Шатов посмотрел на свое отражение в зеркале. Губа чуть припухла. Самую малость. И с брови опухоль тоже сошла. Теперь – хоть в ночной клуб.
Хорошая, кстати, идея. Очень хорошая. Тем более что давно обещал девушке. Только, не в ночной клуб, а в клуб ночью. Ночью в сельский клуб. Что там у них – кино и дискотека? В одиннадцать часов вечера. И до какой поры?
И отпустят ли его врачи?
Интересный вопрос. Очень интересный вопрос.
И еще один вопросик, Шатов. Ты что, собираешься надевать свое несвежее белье? Нет? Тогда тебе предстоит выйти нагишом к Светлане. Девушка будет просто счастлива.
Шатов завернулся в полотенце. Вот таким вот образом. И не забывать улыбаться. И…
Шатов присел на край ванной и закрыл глаза. Сейчас он должен был лежать с приступом боли. Сейчас тело его должно было гореть. И Дракон мог прийти к нему, чтобы помучить.
Спокойно. Ты победил. Ты пока победил.
В спальне Шатов заглянул в шкаф, взял трусы, спортивные штаны и футболку. Переложил свою сумку с нижней полки на верхнюю. Заглянул во внутрь. Ага, там у него валялись диктофон и блокнот. Плюс ручка, кассеты и запасные батарейки.
Пусть себе лежат.
Джинсовой рубашки на вешалке не было. Только белая рубаха с длинными рукавами. Все правильно, джинсовую ему порвали в школе, когда били. Или отбивались. Все зависит от того, чья версия правильная – Шатова или Дмитрия Петровича. Кстати, а ведь поведение дедушки отечественной литературы здорово изменилось с момента первой встречи.
Просто разительно изменилось. Куда подевалась доброжелательность? Где приторное гостеприимство? С больными, кстати, принято разговаривать нежно, чтобы не повредить и без того слабые мозги.
– Теперь можно и позавтракать, – сказал Шатов с порога.
Светланы в комнате не было. На тахте сидел Дмитрий Петрович, держа в руках какую-то книжку.
– Свое произведение читаете? – поинтересовался Шатов, присаживаясь к столу. – И как оцениваете?
– Мои произведения оценивают другие, – Дмитрий Петрович отложил книгу в сторону. – Рад за вас.
– За что конкретно?
– Ну, вы все-таки успели принять… э-э… дозу.
– А вам очень хотелось, чтобы я не успел?
– За старого козла – хотелось бы.
– За старого козла – извиняюсь, – без сожаления в голосе сказал Шатов, работая вилкой и ножом.
– Стыдно, батенька. Это вы специально использовали слово «извиняюсь”, а не «простите”? Ведь вы должны знать, что в первом случае вы извиняете себе, а во втором…
– Прошу прощения у вас. Простите меня, пожалуйста. И еще я прошу у вас прощения за то, что угрожал несколько дней назад набить вам лицо.
– Когда это? – удивленно приподнял брови Дмитрий Петрович.
– Как раз, когда спрашивал о том, как попал сюда, – Шатов разбил на яйце скорлупу и принялся ее счищать. Яйцо чистилось плохо.
– Простите, но такого разговора у нас не было, – мягко произнес Дмитрий Петрович.
– Ну, не было так не было, – махнул рукой Шатов, – не будем спорить. Тем более что у меня есть несколько весьма практических вопросов. Не возражаете?
– Извольте, – развел руками Дмитрий Петрович, приглашая Шатова не стесняться в вопросах.
– Когда и как я получу следующую дозу? Ее, как я понимаю, мне уменьшили?
– Нет, не уменьшили. Вы получили обычную дозу и спокойно сможете гулять до обеда.
– Гулять?
– Гулять, но не отходя далее чем на сто метров от домов. Можете также не гулять. Читайте, смотрите телевизор, можете поработать с компьютером.
– Он в сети?
– Имеете ввиду «Интернет”? Нет. Не в сети.
– А я могу связаться с кем-нибудь по телефону? – Шатов подцепил на вилку листик салата.
– Нет.
– Почему так? Можете объяснить?
– Не могу, – Дмитрий Петрович снова развел руками.
– А, простите, какова ваша роль во всем происходящем? В процессе лечения? Если таковой происходит? Вы ведь не врач?
– Не врач. Я писатель.
Шатов доел и положил вилку на тарелку.
– Тогда почему именно вы принимаете такое участие во мне?
– У этого заведения есть правило – люди лечатся сами и помогают лечиться друг другу. Им только содействуют в этом. Немного.
– Всякую гадость добавляют в еду?
– И это тоже, – Дмитрий Петрович разгладил какую-то невидимую складочку на брюках. – У вас еще есть вопросы?
– Да, – Шатов вытер губы салфеткой, покрутил ее в руках и начал складывать ее.
Вдвое, потом еще раз вдвое. Потом уголком.
– Пару дней назад Светлана пригласила меня в здешний клуб…
– И? – подбодрил Дмитрий Петрович, когда пауза стала уж очень долгой.
– И я подумал, раз уж мы пришли к некоему согласию, то не мог бы я сегодня вечером сходить в клуб?
– Вы что-то говорили о смирительной рубахе на ночь… – задумчиво сказал Дмитрий Петрович.
– Вернусь, и вы наденете ее на меня. Или не отпустите? – Шатов постучал по столу кончиками пальцев.
Думай, дедушка. Соображай. Сам примешь решение, или признаешься, что это не в твоей компетенции?
– Я сейчас не совсем готов отвечать на ваш вопрос…
– Власти такой не имеете? – участливо спросил Шатов.
– Нет. Просто вам еще ни разу не удалось провести на свежем воздухе день и не сорваться.
– Доверия ко мне нет?
– Можно и так сказать, – кивнул Дмитрий Петрович.
– Так и скажите.
– Нету к вам доверия, дорогой Евгений Сергеевич.
– А если я смогу дотянуть до ужина, не устроив драки? Я могу рассчитывать на увольнительную?
– Не знаю, но попробовать можно. Еще что-то?
– Не смею вас больше задерживать, – теперь уже Шатов развел руками.
Можешь идти, дедушка. Свободен.
– Тогда я пойду, – Дмитрий Петрович встал с тахты, одернул брюки. – Обед, кстати, у нас общий.
– Вдвоем?
– Общий, это значит, что все обитатели нашего поселка собираются у меня.
– И сколько их, обитателей?
– Приходите на обед, – Дмитрий Петрович проследовал к выходу.
– И все они чокнутые, как мы с вами, или тут и нормальные живут? – спросил вдогонку Шатов, полагая, что вопрос будет проигнорирован.
– По-разному, Евгений Сергеевич. По-разному. Сами посмотрите.
Посмотрим, подумал Шатов. Конечно, посмотрим. Мы сегодня будем исключительно вежливы и обходительны. И завтра. И послезавтра, если понадобиться.
– Похоже, Шатов, что у вас есть план. – Конечно, у нас есть план. – И в чем же он заключается, этот ваш план? – Извините, Евгений Сергеевич, но даже вам я его сообщить не могу. – За что такое недоверие, господин Шатов? – Вы можете проболтаться в постели с девушкой, Евгений Сергеевич. – Вы полагает, что я могу оказаться в постели с девушкой?
Разговаривать с самим собой, а тем более иметь от себя самого тайны – это признак шизофрении, господин Шатов. Займитесь лучше чем-нибудь полезным. Или, в крайнем случае, отвлекающим от мыслей о сумасшествии. Вот поулыбайтесь вошедшей в дом Светлане.
– Я тебе уже говорил, Света, сегодня комплимент?
– Вы мне их вообще не говорили, – улыбнулась Светлана, подходя к столу.
– Как, – возмутился Шатов, – а вот на днях, я сказал, что у тебя красивая грудь.
– Это я вас заставила сказать. Разве это комплимент?
– Да, – согласился Шатов, – это верно. А если я скажу, что сегодня твоя грудь такая же красивая, как и вчера? Это будет зачтено, как комплимент?
– Будет.
– И глаза у тебя очень красивые.
– Да? – не поднимая головы, спросила Светлана. – И какого же они у меня цвета?
– Какого цвета у меня глаза, спросила Света, – нараспев продекламировал Шатов.
– Какого? – повторила свой вопрос девушка. – Не подглядывайте!
– Я и не подглядываю! – засмеялся Шатов. – Они у тебя очень красивого цвета.
– Выкручиваетесь, – укоризненно произнесла Светлана.
– Ни в коем случае, – Шатов встал со стула и осторожно взял сзади девушку за плечи.
Она замерла, выпрямившись.
Шатов наклонился к ее уху и прошептал, касаясь губами:
– У тебя самые красивые голубые глаза, которые мне доводилось видеть в жизни.
Светлана качнулась назад, прижалась к Шатову:
– Еще раз, пожалуйста…
– У тебя необыкновенно красивые глаза, – Шатов легонько поцеловал девушку в ухо, сжав плечи руками. – Ты очень красивая и привлекательная девушка.
Она попыталась обернуться, но Шатов удержал ее.
– И если все будет нормально, я сегодня приду в клуб. Приглашение все еще в силе?
– Конечно, – тихо-тихо сказала Светлана. – Я вас буду ждать.
– А мы не пойдем вместе?
– Нет, – покачала головой Светлана, – я иду туда с ребятами.
– Всем классом?
– Да.
– Вас туда отправляют в обязательном порядке? Парами и под надзором классной дамы?
– Почти, – засмеялась девушка.
– А сейчас ты пойдешь…
– А сейчас я побегу в школу. Я и так пропустила несколько дней, – Светлана быстро поставила посуду на поднос.
– А почему не у меня помоешь?
– Не знаю. Всегда мою у Дмитрия Петровича, – Светлана подхватила поднос и шагнула к двери.
Остановилась и искоса взглянула на Шатова:
– А поцеловать?
– Хитрая, – погрозил пальцем Шатов.
– Разик, – жалобно попросила Светлана.
– Ну, разве что, разик, – серьезно произнес Шатов и, подойдя к девушке, громко чмокнул ее в щеку.
– Спасибо, барин, – жеманно улыбнулась Светлана.
– Ступай, ступай, – Шатов легонько шлепнул Светлану по попке. – Встретимся за обедом.
– Не встретимся. Обед и ужин вам будет накрывать Галка. А мы с вами увидимся уже только в клубе.
– Если меня отпустят родители.
– Отпустят, – пообещала Светлана. – Только вы тут за обедом и ужином на Галку особо не пяльтесь. А то…
– Она красивая? – заинтересовался Шатов.
– Красивая. Но я ей, если что, красоту испорчу.
– Ступай, селянка, я обещаю хранить тебе верность до самой полуночи.
Светлана вышла.