На самом деле Робби беспокоили ребята с Уолл-Стрита, которые могли бесцеремонно влезть в дело. Фирма Бэдд была вынуждена взять взаймы у одной крупной страховой компании. У фирмы была только одна альтернатива страховой компании, и это была Корпорация финансирования реконструкции, что означало отдать себя на милость политиков. Робби был в смятении от того, что делала новая администрация. У Рузвельта были три месяца, чтобы раскрыть свои карты, и, видимо, единственное, что он умел, это занимать деньги и разбрасывать их, как пьяный матрос. Конечно, это была просто отсрочка трудностей, заталкивание страну в долги, которые в будущем придется платить. Кстати это означало, научить всех обращаться в Вашингтон, «как свиней в корыто», — говорил продавец оружия, которые выбирал самые уничижительные метафоры, когда он говорил о государственных делах своей страны. Все, что давала власть политикам, означало долги, налоги и проблемы.
Но Робби не стал вдаваться в эту тему сейчас. У него были свои насущные проблемы. «Если бы я только мог найти свободные деньги, чтобы купить определённый пакет акций Бэдд, я мог бы решить вопрос контроля. Скажи нашему другу, чтобы он выбрал время переговорить со мной. Я могу сделать ему предложение, которое покажется ему заманчивым». Это было написано ещё до получения письма без марки, в котором Ланни известил, что «наш друг» остался без единого доллара, которые он имел раньше. Бедные Йоханнес и бедный Робби!
Всегда сдержанный отец не нуждался в предупреждении быть осторожным в письмах в Германию. Его письмо было образцом неопределенности. Он писал: «В этом году в Европе открываются новые возможности для бизнеса, и я должен быть там и получить контракты. Как только решатся наши проблемы дома, я возьмусь за дело». Ланни понял, что это означало, начинается перевооружение Германии, и то, что нацисты не могли еще изготовить у себя, они будут покупать через посредников в Голландии, Швейцарии, Швеции. Заводские трубы Ньюкасла опять задымятся. И это не будет означать для Робби Бэдда, что он вкладывает власть в руки Гитлера, Геринга, Геббельса. Первой аксиомой продавца является, что все европейские страны одинаково плохи, и кто выйдет на первое место, или ягуар, или леопард, или тигр не касается никого за пределами джунглей.
Ланни прочитал это письмо своей жене, которая сказала: «Не кажется ли тебе, что для меня было бы неплохо помочь твоему отцу».
«Ты знаешь, дорогая», — ответил он, — «я никогда не стремился использовать свой брак».
— Да, но будь благоразумным. У меня есть много акций и облигаций, и почему я не могу обменять некоторые из них на акции Бэддов?
— Твой отец выбрал эти инвестиции очень дальновидно, Ирма. Некоторые из них по-прежнему платят большие дивиденды, а Бэд-ды не платят ничего.
— Да, но цены, кажется, вышли на свой уровень, в соответствии с прибылями. Ирма стала размышлять над своими финансовыми делами с тех пор, как она перенесла страшный удар во время паники. — Если бы мы могли получить акции Бэддов по их нынешней цене, то не рискованно их держать?
— А не вызывает беспокойство, что ты будешь финансировать производство оружия?
— Ну и что? Всё равно кто-то будет это делать.
Вот так всё и было: все были «благоразумными», кроме Ланни. Если нацисты хотели автоматическое оружие и пулеметы, то на рынке было много предложения, и почему бы и Бэддам не получить бизнес, как и Викерсу, или Бофорсу, или Шкоде, или Шнай-дер-Крезо? Ирма приняла решение. — «Когда мы закончим здесь дела, едем в Нью-Йорк и попробуем свести вместе Робби и дядю Джозефа и посмотрим, что из этого выйдет».
Ланни промолвил: «Это очень любезно с твоей стороны». Он знал, что было бы нехорошо, если бы он сказал что-нибудь другое.
Пришло письмо от Курта, просившего их приехать в Штубен-дорф в это прекрасное время года. У Курта не было машины, и он не мог себе позволить роскошь приехать сам. Но Его светлость сказал ему, что если Ирма и Ланни приедут в любое время, замок будет в их распоряжении. Ланни не рассказал Курту о Фредди. Теперь он обсуждал, делать ли это или нет, и что говорить, когда зазвонил телефон. Голос обер-лейтенанта Фуртвэнглера сообщил: «Герр Бэдд, я рад сообщить вам, что правительство готово выпустить Йо-ханнеса Робина».
Сердце Ланни дрогнуло. — «Это, безусловно, хорошая новость для меня, герр обер-лейтенант».
— Вы по-прежнему планируете вывезти его и его семью в Бельгию?
— В любое время, как только смогу это сделать.
— Другие члены семьи с вами?
— Я знаю, где они, по крайней мере, кроме одного из них. Я с сожалением сообщаю, что в течение длительного времени я не имею сведений от его сына, Фредди.
— Вы понятия не имеете, где он находится?
— Ни малейшего.
— Почему вы не дали мне знать об этом?
— Я надеялся его услышать и не хотел беспокоить вас или министр-Президента. Я был уверен, что если он стал узником правительства, то будет выпущен вместе с отцом.
— Я ничего не могу сказать об этом, потому что я не знаю обстоятельств. Нужно провести расследование. Что вы будете делать с другими?
— Я хочу взять их, как только мне будет позволено сделать это. Я могу вернуться за Фредди, когда вы его найдете.
— Вам нет никакой необходимости приезжать, если вы не хотите. Мы, безусловно, отправим его, если найдем.
— Очень хорошо. Должен ли я заехать в управление полиции за Йоханнесом?
— Это будет неплохо.
— Вы понимаете, что мы хотим избежать присутствия репортёров, особенно иностранных корреспондентов. По этой причине было бы разумно, чтобы выехать как можно скорее.
— Мы рады сотрудничать с вами в этом направлении. У нас готовы паспорта и разрешения на выезд.
— Значит ли это, что готовы визы для въезда в Бельгию?
— Все предусмотрено. У нас в Германии всё делается обстоятельно.
«Я знаю», — резюмировал Ланни. — «Это одна из ваших великих добродетелей».
— Я прощаюсь с вами, герр Бэдд, и надеюсь иметь удовольствие увидеть вас, когда вы снова посетите Берлин.
— Я тоже надеюсь, господин обер-лейтенант. Я благодарен вам за ваше учтивое участие в этом трудном деле.
— Ну, что вы, герр Бэдд. Позвольте мне сказать, что ваше участие в решении этого вопроса было просто образцовым, и Его превосходительство поручил мне заверить Вас в своей искренней признательности.
Таким образом, они умасливали друг друга, щёлкали каблуками, кланялись и шаркали по телефону. Когда Ланни повесил трубку, он повернулся к жене и сказал: «Бросай свои вещи в сумку, мы уезжаем».
Он поспешил позвонить домой родителям Рахели, и ответила она сама. «Хорошие новости», — сказал он. — «Папа сейчас должен быть освобожден, и я собираюсь забрать его из тюрьмы. Мама далеко от вас?»
— Десять минут езды.
— Вызовите такси, возьмите ребенка и ваши сумки, заберите маму, и приезжайте в отель Адлон так быстро, как сможете. Ирма будет ждать вас. Мы уезжаем сразу. Все понятно?
— Да, но. Он быстро повесил трубку, ибо он знал, что она собиралась спросить о Фредди, и ему не хотелось говорить об этом. Пусть мама исполнит этот мучительный долг!
Ланни подъехал к большому зданию из красного кирпича на Александерплац. Многие, кто входил туда, не выходил оттуда так быстро, как они надеялись. Но он со своим волшебным американским паспортом мог бы рискнуть. Он увидел, как действует знаменитый немецкий Ordnung. Офицер за стойкой получил подробные инструкции. «Einen Moment, Herr Budd», — вежливо сказал он. — «Bitte, setzen Sie sich».
Он отдал приказ, и через несколько минут ввели Йоханнеса. Очевидно, его предупредили о том, что должно было случиться. Он выбрит, и, казалось, опять интересовался жизнью. Остатки имущества, которое он имел при себе, были ему возвращены. Он подписал расписку, вежливо попрощался со своими тюремщиками и быстро пошел к машине.
На Ланни лежала тягостная обязанность разрушить только что охватившее его счастье. — «Плохие новости, мой друг. Фредди пропал без вести две недели назад, и мы не имеем ни малейшего понятия, что с ним сталось». Бедный отец сидел в машине и слезы текли по его щекам, а Ланни рассказал ему о последней встрече с Фредди, и о договорённостях с ним, а потом наступила мертвая тишина. Ланни не смел смотреть на него. У него имелся хороший повод, он вёл машину через оживленное движение.
Он объяснил свои планы, и убитый горем отец ответил: «Вы сделали всё хорошо, я никогда не смогу рассказать, как я вам благодарен».
«Это только предположение», — продолжал Ланни: «Но я думаю, что есть вероятность, что Геринг держит Фредди в заложниках, и намерен держать его до тех пор, пока скандал утихнет. Наш единственный шанс, строго соблюдать условия соглашения. Мне кажется, что необходимо не говорить больше об этом, даже семье. Чем меньше они знают, тем меньше у них будет проблем с хранением секретов».
«Вы правы», — согласился тот с другом.
— Я думаю, что мы должны сказать, что уверены, что Фредди является заложником, и так как он когда-нибудь будет выпущен, то не будет подвергаться жестокому обращению. Это будет легче для них всех, чтобы отойти от шока.
«Я скажу им, что мне сделали намек на этот счет», — сказал Йо-ханнес. — «Нужно, чтобы Рахиль успокоилась. В противном случае она может захотеть остаться. Мы должны уберечь ее от всех опасностей, потому что она здесь ничего не сможет сделать».
Когда они добрались до отеля, то они обнаружили, что Мама уже передала эту новость, Ирма подтвердила это, а молодая жена уже прорыдалась. Всё было не так плохо, потому что она уже несколько дней думала, что должно было произойти худшее. «Намек», сделанный её свёкру, немного помог. Также как обещания Ланни продолжить поиски. Решимость других вывезти ее и ее ребенка из Нацилэнда не встретила сопротивления.
Это были не совсем фешенебельные пассажиры автомобиля, который отъехал от знаменитого Адлона. Великолепному ливрейному персонажу, который открывал дверцы автомобиля и привыкший видеть независимых молодых американцев за рулём, редко приходилось видеть трех темноглазых евреев и ребенка на заднем сиденье лимузина Мерседес, собиравшегося отправиться в зарубежные страны. Ланни и Ирма твердо решили быстро закончить это дело и не выпускать своих друзей из виду, пока они не будут в безопасности. В нагрудном кармане льняного костюма Ланни лежали не только свой паспорт и паспорт жены, но и пакет документов, который был доставлен курьером из штаб-квартиры министр-Президента Геринга. Там были четыре паспорта и четыре разрешения на выезд, каждый с фотографиями владельца паспорта. Ланни понял, что у правительства были все документы, находившиеся на яхте Робинов и во дворце. Он вспомнил обещание Геринга о «Пинке под зад», но надеялся, что это был просто казарменный юмор Гауптмана германских ВВС.