– Возможно, я поселюсь и там и там.
Может, мне не придется убеждать ее остаться. Может, она уже убедила себя, что никуда не уедет?
Мы оба медленно потягивали вино. Потом Грейс отняла бокал от губ и огляделась.
– Тут действительно мило.
– Я рад, что тебе нравится.
Придвинувшись чуть ближе, она положила голову мне на плечо.
С гор донесся громкий свист. Грейс подпрыгнула, ее глаза забегали.
– Что это?
Я обхватил ее одной рукой и притянул к себе.
– Просто пума.
– Просто пума? Мы в безопасности? – Ее голос стал выше обычного.
– Да. Они не заходят так далеко, – ответил я со смехом. – А если бы сюда забрела пума, я бы тебя защитил.
Грейс немного расслабилась и отпила вина.
– Да, еще кое-что, чуть не забыл. – Я вытащил из корзины плюшевого мишку. – Чтобы тебе было удобнее.
Грейс стукнула меня плечом в плечо.
– Мистер Уюткин. – Она прижала мишку к груди.
– Ты дала ему имя?
– Конечно.
– Как мило.
Я поцеловал ее в щеку, и она еще сильнее прижалась ко мне.
Мы потягивали вино, прислушиваясь к ночным звукам. Стрекотали сверчки. Выли койоты. Свистели пумы.
Я снова наполнил наши бокалы, и мы снова чокнулись.
Моя кожа пульсировала от одной только близости к Грейс, как пчела, жужжащая возле цветка. Никогда в жизни я ничего так не хотел, как хотел Грейс. Вообще-то даже не хотел, а нуждался в ней.
– Мне здесь нравится.
– А мне нравится, что ты здесь.
Она приподняла бровь, но ничего не сказала. Я кашлянул и допил остатки красного вина из своего бокала.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – поправился я со смехом.
Грейс одним глотком допила вино.
– Думаю, я точно знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она и без колебаний прижалась губами к моим губам.
Я целовал ее снова и снова. Она обняла меня и притянула к себе. Я откинул несколько прядей светлых волос с ее лица и провел пальцем по ее полным губам. В глазах Грейс отразилось пламя ближайшего факела.
О чем она думала? Пламя заплясало в ее радужках, но она быстро погасила его, закрыв глаза и притянув меня к себе.
Точно так же, как во время нашего прошлого поцелуя, ее язык прильнул к моему, а зубы впились в мою нижнюю губу, доставляя то едва уловимое ощущение, когда боль встречается с удовольствием. Я застонал, и она укусила чуть сильнее, а после провела руками по моим волосам и поцеловала.
Оторвавшись от ее губ, я стал целовать ее шею и ухо, покусывая и облизывая. Она приподняла бедра и подалась ко мне, давая мне зеленый свет.
– Я хочу тебя, Грейс, – горячо выдохнул я ей в ухо.
Легкий ветерок задул шесть факелов, оставив ровно столько света, чтобы видеть часть ее лица.
Грейс просунула пальцы под мою рубашку и стянула ее через голову. Она с улыбкой проводила ногтями по моей шее, груди и животу.
Я ухватил ее рубашку, и она подняла руки, позволяя ее снять. Под рубашкой ничего не было. Мои руки немедленно легли на ее груди и обхватили их. Грейс оттолкнула меня, перевернула на спину и оседлала. Потом наклонилась, чтобы снова поцеловать, но лишь на мгновение. Ее губы оторвались от моих и оставили влажный след, дорожку на моем теле.
Она расстегнула мои джинсы и извлекла то, что в них было.
Я лежал под звездами, а самая красивая женщина в мире поглощала меня.
Как мне так повезло? Я остановил ее прежде, чем кончил. Я не мог допустить, чтобы наш первый раз с Грейс завершился так быстро, мне хотелось, чтобы он длился вечно. Мне хотелось, чтобы мы длились вечно.
«Если бы у меня была Грейс, мне больше никогда не понадобилась бы другая женщина», – сказал я себе, снова притянул ее и поцеловал.
Грейс перевернулась на спину, и я устроился между ее ног, стягивая с нее трусики. Опустившись на колени, я вобрал ее в себя – всю. Она была похожа на произведение искусства: умоляла, чтобы на нее посмотрели, осмотрели, изучили.
Грейс улыбнулась, глядя на меня снизу вверх. Ее губы распухли от поцелуев, в глазах снова отражался огонь.
Я чуть больше раздвинул ее ноги и приблизил лицо к ее сердцевине. Мне хотелось попробовать всю ее на вкус. Она застонала, когда мои губы прикоснулись к самому чувствительному месту, и ахнула, когда я принялся за работу.
Грейс была сладкой на вкус, как клубника. Она выгнула спину, и я провел рукой вверх по ее животу до груди. Она схватила меня за волосы, когда мой язык заработал быстрее.
– Келвин, – сказала она чуть слышно. – Я тоже хочу тебя всего.
Это возбудило меня еще сильней. Я хотел, чтобы она потеряла контроль. Хотел, чтобы ее тело сотрясалось и трепетало. Хотел, чтобы сердце ее учащенно билось. Хотел, чтобы ее кожа покрылась потом, а ноги задрожали. Я хотел, чтобы она взорвалась, закричала, умоляла меня остановиться.
Я сильно сжал ее грудь. Все, что я хотел от нее получить, она дала. Она застонала так громко, что стон был похож на вой дикого животного. Все ее тело напряглось, она схватила меня за волосы, сильно дернула… А потом практически рухнула.
– Это слишком, – выдохнула она.
Я продолжал еще какое-то время, позаботившись о том, чтобы сегодня вечером она испытала больше удовольствия, чем за всю предыдущую жизнь.
Потом я забрался на Грейс, и она открыла глаза. Она тяжело дышала, пока я целовал ее шею и ухо. Когда она поняла, что готова, то шире раздвинула ноги, приглашая меня внутрь.
Я выхватил презерватив из корзинки и с улыбкой продемонстрировал его.
– Упаковал на всякий случай.
– Хорошо, – прошептала она.
Понадобилось несколько секунд, чтобы развернуть его и надеть.
– Ты уверена?
Она кивнула.
Я снова ее поцеловал, а потом устроился между ее ног. Уставившись в голубые-преголубые глаза, в которых плясал огонь, я медленно вошел в нее. Она застонала, и я тоже застонал. Ее руки вцепились мне в спину, алые ногти впились в мою кожу, а я входил в нее и выходил. Я вскрикнул, когда она оцарапала меня до крови, но не остановился. Иногда боль так же приятна, как и удовольствие.
– Не останавливайся, – сказала она. – Никогда.
Схватив прядь ее светлых волос, я дернул, почувствовал, как внутри она сжала меня, и чуть не потерял самообладание. Грейс была такой приятной – как приятна теплая постель прохладной ночью или холодная сторона подушки жарким вечером.
Отпустив ее волосы, я провел рукой вверх и вниз по ее телу. Она испытала оргазм не один раз – я чувствовал это, как разряд электричества.
Я напрягся. Вот оно!
Грейс была слишком приятной, чтобы сдерживаться, и внезапно я рухнул. Она продолжала прижиматься ко мне, наши потные тела скользили друг по другу. Это было уже чересчур, и я полностью вышел из нее.
– Ты чертовски изумительна, Грейс, – сказал я между вдохами и перевернулся на бок, чтобы оказаться к ней лицом.
Грейс легла на спину и посмотрела на звезды. Сейчас не было смысла на них смотреть. Они проигрывали в сравнении с ней.
– Это было невероятно.
Она ничего не ответила, просто кивнула.
Ни с кем другим я не испытывал ничего подобного. Мы были настроены друг на друга. Наши тела жаждали одних и тех же прикосновений, одной и той же энергии. Мы были похожи на набросившихся друг на друга животных. Лучше Грейс у меня никогда никого не было. И мысль об этом заставила меня задуматься, был ли и я самым лучшим в ее жизни.
– О чем ты думаешь? – спросил я и тут же пожалел о своем вопросе.
Такие вопросы задают девочки, вешаясь на мальчиков. Но я ничего не мог с собой поделать – я хотел знать.
Грейс повернула ко мне голову. Пламя разгорелось сильнее в ее голубых глазах.
– Я думаю… – Она прикусила нижнюю губу. – Что не хочу, чтобы это заканчивалось.
Я улыбнулся.
– Я думал о том же самом.
– Келвин.
– Да?
– Между нами нет секретов.
Я не был уверен, вопрос это или утверждение, но кивнул.
– Никаких секретов.
Но интересно, что же такое секрет. Информация, которой вы еще не поделились с другим человеком, или намеренная ложь и утаивание информации? Является ли секретом то, о чем она не спрашивала?
– Что случилось с твоими родителями?
Я вздохнул. Мне не хотелось говорить на эту тему, но я согласился не иметь секретов, а она задала вопрос.
– Они погибли при пожаре.
У нее отвисла челюсть.
– Мне так жаль, Келвин.
Некоторое время мы молчали. Я не знал, что сказать. Прошлое осталось в прошлом, и не было никакого смысла о нем говорить.
– Могу я тебе кое-что рассказать?
Я придвинулся чуть ближе.
– Ты можешь рассказать мне все что угодно, Грейс.
– Сегодня Шарлотта сказала то, чего я не поняла, но мне стало не по себе. – Она вздернула подбородок.
– Что же она сказала?
– Она сказала, что надеется, что Джо удержит меня здесь навсегда.
Грейс наморщила лоб.
Я посмотрел на небо и мысленно закричал. Шар и Джо собирались все испортить.
– Что она имела в виду? – спросила Грейс.
– Не знаю.
– Ты сказал – никаких секретов.
Я вздохнул.
– Я ведь рассказывал тебе о своей бывшей, Лиз.
Грейс кивнула.
– Да, она погибла в автомобильной катастрофе.
– Ровно год назад. Джо был в ту ночь за рулем.
Грейс широко раскрыл глаза.
– Мы ездили праздновать мой день рождения. Он вез нас обратно, потому что мы с Лизой немного переборщили с выпивкой. Он сбил лося, когда ехал на скорости шестьдесят миль в час на дороге недалеко отсюда. Лось пропорол Лизу рогами, она умерла до приезда медиков. Я отделался порезами и синяками, Джо получил черепно-мозговую травму и пробыл в коме неделю. Он ничего не помнит о той ночи. Врачи сказали, что, наверное, никогда и не вспомнит.
Я посмотрел на Грейс, чтобы понять, как она отнеслась к моему рассказу.
– Это ужасно. Но зачем Шарлотта сказала мне такое?
– Некоторые думают, что Джо нарочно сбил того лося.
– Что? Как они могли такое подумать?
– Потому что полиция не обнаружила никаких следов шин, а значит, он не жал на тормоза.