Появилась Фрэнки, безмолвно обняла Дженни и увела ее обратно в детскую. Джесс и Фрэнк пошли за ними, чувствуя себя непростительно большими и исключительно гадкими.
— По-моему, если Бидди умрет, толку не будет, — выдавила Джесс. — Тогда она не сможет снять порчу. Она сказала… — Джесс покосилась на Фрэнка. Бидди сказала свое «никогда» очень неприятным тоном.
Фрэнк вздрогнул.
— Дженни, — осторожно начал он, — а что у тебя за наследство? Или ты не знаешь?
Ответила Фрэнки, потому что Дженни уткнулась лицом в свой странноватый фартук и сдавленно рыдала в него.
— Изумрудное ожерелье. А у меня бриллиантовое. Только их уже нет. Все куда-то делось.
— А куда? — спросила Джесс.
Дженни помотала головой, не отнимая фартука от лица.
— Не знаю. Делось — и все тут. И мама тоже. — Она снова зашлась в придушенном плаче, трясясь всем телом.
Фрэнка передернуло. Дела с этими девчонками становились все запутаннее и запутаннее. Фрэнк понял, что в этой мрачной комнате с окном, загороженным мельничным колесом, он не может больше находиться ни секунды.
— Ну, лучше всего, конечно, было бы вернуть вам ваши ожерелья, — предположил он. — А если никак, тогда придумаем, что можно сделать Бидди.
— Пусть сломает ногу, — зашипела Фрэнки.
— Или еще что-нибудь, — бодро, как могла, добавила Джесс. — Мы обязательно что-нибудь сделаем, но только если вы перестанете обзывать Мартина Тейлора.
— Ладно, — покорилась Фрэнки. — Больше не будем. Стоит постараться, правда, Дженни?
Дженни, по-прежнему уткнувшись в фартук, яростно закивала.
Джесс и Фрэнк наконец унесли ноги из отсыревшего дома и пошли восвояси по дороге против ветра. Оказавшись на воле, они так воодушевились, что Джесс пела и размахивала руками.
— Ну вот, с Мартином дело улажено, — радовалась она.
— Опять за бесплатно, — сказал на это Фрэнк. — Так получается, что эта дама в краске — не их мама?
— Нет. Тетя, — ответила Джесс. — Но папа знает мистера Адамса. Он тоже странненький какой-то. Фрэнк, давай отложим Бидди на утро и на сегодня закроемся. Мне сейчас Справедливости уже выше крыши.
— Мне от нее уже так тошно, — отозвался Фрэнк, — что я бы и навсегда закрылся.
— Закроемся, — пообещала Джесс. — Вот разберемся с этим делом и сразу закроемся.
Глава 4
На следующее утро Фрэнк и Джесс сидели в садовом сарайчике и решали, что сделать с Бидди. Под разговоры Джесс аккуратно выводила очень изысканным кудрявым почерком «Закрыто навсегда». Она уже дошла до «в», а что делать с Бидди, так и не придумалось.
— Око за око, — бурчал Фрэнк. — А как насчет «ногу за ногу»? Ну, например, я пойду и отдавлю ей палец?
— И она тебя заколдует, и станешь малиновый в клеточку, — ответила Джесс. — А вдруг она действительно ведьма? Что в прежние времена делали с ведьмами?
— Топили в пруду, — сказал Фрэнк. — Может, спихнем ее в реку?
— То-то громкий будет плеск, — мрачно отозвалась Джесс. — Она потеряет очки. И она просто обезумеет от ярости!!!
— Вроде ты говорила, что она уже, — пожал плечами Фрэнк, но тут на тропе раздался торопливый топот, и в окошке сарайчика стало темно.
— Мартин Тейлор! — Джесс вскочила на ноги и бросилась к окну. — По крайней мере, можем сказать ему, что его дело улажено, — шепнула она на бегу.
Однако Мартину, судя по всему, сейчас было не до собственной Справедливости. Он нагнулся с пони и заглянул в окно, и по его лицу сразу стало видно — что-то случилось.
— Можете сейчас пойти в Сторожку? — спросил он. — Вернон вас ждет. Он все объяснит. Мы решили, что вам стоит взглянуть на Сайласа.
— На Сайласа? — удивилась Джесс. — А зачем это?
— Ох, не могу объяснить, — ответил Мартин. — Идите и посмотрите сами. — И не успели они ничего у него спросить, как он ускакал, и топот и стук разлетающегося гравия затихли вдали.
Фрэнк и Джесс переглянулись. Они были сбиты с толку и при этом здорово испугались. Если бы они знали Мартина получше, можно было бы предположить, что он их разыгрывает; но знакомы они практически не были, а говорил он так, словно происходящее расстроило его настолько, что ему и рассказывать об этом не хотелось. Так что секунду спустя Фрэнк пробормотал, что стоит, наверное, пойти поглядеть. Джесс просто выставила в окно объявление «Ушли по делу» вместо «Закрыто», и они отправились за велосипедами.
Когда они завидели высокую железную ограду, оказалось, что Мартин уже стоит у калитки рядом с Верноном. Стояли они встревоженно и подавленно, а Вернон схватил велосипед Джесс за руль прямо-таки сердито.
— Что вы сделали с зубом? — спросил он. — Отдали Громиле?
— Да, — ответила Джесс, а Фрэнк добавил:
— И нечего нас за это в асфальт закатывать!
— Значит, Громила не врал, — сказал Мартин Вернону. Было ясно — они так нервничают, что им не до споров со всякими там Пири.
— Знаю, — кивнул Вернон и повернулся к Фрэнку и Джесс. — Идите поглядите на Сайласа. Громила говорит, что отдал зуб Бидди Айремонжер, чтобы она наслала на меня флюс. Идите и посмотрите. — И, едва дав Фрэнку и Джесс время прислонить велосипеды к ограде, повел их в Сторожку. На пороге он поглядел на Мартина и многозначительно указал подбородком на дверь. — Поди отвлеки маму, — велел он. — Если она их увидит, от них мокрое место останется.
Фрэнк здорово удивился, когда надменный Мартин без единого слова пошел в Сторожку. Когда Вернон поманил их за собой, совсем рядом послышался голос Мартина и раздраженный ответ миссис Уилкинс:
— Мартин, ну как же я это сделаю, когда Сайлас лежит больной?
И Фрэнку, и Джесс стало ясно, что надо убираться подобру-поздорову. Но Вернон крепко схватил их за руки и потащил за собой в какую-то темную комнату, где, как потом заметила Джесс, у нее возникло такое чувство, будто они взломщики. Вернон шагнул к окну и отдернул занавески. Фрэнк и Джесс были страшно перепуганы и встревожены, а тут еще оказалось, что они в спальне, все стены в которой заставлены двухэтажными кроватями. Кровати были пустые, и только на постели у самого окна лежал Сайлас.
— Вот поглядите, — прошептал Вернон.
Фрэнку и Джесс было видно только лицо Сайласа, но этого хватило. Потом Джесс говорила, что в жизни не видела такого распухшего лица, как у Сайласа, — даже Фрэнка, когда у него была свинка, и то не так раздуло. От прежнего Сайласа остались только печальные глаза, и теперь они с немым укором глядели на обоих Пири. Все остальное лицо было тугое, блестящее и надутое, как воздушный шарик, — такое тугое, что даже стало скорее лиловое, чем черное.
— Ой, мамочки, — произнесла Джесс. Она даже схватилась руками за собственные щеки. — А может, это свинка?
Вернон помотал головой:
— Он уже болел свинкой — в прошлом году, от меня заразился. Врач не знает, что это. А я знаю. Это все Бидди.
Сайлас ничего не сказал. Он только глядел на них несчастными глазами. Фрэнка это не удивило. Им с Джесс тоже сказать было нечего. Они торчали посреди спальни, чувствуя себя нарушителями границы, а Джесс даже казалось, что она убийца. И все это время Сайлас с укором глядел на них своими черными глазами.
Между тем Мартин окончательно разозлил миссис Уилкинс. Голос ее стал приближаться, она все говорила и говорила, и тут оказалось, что она уже у самой двери в спальню и, того и гляди, войдет. Фрэнк и Джесс окончательно уверились в том, что нарушили границу.
— Быстро, — шепнул Вернон. — Сюда. — Он открыл окно и выпрыгнул наружу, прямо на клумбу.
Фрэнк и Джесс вылезли за ним — им в жизни не приходилось так быстро вылезать из окна. Вернон протянул руку внутрь и задернул занавеску, и все это время печальные глаза Сайласа глядели на них с немым укором.
Они побежали на дорогу за железной оградой. Пока они ждали, когда Мартин получит нахлобучку и тоже выйдет к ним, Вернон сказал:
— Придется вам вернуть зуб.
Никто не сомневался, что он совершенно прав.
— Ладно, — засопел Фрэнк. — А как?
— Надо идти к ней в хижину, — сказал Вернон. — Говорили же, она ведьма, да только я раньше не верил. Как вы думаете, что она попросит за то, чтобы вернуть зуб?
— Не знаю, — отозвался Фрэнк. Джесс решилась:
— Вот что, Вернон, подождите тут с Фрэнком, а я сбегаю домой, соберу все наши драгоценности. По-моему, Фрэнк, так будет честно, потому что это ведь мы отдали зуб Громиле.
Фрэнк согласился, хотя у него сердце кровью обливалось. У него была булавка для галстука, и с ней он мог бы расстаться без особых сожалений, но вот часы… Тут без особых сожалений не обойдешься. А что поделаешь? Нельзя же допустить, чтобы у Сайласа всю жизнь было такое лицо, тем более что, судя по всему, щека у бедняги здорово болела. Поэтому Джесс покатила прочь, чтобы собрать все мало-мальски ценное, а Фрэнк тем временем уселся рядом с Верноном на обочине и спросил, есть ли у него план действий.
— Ну, — без особой надежды ответил Вернон, — я думал взять Джесс и пойти попросить Бидди вернуть зуб, а если она скажет «нет», отвлечь ее разговорами, а вы с Мартином пока пролезете к ней в хижину через заднее окошко и поищете зуб…
Фрэнк содрогнулся. Но ему было ясно, что Вернон говорит дело. Конечно, именно Вернон должен просить зуб назад, потому что считается, будто это его зуб, а Джесс при нем самое место как представителю ООО «Справедливость». Так что вся грязная работа естественным образом остается им с Мартином. А перспектива сотрудничества с Мартином Фрэнка вовсе не вдохновляла.
— Понимаешь, ты только слушай, — объяснял Вернон, — и если она скажет «нет», лезьте в окошко.
— А если, предположим, — поинтересовался Фрэнк, — мы его не найдем?
— Попробуем еще, когда ее не будет дома, — ответил Вернон. — Но сначала надо попросить. Чтобы все честь по чести.
— А если мы его раздобудем? — уныло спросил Фрэнк. — Ты сможешь снять заклятье?
— Попробую, — ответил Вернон. — Есть разные способы. Мама кое-что знает, и в библиотеке, наверное, полезные книги найдутся. А может быть, и вообще хватит того, что мы просто заберем у Бидди зуб.