«Доверять». Я чуть было не расхохоталась, но я шла по тонкой линии между безопасностью и тем, что, черт возьми, Келвин мог бы со мной сотворить.
– А Бри Беккер тебе доверяла? – Я прищурилась и крепко сжала губы.
Он приподнял брови.
– Бри Беккер?
– Пропавшая женщина. Та, о которой расспрашивал шериф.
– Я уже сказал тебе и шерифу, что она здесь не появилась. Я говорил правду.
Стоит ли упомянуть о гостевой книге? Я видела ее. Я видела там ее имя. Я видела дату регистрации и пустую графу даты выезда. Как бы Келвин это объяснил?
Глубоко вздохнув, я испытующе посмотрела на него и так крепко сжала челюсти, что испугалась, что раскрошу зубы в порошок.
– Я видела твою гостевую книгу.
– Что? – Он склонил голову набок.
По его лицу ничего нельзя было прочесть. Я не знала, испытывает он страх, гнев, печаль, сожаление или смесь всех этих чувств.
– В подвале. В книге было ее имя.
– Неправда! – почти закричал он.
Он так яростно отрицает потому, что говорит правду, или потому, что лжет?
Не сказав больше ни слова, Келвин выскочил из гостиной. Я услышала, как со скрипом открылась дверь подвала, услышала, как он спускается по лестнице. Что-то зашуршало, потом снова послышались шаги – на этот раз он шел вверх.
Келвин протянул мне блокнот с надписью на обложке «Гостевая книга Келвина».
– Вот.
Я быстро пролистала блокнот до последней страницы с записями и, проведя пальцем по списку имен, нашла последнее. «Кайла Уайтхед». Я помнила, что видела это имя, но после него значилась фамилия Бри. Я перевернула еще несколько страниц. Все они были пустыми.
Нет, здесь стояло ее имя! Бри Беккер с сердечком над буквой i. Оно было на странице, я видела его собственными глазами.
Дата приезда. Дата отъезда… никогда.
– Она была здесь. Бри Беккер была здесь.
– Я не понимаю, о чем ты, Грейс. Я сказал тебе правду. Ее здесь никогда не было.
Он потер лоб.
– Но… но… я видела…
Мой голос прервался. Я видела запись. Ведь так?
Я еще раз просмотрела страницу. Ее имя исчезло.
– Я солгал об Альберте и о том, что люблю брюссельскую капусту, солгал даже о том, что мне нравится читать. – Келвин подошел к книжной полке, вытащил несколько книг и продемонстрировал мне. – Я, черт возьми, ничего из этого не читал, я купил их просто для того, чтобы выглядеть умным.
Келвин бросил книги на стул.
– Но насчет Бри Беккер я не лгал.
Он страдальчески вздохнул и провел руками по лицу.
Я открыла рот, но не сказала ни слова. Я просто не знала, что сказать.
Келвин направился к входной двери, остановился и повернулся ко мне.
– Я приведу в порядок твою машину и починю замок на твоей двери. А потом позабочусь о том, чтобы ты отлично провела последнюю ночь на моем ранчо. – Он подкрепил свое обещание многозначительным кивком.
Мой желудок скрутило в узел. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь сохранить самообладание. Я видела имя Бри, ведь так? В подвале было темно, а я была на взводе с тех пор, как сюда приехала. Может, мне все почудилось.
Может, не только Келвин лгал.
– Хорошо, – ответила я, не зная, что еще сказать.
Он вздохнул и улыбнулся.
Я с трудом приподняла уголки губ. Они задрожали, но Келвин этого не заметил. Он улыбнулся чуть шире и вышел.
Закрыв глаза, я попыталась представить гостевую книгу такой, какой видела ее накануне.
Я видела ее. Видела ясно как божий день.
Я мало чему доверяла, но своим глазам доверяла. Возможно, Келвин говорил правду об Альберте – или дяде Альберте, если уж на то пошло. Но о Бри он лгал.
Я видела ее имя.
Дата отъезда… никогда.
Она все еще была здесь. Я это чувствовала.
Келвин
Я стянул через голову промокшую от пота майку, бросил на траву и, вытерев лоб, склонился над капотом машины.
Механик починил большую часть неисправностей в машине Грейс, но оставил меня доделывать остальное. Он дал мне довольно четкие инструкции, но я сомневался, что делаю все правильно. Однако я был полон решимости завершить работу, а решимость иногда может компенсировать навыки или талант.
У нас с Грейс было меньше двадцати четырех часов, и это приводило меня в ужас. Я хотел, чтобы она осталась. Нет, мне нужно было, чтобы она осталась. Может, не навсегда, а лишь на какое-то время – чтобы она могла понять, что нас связывает. То, что связывало меня и Грейс, большинство людей не испытали бы и за целую жизнь. Это было электричеством… Нет, волшебством. Тем, о чем все мечтают.
– Эй, Келвин.
Я так глубоко ушел в свои мысли, что не слышал, как Бетти подъехала и вышла из машины. Обернувшись, я увидел, что она стоит с кипой новых штор, перекинутых через плечо.
– Дай-ка мне. – Я забрал у нее шторы.
Приподняв брови, Бетти внимательно посмотрела на меня.
– Как ты?
Она всегда очень волновалась, как я, временами даже слишком волновалась.
Я пожал плечами и надул щеки.
– Бывало и лучше.
– Где твоя гостья? – Она посмотрела в сторону сарая, потом на пруд, потом на ранчо.
– Наверное, принимает душ. Она все еще не пришла в себя, – сказал я, глядя на дом и представляя себе Грейс внутри.
– Могу вообразить, – кивнула Бетти. – Должно быть, сильно перепугалась.
Войдя вместе с Бетти в дом, я положил шторы на диван.
Бетти оценивающе осмотрелась. От занавесок остались одни клочья, стены у окна и потолок почернели от дыма.
– Джо, конечно, здорово потрудился, – скривив губы, сказала Бетти. – Не понимаю, что на него нашло.
Она посмотрела на меня в ожидании объяснений.
– Думаю, это как-то связано с нашими родителями. – Я приподнял бровь и вытянул губы в прямую линию. – Ты в курсе, что с ними на самом деле произошло?
Я знал, что Джо разозлился не только из-за родителей, но остальное Бетти не касалось.
Не успела она ответить, как я уже понял: она все знала. Глаза Бетти заблестели, губы задрожали, она вздохнула.
Она лгала мне.
– Как ты могла мне не сказать?
Бетти опустила голову.
– Я пыталась тебя защитить.
– Это же были мои родители. Я имел право знать. И Джо все время знал, что на самом деле произошло. Ему пришлось справляться с этим самостоятельно, вот почему он такой псих.
– Я пыталась ему помочь, но ты же знаешь, какой он. Увидев, как сильно его это задело, я поняла, что не смогу тебе рассказать. Кто-то должен был сохранить ясную голову, чтобы заботиться о ранчо.
– Ранчо? Так тебя беспокоит ранчо?
Я подошел к стене и с силой ударил кулаком в то место, где ее лизало и уничтожало пламя.
– Келв, не надо. – Бетти схватила меня за плечо и попыталась оттащить. – Прости, пожалуйста. Мне и вправду жаль. – Ее голос дрогнул.
Стряхнув с плеча ее руку, я отвел кулак от стены. Костяшки были в крови, но я не чувствовал боли. Я почти ничего не чувствовал с тех пор, как вернулся на это богом забытое ранчо.
– Хорошо-хорошо. – Она шмыгнула носом. – Пожалуйста, не сердись.
Немного помолчав, Бетти добавила:
– Оставлю тебя в покое и пойду проведаю своих пчел.
Не дождавшись ответа, она вышла.
Я наблюдал в окно, как она прошла по крыльцу, спустилась по ступенькам и направилась к лесу.
Кто дал ей право решать, что мне нужно знать, а что не нужно? Как могла она скрыть, что на самом деле произошло с моими родителями? Говорят, правда освобождает, но я не знал, что сперва она приводит в ярость.
Сдернув остатки сгоревших штор, я принялся снимать карнизы. Часть гипсокартона нужно будет заменить, а всю чертову стену – перекрасить. Предстояло много работы, а у меня и так забот был полон рот.
Снаружи раздался пронзительный крик, такой громкий, как будто кричали совсем рядом. Я сразу узнал голос Бетти и, выскочив через парадную дверь, пустился бегом.
Я нашел ее возле пасеки: закрыв лицо руками, Бетти продолжала кричать.
Стервятники сорвались с веток деревьев и разлетелись во все стороны.
Ульи были опрокинуты. Альберт лежал на спине с разинутым ртом. Рвота стекала по его лицу, испещренному красными пятнами и сыпью; оно распухло, как чрезмерно надутый воздушный шар, так что едва были видны открытые глаза. Кое-где не хватало кусков плоти: скорее всего, стервятники-индейки добрались до него первыми. Одежда Альберта была влажной, пчелы все еще жужжали вокруг, ползая по телу, забираясь в рот и выбираясь оттуда, ползая по остекленевшим глазам.
Я притянул Бетти к себе. Ее крики перешли в безудержные рыдания, она отчаянно тряслась, мне показалось она развалится прямо у меня в руках.
– Что он здесь делал? – прорыдала она.
Грейс
Меня разбудил вой полицейских сирен. Я резко распахнула глаза, холодная вода выплеснулась из ванны на пол. Ванная была единственной комнатой, где я могла уединиться, поэтому я решила проводить здесь как можно больше времени.
Как долго я проспала?
Выбравшись наружу, я вытерлась и оделась.
Что, черт возьми, случилось на этот раз?
Обувшись, я вышла на улицу и увидела, что Бетти сидит на крыльце, завернувшись в одеяло, и всхлипывает. Рядом с ней стоял Келвин, разговаривая с Уайаттом и шерифом Алмондом, на подъездной дорожке были припаркованы две полицейские машины и «Скорая помощь».
Келвин взглянул в мою сторону, и его глаза, казалось, посветлели.
Я подошла – медленно и осторожно – и спросила:
– Что происходит?
– Это Альберт, – сказал Келвин.
Бетти зарыдала громче.
– Где он? – спросила я.
– Он мертв.
Я поднесла руку ко рту.
Наше внимание привлек скрип: два парамедика везли каталку с большим черным мешком. В мешке явно был Альберт, поскольку медики с трудом катили свой груз по гравию. Они толкали и тянули, но колеса застревали на каждом камне. Наконец один из парамедиков вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и окликнул:
– Вы не могли бы слегка помочь?