить короля.
— Не спеши, — потребовал тот. — Я видел сон. Мне снилось, что королеваприказала мне отправить на тот свет ее супруга, короля Французского: тогда онана этом свете не будет мне чинить препятствий и даже даст приданое моейвозлюбленной.
— Это тебе только снилось? А ну-ка припомни, не поручала ли тебе этогокоролева наяву? — Шико допрашивал очень настойчиво. У него пропала охоташутить. Ла Барр отвечал:
— Она не поручала: я сам вошел к ней, когда она была одна, и сообщил ей омоем намерении. Тогда королева расплакалась, повернулась к стене и, необорачиваясь, заклинала меня забыть и бросить эту мысль. Вскоре она меняуволила, и я покинул замок.
Шико молчал, сердце у него колотилось. «Как мне доложить об этом королю?Собственная жена послала к нему убийцу, а не заперла его в самое глубокоеподземелье».
Внутренняя тревога побудила Шико выйти из угла, он бегал по комнате иразмахивал остро отточенным ножом, ножом убийцы. Всякий раз, как он приближалсяк Ла Барру, тот съеживался, однако следил за Шико прищуренными и сверкающимиглазами. Шико ничего не замечал, он был потрясен теми страшными кознями, окоторых узнал. Он хотел стать благонадежным свидетелем, а теперь сталсвидетелем опасным. Вдруг великан сделал резкое движение, еще немного, и онвыхватил бы нож. Шико отскочил почти до дверей темного чулана. Он протянул рукуи открыл дверь.
— Ступай туда! — закричал он. — Но великан снова принялся скулить. Тольконе в темноту, только не в бочку с солониной! Ему еще многое надо открыть.
Видя, что его судья колеблется, Ла Барр заговорил об одном лионском патере,который убеждал его убить короля. Патер обещал ему, что, совершив убийство, онстанет невидимым. Через посредство этого самого патера он попал к одному извикариев архиепископа, облегчил свою душу и в ответ не услыхал ничего. Ноотсутствие ответа — тот же ответ. А тут еще какой-то капуцин одобрил егонамерение, и даже один важный итальянский монах поддержал его. Короче, убийцакороля доверился бесчисленному количеству лиц духовного звания, так чтополовина лионского духовенства только и ждала его покушения. Шут короля был такпоражен, что даже рот разинул: неужели у его господина столько смертельныхврагов именно в его славном городе Лионе? Между тем Ла Барр разошелся и, косясьна роковой чулан, заговорил о своей поездке в Париж; тут Шико закрыл рот. Вотсейчас он узнает истинное отношение парижских священнослужителей к королю.
С прискорбием услышал он, почему один влиятельный патер одобрял убийство;все равно, пойдет ли король к мессе или нет, он ни в коем случае не станеткатоликом, этому патер не поверит никогда. «Что же дальше? — думал шут. — Вотмы отреклись и, оказывается, напрасно. Они все равно убьют его».
— А почему ты не убил короля прежде, чем я тебя схватил? — спросил он еще.Потому что убийца испытал какой-то тайный страх, гласил ответ, ему казалось,будто его тянут назад и веревка, за которую тянут, проходит как раз поперекживота.
Услышав это, Шико впал в глубокую задумчивость, даже позабыл, где находится.В комнате становилось все тише и тише, потом послышался какой-то шепот. Шиконе обратил на него внимания; постепенно шепот усиливался, казалось, будтокто-то говорит на улице за занавешенным окном.
— Ла Барр, ты его держишь?
— Нет, не держу, — сказал Ла Барр, обернувшись к окну.
— Тогда мы с ним справимся.
— А сколько вас?
— Пятеро.
— Вы-то как сюда попали, приятели? — опять спросил Ла Барр.
— Хозяин привел нас вместо солдат.
Ла Барр сказал:
— Погодите, я поговорю с офицером, согласен ли он сдаться и добровольновернуть нож. Что вы думаете на этот счет? — спросил он огорошенного Шико игрозно двинулся к нему. «Только удержать бы нож», — думает Шико и отскакиваетназад к чулану; еще один шаг, однако после третьего нога его повисает в пустотеи он проваливается в дыру.
Он ожидал, что потеряет сознание, но яма была не бог весть как глубока. Шикосейчас же вскочил, правда, он оказался на куче мусора, зато нож держал крепко.Затем прислушался. Один Баррьер, по прозвищу Ла Барр, подал голос, спросив, всели с ним благополучно.
— Прыгайте сюда, — отвечал Шико, — все пятеро, друг за дружкой, я каждому поочереди отрежу голову.
— Здесь одна только моя голова, — сказал убийца короля, — и я, не мешкая,подыщу ей безопасное местечко. И голове и чреву, которым я умею говорить,пятеро приятелей тоже подавали голос из моего чрева. Мои кишки расскажут тебеправду — так ты, прохвост, стращал меня; я и в самом деле испугался. А вышло,что мое говорящее чрево отправило тебя в помойную яму. Сиди там, прощай, яубегаю. Хозяин в бегах уже несколько часов, я догоню его и скажу ему вескоесловечко насчет солонины.
И Ла Барр был таков, сперва затих его голос, потом шаги. В полной темнотеШико нагромоздил все, что нашел, и выбрался наверх по шатким подпоркам, вкомнате он упал на скамью и свесил голову, торопиться ему было некуда. Настала