– Вы не заметили здесь ничего необычного?
Я задумалась над вопросом. Слова вертелись у меня на кончике языка – одежда в комоде, женский крик, запертая дверь подвала, – но я прикусила язык.
– Я из Нью-Йорка. Здесь почти все кажется мне необычным.
Он поджал губы и кивнул.
– Если вы что-нибудь заметите, у вас есть мой номер.
Шериф повернулся на каблуках и направился к двери.
– Закрыть ее или оставить открытой?
– Закройте, – попросила я.
Он наклонил голову и, выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь.
Я снова и снова вертела карточку в руках. Шериф не сказал, что я здесь в безопасности. Он сказал, что со мной все будет в порядке.
Отлично.
Я взяла с прикроватной тумбочки свою книгу и вложила в нее визитную карточку.
«Со мной все будет в порядке. Со мной все будет в порядке», – мысленно повторяла я снова и снова, пока не начала в это верить.
Снаружи взревели двигатели, и я вздрогнула. Выглянув в окно, я увидела Джо на заднем сиденье полицейской машины. Машина отъехала, за ней последовала машина шерифа Алмонда, а затем грузовик Келвина.
Недолго думая, я спустила ноги с кровати, на цыпочках подкралась к двери и мгновение прислушивалась. Ничего не услышав, я медленно открыла дверь, высунула голову и оглядела длинный коридор. В доме было тихо.
Половицы заскрипели, когда я крадучись пошла по коридору.
– Келвин, ты здесь?
Тишина.
«Со мной все будет в порядке».
– Альберт, – позвала я.
Тишина, которую нарушал лишь скрип, – скрипел сам дом, словно предупреждая тех, кто в нем находится.
Я остановилась перед дверью в подвал. Единственное место на ранчо, куда вход был воспрещен. Но почему?
Я приложила к двери руку, желая, чтобы она сказала, что там, за ней. Что Келвин прячет от меня? Что скрывает?
Порывшись в кармане джинсов, я вытащила шпильку для волос. Скрутив и согнув ее, я вставила шпильку в замочную скважину, глубоко вздохнула и принялась вскрывать замок. Мне нужно было знать, что там, внизу. Мне нужно было знать, что прячет Келвин.
Через несколько минут замок щелкнул.
За открытой дверью виднелись ветхие деревянные ступеньки. В воздухе висел тяжелый запах влаги и плесени, с каждым вдохом отдающий металлом.
Я щелкнула выключателем, который был на стене у лестницы, но темная пещера внизу не осветилась. Тогда я достала телефон, включила фонарик (единственное, на что смартфон годился в этом доме) и стала медленно спускаться по ступенькам. Сырое старое дерево выдержало мой вес.
Посмотрев вниз, я начала различать разбросанные здесь и там большие кучи; штабеля коробок вперемешку с чем-то непонятным походили на зазубренный уродливый горный хребет, миниатюрную копию гор, высившихся наверху за рекой. Это место создал барахольщик, собиравший всякую всячину, не желавший с ней расставаться.
Поводя телефоном туда-сюда, я пробиралась между хламом в попытке найти что-нибудь важное, а потом заметила нечто очень странное для подвала жилого дома: за мной следили желтые неподвижные глаза. Я замерла, прислушиваясь, пытаясь уловить движение или дыхание.
Ничего.
Я хотела повернуться и убежать, но любопытство взяло верх, и я зашагала вперед. Когда я обходила очередную пирамиду коробок, мое лицо облепила толстая паутина.
– Фу, гадость, гадость, гадость! – взвизгнула я и, отскочив, врезалась в гору хлама. Повернулась, чтобы посмотреть, что там, за мной…
И снова увидела глаза, всего в каком-то футе от себя… А еще острые, как бритва, ощеренные зубы.
Я закрыла лицо руками и завопила, но ничего не произошло.
Я снова открыла глаза – существо не двинулось с места. Присмотревшись внимательней, я поняла, что это. Чучело енота. Откуда, черт возьми, здесь взялось столько чучел? Келвин что, меняет их каждый сезон?
На другом конце подвала я увидела еще глаза и быстро подошла, чтобы осмотреть каждого зверька. Ласка, барсук, койот, все набитые и неживые, смотрели на меня сверху вниз. Я протянула руку, чтобы дотронуться до одного из них. Чучело было жесткое, с грубой шерстью.
Пятясь от мертвых зверей, я наткнулась на еще одну пирамиду коробок. Внутри верхней была куча всякого хлама: старые книги, ремень, маленькая коробка с рыболовными снастями и стопка фотографий. Я взяла фотографии и пролистала.
На первой были подростки Джо и Келвин на берегу реки с удочками в руках. На следующей – Келвин, Джо и пожилые мужчина и женщина. Мужчина был очень крупным, с суровым морщинистым лицом, а женщина – миниатюрной, красивой, с длинными каштановыми волосами. Она злоупотребляла косметикой, столько ей не требовалось… Если только она не пыталась что-то замазать. На ее лице застыла вымученная улыбка. Родители.
При взгляде на следующую фотографию я невольно разинула рот и разжала руки, уронив снимки на пол. Я уставилась на этот коллаж, не сводя глаз с верхней фотки. Той, что раскрыла ложь.
Медленно наклонившись, я подняла ее и поднесла поближе к глазам. Келвин и Джо сидят на скамейке. Келвину, должно быть, лет восемь. Рядом с мальчиками сидит Альберт – намного моложе, чем сейчас, еще без угрей, с сияющей улыбкой.
Перевернув фотографию, я увидела на обороте надпись от руки: «Лето 2004. Келвин, Джо и дядя Альберт».
Я сунула фотографию в задний карман джинсов.
Альберт был дядей Келвина. Келвин солгал – Альберт не постоялец с Airbnb, не просто какой-то проезжий, а член семьи. Зачем о таком лгать?
Подобрав остальные фотографии, я бросила их в коробку и закрыла крышку.
Пробираясь между барахлом, я думала только о том, как бы вернуться из подвала наверх, но кое-что меня остановило. На старой багажной сумке лежал большой блокнот с жирной черной надписью на обложке «Гостевая книга Келвина». Коснувшись обложки, я стала листать блокнот – его страницы пестрели именами и датами.
Открыв последнюю страницу, я провела по ней пальцем, читая имена. Среди них выделялось имя «Кристина Колтон», потому что все остальные постояльцы до нее были мужчинами. Потом шла Кайла Уайтхед. Я вспомнила слова Келвина: «Вообще-то среди моих гостей не бывает женщин». Кайла останавливалась здесь всего за девять недель до меня.
Скользя взглядом по странице, я добралась до последней строки, и у меня перехватило дыхание. Слова были написаны аккуратно, с сердечком над буквой i. В графе «Регистрация прибытия» стояла дата, а в графе «Регистрация отъезда» – нет. Последнее имя на странице – «Бри Беккер».
Келвин солгал. Она была здесь, и, если верить этой гостевой книге… Она никогда отсюда не уезжала.
На улице хлопнула дверца машины.
Вздрогнув, я быстро закрыла гостевую книгу и вернула ее туда, где нашла.
Побежав к лестнице, я хотела подняться по ступенькам, но остановилась: кое-что привлекло мое внимание. За лестницей стоял складной столик, на котором было разложено несколько пистолетов, ножей и пуль – целый арсенал для нанесения увечий.
Я взяла маленький пистолет и повертела в руках, потом положила обратно и провела кончиками пальцев по большому охотничьему ножу с изогнутым лезвием, с деревянной рукояткой, на вид самодельному. Я взяла его и внимательно рассмотрела. Край лезвия был красноватым, как будто его небрежно почистили после использования.
Попятившись от стола с ножом в руке, я быстро взбежала по лестнице, закрыла за собой дверь подвала, сунула нож и фотографию под матрас в своей комнате и забралась в постель. Сердце как будто билось во всем теле, от ступней до затылка.
Не знаю, как долго я лежала вот так – может, минут десять, а может быть, двадцать.
Так и не услышав шагов, я села, раздвинула занавески и чуть не закричала: перед домом виднелась призрачная фигура в длинной белой ночной рубашке. На улице было темно, и только несколько секунд спустя я поняла, что вижу Бетти. Она раскачивалась из стороны в сторону, глядя на дом.
Я подумывала остаться в постели, но мне нужно было посмотреть, что она здесь делает.
Вскоре я уже стояла перед ней, но она даже не заметила меня. Бетти смотрела только на ранчо – так, будто видела нечто такое, во что никто больше не был посвящен.
Я уже хотела заговорить, как вдруг она начала бормотать. Подойдя ближе, я попыталась разобрать слова.
– Этот дом – зло. Он всех заражает злом, – сказала она чуть слышно. – Здесь не происходит ничего хорошего.
– Бетти, вы в порядке?
Она ничем не выказала, что слышала меня, а просто продолжала шептать:
– Вам не следовало сюда приезжать, потому что теперь вы не сможете отсюда уехать, я уверена.
– Бетти, – снова позвала я, на этот раз схватив ее за руку.
Она вздрогнула и судорожно сглотнула, как будто из нее выкачали весь воздух. Потом несколько раз моргнула. Должно быть, Бетти наконец-то меня заметила, потому что повернула ко мне голову, двигаясь почти как робот.
– Грейс, извините. Сама не знаю, что я сказала.
Бетти покачала головой, сделала шаг назад и принялась яростно тереть лицо, словно пыталась очнуться от дурного сна. Я хотела попросить ее прекратить, но слова застряли у меня в горле.
Вдруг Бетти повернулась и побежала к своей машине.
– Пожалуйста, не говорите Келвину, что я здесь была.
Не успела я откашляться и спросить, что она имела в виду, как она уже выехала задним ходом на подъездную дорожку.
Я уставилась на ранчо. Теперь оно выглядело по-другому.
Вдалеке зашумел грузовик, и я вбежала в дом.
Как только двигатель снаружи заглох, я захлопнула дверь спальни, но, потянувшись к замку, заметила, что именно сделал Келвин. Он установил ручку неправильно. Вместо того чтобы не дать другим войти, замок запер бы меня в комнате.
Это больше не было спальней. Это было тюремной камерой.
День девятый
Келвин
Наступил полдень, а Грейс все еще не вышла из комнаты. Я уже трижды стоял под ее дверью, прижимаясь ухом и прислушиваясь. Было тихо.
Я знал, что она не уехала, потому что ее машина все еще стояла на подъездной дорожке с поднятым капотом. Джо сказал, что заказал запчасти и что парень из автомастерской приедет сегодня вечером, чтобы все починить. Я надеялся, что он не явится.