— А дочь?
— Еве было тогда пятнадцать, — отвечал Стефан. — Девушка имела возможность вращаться на равных в среде золотой молодежи, посещать светские рауты в самых знатных домах, учиться в престижном лицее и прочее… А потом в миг всего этого лишилась. После столичного света — захудалый городок, узкий круг мелкопоместных дворянчиков, убогие сельские праздники и незатейливые развлечения. В перспективе — брак с отпрыском какой-либо захудалой фамилии, куча детей и общество местных сплетниц по выходным. Три года спустя Сантьяго умер, всеми забытый и покинутый, а Ева приехала покорять столицу.
Стацки всё-таки зажег сигару.
— Не знаю, снабдил ее отец перед смертью рекомендациями, или девушка сама оказалась столь талантливой, но успехов добилась немалых. Амбиции, гордость и честолюбие в ней выражены еще больше, чем в родителе. Добавьте к этому желание реабилитироваться и чувство ущемленного достоинства, и вы получите гремучую смесь. Перед смертью бывший та́йник наверняка научил дочь кое-чему из того, что умел сам. К тому же Ева имеет определенные экстрасенсорные способности, что поделать — фамильная черта. Их не сравнить со способностями вашими или моими — она не смогла бы стать оператором, да никогда и не стремилась к этому, — но в совокупности с острым умом и настойчивостью кое-чего стоит. Так что дружите с ней, Мартин…
Я слушал и понимал, что вчера вел себя глупо. Разве можно обижаться на девушку, с которой жизнь обошлась столь сурово? К чему еще может она сейчас стремиться, кроме восстановления справедливости?
— А где вы пропадали три дня, Стефан? — спросил я.
— Занимался сентиментальными путешествиями, Зрячий, — откинулся на спинку стула Стацки. — За эти дни я повидался с множеством людей из тех, что начинали вместе со мной когда-то. Не все стали операторами, среди них много самых разных персонажей, но все, так или иначе, знали Ворона. Мы разговаривали, вспоминали былое, и вот что я вам скажу, Мартин. Ворон если и не разработал метод управления людьми полностью, то подошел к этому вплотную. Вы же понимаете, в нашем деле слово «разработать» имеет особый смысл. Скорее всего, метода как такового, в общем понимании этого слова, не существует — слишком многое здесь зависит от оператора, его интуиции, его искусства. Короче, от его личности. Оператором в данном случае я называю любого человека, который проводит информационное воздействие.
Он помолчал, пристально глядя на меня:
— Я настаиваю, Мартин, — вы наиболее подходящий человек для этого дела. Вы похожи на Ворона — по внутреннему содержанию, отношению к жизни, пониманию того, что такое путь воина и каким должен быть настоящий мужчина. У вас много общего с тем молодым Вороном, которого я знал когда-то.
Стацки на время задумался, вспоминая то ли себя в молодости, то ли друга.
— Не удивляйтесь, — продолжил он, — я давно наблюдаю за вами, и вы мне нравитесь, но дело даже не в этом. Я продолжаю настаивать, что только вам по силам остановить маньяка, пользующегося методом Ворона. Да, именно так — метод, в том или ином виде, есть. Авторство у меня сомнения не вызывает, но это сейчас не столь важно. Важно, что им пользуются, и, как показали последние трагические события в кафе и на Арене, не без успеха.
Старый оператор еще раз испытующе поглядел мне в глаза.
— Завтра многое должно проясниться, Мартин. Предстоит встреча, после которой я, возможно, смогу вам сообщить нечто важное. Но не буду забегать вперед, сейчас скажу следующее: и мне запомнилось, и в беседах со старыми знакомыми прозвучало красной нитью — Ворон, особенно в последние дни перед исчезновением, активно искал оружие. Некий меч, который, как я теперь догадываюсь, был обязательным условием воздействия, его неотъемлемой частью. И, судя по всему, не нашел. Не обнаружен он и сейчас, иначе акции проводились бы по другой схеме: не сумбур со всеобщей поножовщиной и кровопролитием, а точечные воздействия на ключевых людей, выгодных для достижения того или иного результата. Именно таким планировал свой метод Ворон. Именно такую задачу ставили нам сверху в те далекие годы.
Стацки попытался затянуться, сигара погасла, и ветеран принялся крутить ее в руках.
— Так бывает, когда не хватает компонента для нормальной работы системы. На переходном этапе его пытаются заменить избытком другого компонента. Может, отсюда столько крови… Наверняка я, конечно, знать не могу, но в любом случае это временная мера. Злоумышленнику, кто бы он ни был, до зарезу нужно оружие. То единственное и уникальное, которое делает метод по-настоящему действенным. Значит, этот меч необходим и нам. Нельзя допустить, чтобы он попал в руки маньяка, слишком тяжелые последствия он может нарезать этим клинком, уж извините за каламбур. Ищите меч, Мартин!
Он опять пристально посмотрел на меня, сунул сигару в рот, пожевал, но так и не раскурил.
— Ищите не в Музее древностей, не в известных коллекциях и не на громких выставках. Уверяю вас, все эти места Ворон прочесал частым гребнем еще тогда. Думаю, последователь уже повторил его путь…
Я сразу вспомнил рассказ специального агента Серого: покушение на коллекцию эрцгерцога закончилось ничем. Убитый осведомитель и ни малейших попыток повторить кражу. Значит, всё-таки грабитель потерял интерес к объекту преступления. Очень похоже.
— …У него были на то и время, и возможности. Ищите в оружейных лавках. Займитесь знатоками оружия, антикварами. Не обладателями крупных коллекций, а мелкими собирателями и посредниками. Среди тех клинков, что продаются и покупаются через них — что сделаешь, модно! — может мелькнуть хвостик золотой рыбки. Так мне кажется…
Стефан вытащил из внутреннего кармана плотный конверт и протянул его мне:
— Возьмите. Здесь адрес и время нашей завтрашней встречи и еще кое-что.
Я открыл конверт, внутри оказался квадрат плотной бумаги с написанным адресом. Я знаю этот район, и найти дом не составит труда. Время — шесть часов вечера. А следом на ладонь выкатились два овальных ограненных камня размером с ноготь мизинца. По виду рубины — острый багровый лучик стрельнул в глаза. Я не знаток драгоценных камней и сейчас глядел на них с сомнением.
— Возьмите-возьмите, — сказал Стефан, — пусть они пока побудут у вас. Эти камни оставил мне Ворон незадолго до своего исчезновения. Наши отношения тогда были уже не безоблачны, но никого ближе у него всё равно не имелось. Видно, что-то угрожало Ворону или кто-то, он просил сохранить камни, обещал вернуться, но больше живым я его не видел.
Я покатал рубины по ладони — две багрово-красные застывшие капли чуть удлиненной формы. Зачем они мне? Но если просит Стацки, отказывать неловко.
— Мой бывший друг ничего не объяснил тогда. Я не знаю, зачем они нужны и какую роль могут сыграть. Может, и никакой… Но Ворон был поглощен идеей с головой, ни о чем другом думать не мог, и если доверил мне камни, то это неспроста. Возьмите, потом разберемся. И жду вас завтра, Зрячий, в указанное время в указанном месте. Думаю, у меня будет, что вам поведать…
Стефан подарил мне еще один внимательный взгляд, его рука легла на мое плечо. А затем вышел, так и не раскурив сигары.
После встречи со Стацки я, не откладывая в долгий ящик, отправился в приемную и по дальнозвуку созвонился с информационным бюро Агентства, имеющим достаточно полную базу по самым разным вопросам. Мне выдали не менее двух десятков фамилий и адресов лиц, занимающихся торговлей старинным холодным оружием. Я и не предполагал, что их так много. Записав данные на листе бумаги, я вернулся в кабинет и принялся внимательно изучать их.
Барышня из информбюро любезно сообщила мне не только адреса лавок и магазинов, но и примерный ассортимент. Оказалось, что часть заведений занимается главным образом ножами и кинжалами, и можно поставить их во вторую очередь. Например, лавку старины Поля. Соблазн пойти в первую очередь к нему, поговорить и полюбоваться своим серебряным любимцем я подавил волевым усилием — уж что-что, а коллекцию Поля я знаю досконально.
Отбрасывать эти заведения совсем тоже не стоило, помимо ножей там могло оказаться что-то интересное, но существовали и специализированные магазины, в которых продавали почти исключительно длинные клинки. Я выписал их в отдельную группу, составил маршрут и направился к директору утвердить план действий. После всего произошедшего я меньше всего опасался взысканий или выговора, но кровь невинных жертв в кафе и на Арене стучала в моем сердце, преследовала меня и побуждала к действию.
Посещение директорского кабинета оказалось недолгим, но плодотворным. Мы согласовали план действий и договорились о казенной карете, которую я получал в свое распоряжение с сегодняшнего дня. Также директор выдал некую сумму денег на представительские расходы. При необходимости я мог совершить не очень дорогую покупку в интересах дела. И я отправился наносить визиты.
Потянулась длинная череда одинаковых встреч и бесед. Карету с зорким глазом на дверце я предусмотрительно оставлял в некотором отдалении. Афишировать расследование не в моих интересах — маньяк может двигаться по пятам. В магазинах я представлялся коллекционером, благо необходимые знания в данной области у меня имелись. Потом следовало долгое изучение ассортимента, разговоры о клинках, обсуждение и вопросы. Всё это отнимало достаточно много времени и забирало не меньше сил, к вечеру я обошел едва ли полдюжины заведений, торгующих антикварным оружием. Но делать нечего, с утра предстояло заняться всем этим сызнова.
На следующий день я не смог отказать себе в удовольствии и всё-таки посетил лавочку Поля, поиграл с кинжалами, полюбовался на своего фаворита и поторговался со стариком для порядка. Мне было интересно узнать его мнение, и, не открывая всех обстоятельств дела, я спросил, где и как лучше искать прославленные мечи. И не получил в ответ ни грана полезной информации. Старый хитрец с ходу начал сватать мне свой эсток, но потом заинтересовался, зачем мне нужны клинки.