Шлепок как будто подчеркнул ее вопрос, тонко завуалированный под невинный, хотя я знала, что он совсем не такой.
Шарлотта замерла и уставилась на меня в ожидании ответа.
– Пока не оправдались. Мне еще многое предстоит сделать.
Я отнесла сковороду к раковине и открыла кран. Горячая сковорода зашипела, поднялось облако пара. Мне казалось, что я нахожусь в каком-то тупиковом противостоянии с этими двумя женщинами. Они как будто защищали Келвина – Шарлотта, стремящаяся стать его любовницей, и Бетти, его мама-дублерша. Мне понятно желание защитить любимых людей, но они заходили слишком далеко. Должно быть, из-за его родителей и бывшей. Смерть делает людей параноиками.
Бетти слегка кивнула, а Шарлотта вернулась к откупориванию баночек с приправами.
Похоже, пришло время узнать побольше о Келвине, потому что он был со мной не вполне откровенен.
– Что случилось с родителями Келвина?
Бетти крепко зажмурилась, а Шарлотта покачала головой. Я задела чувствительную струну. С родителями Келвина случилось что-то плохое, без сомнения. Я видела это по глазам Келвина и по тому, что Джо перебарщивает с выпивкой.
Бетти открыла глаза и уставилась на меня.
– Вообще-то, это не та тема, которую мне интересно обсуждать.
Она явно не расскажет, что там на самом деле случилось. У этих людей было полно секретов, и, похоже, они собирались их хранить.
Я выключила воду, поставила сковороду на сушилку и пробормотала:
– Извините.
– Не извиняйтесь. Просто знайте свое место, – безапелляционно заявила Бетти.
Дверь открылась, в кухню заглянул Келвин.
– Еда готова, леди.
Он подошел к столу и склонился над медовым тортом.
– Выглядит так же вкусно, как и пахнет, Бетти.
– Спасибо, Келвин, – с улыбкой ответила она. – Для именинника только самое лучшее.
Он подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
– Твое блюдо тоже выглядит великолепно, – прошептал Келвин, целуя меня в лоб.
Я знала, что он лжет.
Глаза Шарлотты потемнели.
– Келвин, ты не мог бы помочь донести кое-что?
Она собрала контейнеры с салатами, и ее глаза прояснились, когда он взглянул в ее сторону. Глаза Шарлоты всегда меняли цвет, как кольцо настроения. Келвин этого не видел, но я видела.
Я понимала, что она делает. Она была из тех женщин, которые всеми силами стараются заполучить желаемое.
Она желала Келвина.
Но я стояла у нее на пути.
Келвин
Я принес в дом пустые сервировочные тарелки и пакет с мусором и увидел, что Грейс моет посуду, повернувшись ко мне спиной.
Барбекю прошло хорошо, и вообще было приятно снова собрать всех вместе. Думаю, Грейс тоже получала удовольствие, а только это и было важно.
Я остановился и стал за ней наблюдать. Я мог бы наблюдать за ней целый день.
Изгибы ее тела были идеальными, длинные светлые волосы, собранные в высокий хвост, открывали стройную шею. Я хотел припасть к ней губами, к каждой частичке ее тела, не оставив ни единого дюйма нетронутым и нецелованным.
Должно быть, Грейс почувствовала, что я стою за ее спиной, потому что резко повернула ко мне голову и напряглась.
– Привет, – сказал я. – Не хотел тебя напугать.
– Ничего страшного. – Она расслабилась и глубоко выдохнула. – Я просто немного нервничаю.
Не теряя времени зря, я подошел, обнял ее за талию и стал целовать в шею и подбородок. Грейс прижалась ко мне и рассмеялась.
– Все ушли? – спросила она.
– Да.
Она повернулась ко мне. Ее зубы впились в мою нижнюю губу.
– Хорошо.
Ее голубые-преголубые глаза, казалось, стали вдвое больше.
Я наклонился и снова ее поцеловал. Мокрые мыльные руки обвились вокруг моей шеи, но я не возражал. Грейс жадно отвечала на поцелуй.
Нас прервало покашливание.
«Проклятье».
Мы мгновенно отодвинулись друг от друга.
Шар стояла в прихожей, держа проволочную корзинку, в которой было меньше дюжины яиц.
Повернувшись к раковине, Грейс погрузила руки в воду для мытья посуды.
– Привет, Шар, я думал, ты ушла, – небрежно сказал я.
Она выглядела рассерженной… Нет, скорее обиженной. Ее глаза покраснели и блестели – может, потому, что она весь день пила пиво. Хотя я не замечал, чтобы они были такими, когда Шар уходила.
– Да, я собиралась уходить, но решила сперва собрать яйца.
Она бросила корзину на пол. Пара яиц выпала и разбилась о кафель.
– Господи, Шарлотта. – Я вскинул руки.
Не сказав больше ни слова, она протопала к задней двери.
Грейс подняла брови и оглянулась через плечо.
– Сейчас вернусь, – со вздохом сказал я.
Я догнал Шарлотту, когда та садилась в машину и, вытянув руку, помешал ей захлопнуть дверцу. Шар возилась с ключами, слезы текли по ее лицу.
– Что с тобой такое? – вопросил я.
Она подняла на меня прищуренные глаза и выскочила из машины.
– Со мной? Со мной? Что с тобой такое? – Она ткнула пальцем мне в грудь.
– Ничего. – Я шагнул назад, подняв руки вверх.
– Что ты делаешь с Грейс? – прошипела она.
– Это не твое дело.
Покачав головой, я уставился на заходящее солнце. Я чувствовал себя таким же: наполовину здесь, наполовину там. Давненько я уже себя так не чувствовал.
– Нет, мое.
Ее голос дрогнул, слезы продолжали течь по щекам.
– Шар, ты что, пьяна? Я могу отвезти тебя домой.
– Ни хрена я не пьяна, Келвин! – Она пнула гравий и посмотрела на меня снизу вверх. – Разве ты не видишь?
Я кинул на нее непонимающий взгляд.
– Что не вижу?
– Грейс. С ней что-то не так. – Шар широко раскрыла глаза. – Почему она здесь? Это же бессмыслица.
– Она в отпуске. Сколько раз я должен это повторить?
– Миллион раз, потому что это бессмыслица.
Она сделала маленький шажок и положила руку мне на предплечье.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты это видишь.
Я вздохнул.
– Не вижу.
Шар скрестила руки на груди.
– Значит, вот и все? Ты сейчас с ней?
– Если я отвечу «да», ты уймешься? – Я показал на нее пальцем.
Я устал от Шарлотты. Она шла по тонкому льду.
– А как же мы?
– Никаких «мы» нет.
У нее задрожала нижняя губа.
– Но… мы переспали.
– Один раз. Мне жаль, Шарлотта, но для меня все свелось к одному разу.
Она просто не понимала, сколько ни тверди. Она даже порвала с Уайаттом, думая, что у нее будет шанс со мной. Едва переспав с ней, я тут же об этом пожалел. То был момент слабости, и мой единственный момент слабости навсегда сделал слабой ее. Я знал, что должен разозлиться, чтобы заставить Шарлотту понять: мы всегда будем только друзьями.
С глубоким вздохом я посмотрел ей в глаза.
– Шарлотта, с Грейс я хочу быть каждую ночь, но с тобой одной ночи было достаточно.
Она и так была на взводе, а после этого сразу сломалась, сморщилась, слезы полились из ее глаз, как будто внезапно открыли кран.
Когда животное страдает, самое гуманное – избавить его от страданий. Я надеялся, что Шарлотте будет достаточно.
Не говоря ни слова, она села в машину, завела двигатель и нажала на газ. Остальное за нее сказали шины, разбрызгивая грязь и гравий.
Я вздохнул с облегчением, наблюдая, как ее машина исчезает вдали.
Не буду я чувствовать вину за то, что мне нравится Грейс. Мне осталось провести с ней четыре дня, и я хотел сделать так, чтобы эти дни стали лучшими днями в ее жизни. Плевать, что подумают Шар, или Джо, или Бетти, или еще кто-нибудь. Наш город не был добр к чужакам. Здешним людям не нравились те, кто от них отличается, но мне нравились. Я всегда был гораздо приветливее к незнакомцам. Возможно, потому, что знал, каково это – быть другим, и сам иногда чувствовал себя аутсайдером.
Когда я вернулся в дом, Грейс заканчивала вытирать столешницы. Она позаботилась обо всем, и теперь была моя очередь позаботиться о ней.
– Как все прошло? – спросила она, отжимая над раковиной посудную тряпку.
Грейс оглянулась на меня в ожидании ответа, но я просто любовался ею. Потом пожал плечами и посмотрел себе под ноги.
– Мы оба сказали кое-что, чего не следовало говорить.
Грейс вытерла руки полотенцем.
– Наверное, лучше ей некоторое время здесь не появляться.
Я кивнул, подошел и приподнял ее подбородок.
– Давай не будем думать о других. Я хочу думать только о тебе.
Я скрепил свои слова поцелуем.
– Мне нравится эта идея. – Она улыбнулась.
– У меня есть для тебя сюрприз. Пойдем.
Взяв Грейс за руку, я вывел ее на улицу и на крыльце прихватил корзинку для пикника, собранную днем.
– Что там? – спросила она.
– Тсс… Это сюрприз.
Мы вышли на пастбище; путь нам освещали только звезды. Дождь не шел уже давно, и трава похрустывала под ногами. Ночь была бы совсем тихой, если бы не стрекотание цикад. Я никогда не понимал, как такие маленькие существа могут издавать столько шума.
Я крепко держал Грейс за руку, чтобы она не упала, споткнувшись. Она прислонилась ко мне плечом, и мы двинулись к месту, которое я наметил.
– Встань здесь, – сказал я, отпустив ее руку.
Достав из корзины зажигалку, я зажег круг из десяти факелов на подставках. Грейс ахнула, когда они загорелись. Я улыбнулся, вытащил из корзины одеяло и расстелил в освещенном кругу.
Голубые-преголубые глаза Грейс были похожи на кристаллы.
– Присаживайся, – сказал я, развернул тарелку с виноградом и нарезанным сыром и поставил на одеяло два бокала и бутылку красного вина.
Грейс улыбнулась, сняла туфли и села, пока я откупоривал и разливал вино.
– Прошу вас, мисс Грейс Эванс, – сказал я, протягивая ей бокал.
– Спасибо, мистер Келвин Уэллс.
Я скинул ботинки и сел рядом с ней.
– Выпьем за тебя, Грейс. Спасибо тебе за то, что ты гостишь не только в моем доме, но и в моем сердце.
Это был дрянной тост, и я сразу о нем пожалел, но Грейс, казалось, была о нем другого мнения. Она чокнулась со мной и улыбнулась.