Они разработали условия работы в деталях. Они никогда не будут посещать отели друг друга. Когда Хьюго захочет увидеть Ланни, он позвонит и будет использовать кодовое имя «Бёклин». Они выбрали определенное место на людной улице, и всякий раз, когда они должны встретиться, Ланни будет останавливаться в этом месте, а Хьюго садиться в машину. Они будут вести все свои разговоры в машине, чтобы избежать подслушивания. Когда все условия были согласованы, Ланни повёз своего товарища конспиратора в Дахау и оставил его рядом с концентрационным лагерем, чтобы тот смог установить контакт со своим другом.
Искусствовед позвонил американскому консулу в Мюнхене. Из-за предосторожности он встречался с этим джентльменом в свой предыдущий визит и приглашал его на выставку Дэтаза. Теперь он пригласил его на ужин, и за бутылкой хорошего вина, они болтали о делах в Германии и мировых проблемах. Ланни рассказал о беспорядках в Париже, и консул заметил, что такого рода события доказывают необходимость сильного правительства, такого, как Гитлер теперь создал для немецкого народа. Чиновник был уверен, что эксцессы Regierung не имеют большого значения. Национал-социализм скоро успокоится и вольется в жизнь остальной Европы. Ланни нашел эту точку зрения разумной, и в его словах не прослеживалось ни малейшего следа розовости.
Кстати, Ланни отметил, что приехал в Мюнхен, чтобы организовать сделку с покупкой картин у барона фон Цинсоллерна. Он задал вопрос, что консул знает об этом джентльмене и его репутации в обществе. Ответ был, что у барона прекрасная репутация, но, конечно, консул не мог ничего сказать о его финансовом положении. Ланни улыбнулся и сказал: «Он продает, а не покупает». Он рассчитывал, что консул примет приглашение на ужин, как повод для получения деловой информации. А это был пристойный повод, обязанность консулов помогать своим землякам информацией. Они расстались друзьями, и чиновник был удовлетворен тем, что Ланни Бэдд был в Мюнхене на законных основаниях. И если в дальнейшем Ланни попадёт в какие-либо неприятности, у представителя его страны есть все основания, чтобы помочь ему и поручиться за него.
Ланни остался в своей комнате на весь остальной вечер и прочитал Munchener Neueste Nachrichten от корки до корки. Он узнал немного того, что происходит в Германии, но гораздо больше, что нацисты хотят, чтобы немцы верили в то, что должно происходить. Рейхсфюрер был в Рейнской области, посещая свадьбу одного из своих гауляйтеров. Он останавливался в гостинице Рейн в Эссене, посетил заводы Круппа и встречался с несколькими из стальных магнатов. Это было в соответствии с тем, что рассказал Хьюго. Фактом было и то, что его сопровождал министр-Президент генерал Геринг. А полеты в задней части салона в самолете очень способствуют нашептыванию в ухо сопровождаемому того, что необходимо сопровождающему. А говорил ли Геринг Ади о заговорах против него, и то, что нужно срочно распустить С.А. и предотвратить «вторую революцию»? Ланни заставил своё воображение работать. Для него это стало частью его задачи, чтобы подать нужный материал Хьюго для дальнейшей передачи недовольным членам С.А. в Дахау. Из ведущей редакционной статьи в газете Ланни узнал о проводимой в настоящее время кампании против дурных людей, которые были описаны немецкими эквивалентами слов брюзга, придира, критикан, Красивый Алекс, разгребатели грязи и зануда.
Поздно ночью Ланни вызвали к телефону. В его комнате телефона не было, и он пошел вниз, и там был голос «Бёклина», который спрашивал: «Могу ли я вас увидеть?» Ланни ответил: «Ja, gewiss», что означало «Конечно!»
Он пошел к своей машине и подхватил своего друга на назначенном месте. «Ну», — сказал Хьюго, — «я считаю, что всё может быть устроено».
«Великолепно!» — воскликнул другой.
— Я обещал не называть никаких имен, я полагаю, что и вам нет никакой необходимости знать детали.
— Ни в коей мере. Я просто хочу знать, что я могу приехать в определенное место и забрать своего друга.
— Но есть только одна беда: я боюсь, что это будет стоить много денег. Вы видите, это не может быть сделано с помощью простой охраны. Кто-то выше должен согласиться.
— Сколько, вы думаете, это будет стоить?
— Около двадцати тысяч марок, я не могу быть уверен, сколько попросят, это может быть двадцать пять или тридцать тысяч, прежде чем мы договоримся.
— Хорошо, Хьюго, я могу себе это позволить, я получу наличные и вручу их вам, когда вы скажете.
— Всё должно быть сделано, как только мы договоримся. Чем дольше мы ждем, тем больше шансов, что кто-то разболтает.
— Абсолютно. Я должен кое-что организовать, и мне трудно точно знать, сколько времени это займет, но я уверен, что я могу быть готов в пятницу вечером. Это вас устроит?
— Да, насколько я могу догадываться.
— Если что-то пойдет не так с моими планами, то придется отложить до субботы. Как только определитесь с деньгами, дайте мне знать до закрытия банков.
На этом и порешили. Высадив своего друга на тихой улице, Ланни подъехал к одному из крупных отелей, где смог найти телефонную будку, и сделать международный вызов Джерри Пендлтона, Пансион Флавина, Канны. В Европе это требует времени, но он терпеливо ждал, и, наконец, услышал сонный голос своего старого приятеля.
Ланни сказал: «Дэтазы готовы, и я жду вас в Мюнхене. Я куплю ещё несколько картин и хочу закрыть сделку и увезти их в пятницу. Как ты думаешь, ты сможешь быть здесь к этому времени?»
«Вот черт!» — сказал Джерри. Была среда полночь, и его голос вдруг проснулся. — «Я не смогу получить визы до утра».
— Свяжись с консулом немедленно и заплати ему дополнительно.
— Я должен пойти и сначала убедиться, что Сиприен готов. Это было племянник Лиз, он водил грузовик для Бьенвеню.
— Ладно, бери его или кого-то еще. Запиши мой адрес, и позвони мне завтра в полдень и снова поздно вечером, сообщая мне, где находитесь. Поезжайте через Верону и Бреннер, и не опаздывайте. Если у вас будет поломка, пусть Сиприен приезжает с грузовиком, и ты на поезде или на самолете должен быть здесь в пятницу.
«Хорошо», — сказал экс-наставник и экс-солдат. Он как бы пропел это с ударением на первом слоге, и это было, как подпись по телефону.
Барон фон Цинсоллерн обладал большой и роскошной работой Антона Мауве, изображающей пастуха, ведущего домой свою отару в жемчужно-сером и зеленом полумраке. Ланни считал эту работу прекрасным примером поэтического и глубокомысленного ощущения художника. Он добился снижения цены до тридцати тысяч марок и телеграфировал Золтану, что собирается купить её и рискнуть, войдёт ли его друг в долю? Его друг ответил утвердительно. Утром Ланни пошел и купил картину, заплатив на две тысячи марок меньше, обещав заплатить разницу в течение недели. Процедура включала в себя подписание бумаг, которые Ланни имел при себе. Влиятельный нацистский сочувствующий был также заинтересован в свидетельстве, что он является на самом деле экспертом в области искусства. Кстати эта процедура дала Ланни повод обратиться в мюнхенский филиал банка Хеллштайна, который выплатил ему тридцать тысяч марок в нацистских купюрах.
В полдень позвонил верный Джерри. Он, Сиприен и грузовик проехали Геную. Они едят и спят на борту, и двигаются дальше.
Ланни напомнил ему по телефону о десяти вечера, где бы они не находились. Джерри пропел: «Годится».
Чуть позже пришел вызов от «Бёклина», и Ланни взял его в машину. Тот сообщил: «Все устроено. Заплатите двадцать три тысячи марок, и ваш человек будет доставлен в любую точку в Дахау в двадцать два часа завтра вечером. Вы будете готовы?»
«Да. Вот ваши деньги». — Ланни достал бумажник и протянул его своему другу. — «Отсчитайте».
Это было невероятно, что Хьюго Бэр, сын экспедитора, прежде никогда не имел столько денег в руках. Руки его слегка дрожали, когда он достал пачку новых хрустящих банкнот, каждая в тысячу марок. Он отсчитал двадцать три из них, в то время как Ланни продолжал вести машину и, похоже, не выглядел особо заинтересованным. Хьюго пересчитывал их второй раз, оба раза вслух.
«Вам лучше также взять и свои собственные», — барственно предложил он. — «Вы знаете, у меня могут возникнуть неприятности».
— Если они возникнут, мне бы лучше сказать, что вы мне ничего не платили. Я делаю это чисто ради дружбы, а потому, что вы друг Генриха и Курта.
«Упирайте всё, что сможете, на них!» — усмехнулся Ланни. — «Вспомните, что Генрих говорил вам, как брал Курта и меня посетить прошлой зимой фюрера. А также, что я рассказывал вам об охоте с Герингом. Таким образом, вы были уверены, что я должен быть в полном порядке».
Хьюго получил какие-то новости о Фредди, которые собеседник выслушал с удовольствием. Видимо Ланни был прав в том, что он рассказывал о еврейском пленнике. Тот завоевал уважение даже тех, кто пытался раздавить его. К сожалению, он был в руках гестапо, которые держали его в стороне от обычных заключенных. Тюрьма в тюрьме! Ходили слухи, что они пытались заставить Фредди, чтобы тот раскрыл имена социал-демократов, которые издавали незаконных прессу в Берлине. Но он настаивал, что ничего об этом не знает.
«Он и не мог знать», — сказал Ланни. Про себя добавил: «Труди Шульц!»
Он хотел, как бы случайно попросить своего друга: «О, кстати, не могли бы вы выяснить, есть ли человек в Дахау по имени Людвиг Шульц». Но теперь он понял, что это было бы не так просто, как он думал. Сказать Хьюго, что он пытается помочь другому страшному «марксисту», может омрачить всю сделку. А если Хьюго спросит своих друзей в концлагере, это может иметь тот же эффект. Ланни не сможет ничего сделать для бедной Труди. По крайней мере, в этой поездке.
Они приехали в Дахау и прокатились по его улицам, чтобы выбрать темное и тихое место. Они заучили точное описание этого места, чтобы Хьюго мог его описать людям, которые собирались привезти Фредди. Хьюго сказал, что должен встретиться с человеком и отдать ему деньги в Мюнхене в двадцать часов, или в 8:00 p.m., как говорят американцы. Хьюго боялся остаться на улице один с такой немыслимой суммой в кармане. И Ланни повёз его в горы, где они любовались красивыми пейзажами. Американец процитировал: «Где природа хороша и богата, бедна людей душа