— А с чего ты взял? — в голосе Василия сквозило не недоверие, а уважение к подобной прозорливости более опытного товарища.
— С чего взял? — ухмыльнулся Валиуллин. — А ты видел, как он по сторонам зырил?.. Точно тебе говорю: «духовский» разведчик, тропу проверяет. И ишак впереди…
Он не договорил, но Турчанинов и без того понял: животных обычно пускают вперед специально, чтобы проверить тропу на наличие мин — под копытом ишака нередко срабатывает даже противотранспортная мина, не то что противопехотная, не говоря уже о «растяжке». Конечно, если будет установлена «Охота» — сложный дорогостоящий минный комплекс, который срабатывает только на шаги человека — ишак не поможет, однако эти живые «минные тралы» спасли уже немало человеческих жизней.
По этому поводу, еще в период «афганской» эпопеи сложился анекдот. Идет мулла, а ему навстречу — кавалькада: женщина (в парандже, естественно), за ней ишак, а замыкающим шествует мужчина. Мулла начал ему пенять: мол, по требованиям Корана ты должен впереди ехать на ишаке, а сзади идти жена…
— Почтенный мулла, — отвечает мусульманин. — Когда писался Коран, дороги еще не минировали…
Юмор, конечно, из разряда черного. Однако подмечено четко: наименее ценное, что есть у мусульманина это жена, потом по значимости идет ишак, ну а уж о себе, любимом, позаботиться необходимо в первую очередь. Ислам!..
— Надо же… — пробормотал на слова старшего Василий. — В жизни б не догадался… А с виду обычный старикан…
«Сколько же еще надо научиться определять с одного взгляда», — подумал он.
…Уже второй день группа лежала здесь, затаившись, в ожидании, когда на тропе появится отряд моджахедов под командованием некоего Хамида. О том, что отряд пойдет именно здесь, и именно в эти дни, было известно абсолютно точно — насколько, понятно, слова «абсолютно точно» могут быть применены к разведданным, полученным оперативным путем. Но в «эти дни» — понятие весьма растяжимое. А потому уже сколько времени приходится лежать вот так и ждать у моря погоды — занятие не самое веселое. Однако с другой стороны — привычное. Сколько их уже за спиной, подобных засад — учебных и настоящих! Не счесть. Иной раз и по неделе приходилось лежать и ждать, а то и дольше. В группе только один человек, Василий Турчанинов, на реальном боевом выходе первый раз — остальные на этом деле уже собаку съели…
Кстати, насчет собаки — это отнюдь не метафора. В прошлый раз, когда бойцы вынуждены были затаиться и отлеживаться после не слишком удачного столкновения с противником и у группы закончились продукты, чего только не ели — испекли и умяли и пару змей, и с десяток ящериц, и двух собак, на свою беду обнаруживших спецназовцев… А когда сумели поймать дикого козленка, вообще был целый пир.
Вообще засада — дело очень трудное. Причем, когда появляется противник — все становится легко и просто. В конце концов, воевать для умелых людей, которые сознательно посвятили этому делу всю жизнь, нетрудно. Бой для спецназовца — это окончание ожидания. А вот само ожидание — вот где подлинная тоска…
Впрочем, если заранее знаешь, что объект нападения появится, допустим, через два дня, да еще в точно указанное время, и нужно просто выждать, это еще не так сложно. И совсем другое дело вот так, ждать неведомо чего, которое должно произойти неведомо когда…
При этом не просто бездумно лежать и ждать. В конце концов, можно договориться с напарником и дремать по очереди. Куда труднее иное.
Скажем, в течение какого-то, иной раз довольно длительного, времени питаться только всухомятку. Хотелось бы приготовить что-нибудь горячее, хотя бы согреть ту же тушенку с луком или зажарить пойманную птицу. Или змейку… Да что там говорить о чем-то мясном — обыкновенный чай или кофе вскипятить ночью, когда даже в жаркую летнюю пору с гор сползает холод!.. Ан нет, нельзя. Хоть и входит в десантный сухпай сухой спирт, хоть любой спецназовец и мастер даже без сухого топлива разводить костерок в любую погоду без дыма, да только самый легкий запах готовящейся пищи, аромат чая или кофе могут выдать засаду с головой.
А ведь есть у каждого и иные физиологические потребности, о которых говорить в обществе не принято. Ну да только куда ж от них, от этих потребностей, деваться? Вот и приходится бойцам время от времени по очереди отлучаться из засады… Причем не просто отлучаться, а уходить при этом куда-нибудь подальше, да еще и тщательно маскировать «продукты жизнедеятельности», чтобы они не попались кому-нибудь случайно на глаза.
Приходится прятать и тщательно маскировать и иные следы засады — пустые консервные банки, обертки и полиэтиленовые пакеты от продуктов, кости и шкуры съеденных животных, картонки и промасленную бумагу от укупорки боеприпасов… Да мало ли хлама остается после пребывания человека на природе!
Или, скажем, еще напасть — донимающие комары или мошки. И отбиваться-отмахиваться от них нельзя, и какую-нибудь жидкость-отпугиватель-«антикомарин» применять не рекомендуется — вдруг проходящий по тропе человек учует непривычный для гор или для леса запах…
А сколько мук приходится терпеть курящим! О том, чтобы затянуться сигаретным дымом, не может быть и речи — пристрастившийся к никотиновой заразе человек даже не представляет, насколько ощущается дух от сгоревшего табака непривыкшими к нему ноздрями! Да, существует специальная жевательная резинка для курцов, по той или иной причине вынужденных воздержаться от вожделенного зелья, однако привыкшие к никотиновому допингу легкие никак не желают смириться с его отсутствием…
Тяжелое это дело — засада…
— Ну и где же они? — не выдержал Василий. — Что-то ничего не слышно…
— Появятся, — по-прежнему уверенно заверил Кирилл. — Может, и еще одного разведчика впереди пошлют… Они такие… Жить-то хочется…
Старик уже давно добрался до своего дома и разгрузил хворост, не подозревая, что разведчики-“федералы” приняли его за человека, посланного впереди банды в качестве дозорного. Знал бы, здорово удивился…
Между тем — бывают же в жизни совпадения — к вечеру того же дня на тропе и в самом деле появился отряд Хамида.
Боевики шли спокойно и уверенно — до границы слишком далеко, а о том, чтобы в округе в последнее время появлялись российские разведгруппы, слышно не было.
Правда, их, боевиков, постоянно предупреждали, что несмотря на окончание периода активных боевых действий, война с Россией по сути дела по-прежнему продолжается, что гяуры не успокоятся и не смирятся с поражением, что даже в собственном тылу никогда нельзя расслабляться, что нужно быть готовыми к схватке с неверными в любой момент… Ну да только на то оно и начальство, чтобы постоянно напоминать о необходимости повышать бдительность… Правда, подчиненные, произнося это слово по-русски, как правило с язвительностью вставляли в него букву “з”.
По большому счету, отряд могли бы отправить на место и на транспорте. Однако все то же многомудрое начальство сочло, что для рядовых боевиков не мешает проводить время от времени такие вот марши, называя их попутными тренировками. Чтобы не расслаблялись при спокойной жизни, да еще в предвидении грядущих событий.
…Командир отряда Хамид шел чуть приотстав от основной группы своих подчиненных. Он хотел поговорить наедине с Мансуром. Мансур обучался в медресе, недавно вернулся из-за границы, где также прошел курс богословия. Побывал он и в благословенной Мекке, где видел в Каабе священный Черный камень, некогда ниспосланный людям Аллахом с неба. И хотя совершил он лишь Аль-Умра, то есть паломничество без соблюдения всего комплекса церемоний, положенных для настоящего хаджа, Мансура почтительно называли хаджи.
Хамид с Мансуром вместе учились в одном классе в Гудермесе. Как давно это было!.. Между тем, хотя с тех пор их дорожки разошлись, они продолжали если не дружить, то относиться друг к другу с приязнью. Во всяком случае, Хамид ни с одним толкователем Корана не решался говорить так же откровенно, как с Мансуром. Он прекрасно знал, что за вопросы, которые он задает другу детства, вполне можно оказаться под палками судебного исполнителя. Ибо ислам не терпит ни малейшего сомнения в вере, в то время как любой вопрос относительно вопросов веры является проявлением сомнения…
Правда, сам Многомудрый Аллах устами Пророка Магомета приветствовал в людях стремление к поиску истины, да только слуги его на земле требуют просто безоговорочной веры, расценивая обыкновенную любознательность едва ли не как покушение на устои религии. Вся вторая сура Корана, которая называется «Корова» и которую несколько раз пытался начать читать, да только с которой так и не совладал Хамид, была пронизана этим обязательным требованием: верь, преклоняйся, не сомневайся, выполняй, и опять верь, верь, верь…
По той же самой причине, если разобраться, само по себе обстоятельство, что Мансур вел подобные разъяснительные беседы, с его стороны также было определенным нарушением сложившихся правил — он мог толковать и разъяснять догмы Корана, но никак не обсуждать их. Однако он был уверен, что подобный грех ему, да и Хамиду, должен проститься. Во всяком случае, в том, что Аль-Хайй Аль-Басыр Аль-Хакам (Вечно живой Всевидящий Судия) не станет слишком строго наказывать людей, которые хотят постичь Его религию глубже. Ибо сказал Магомет: «Любому, кто стремится к познанию, Аллах облегчает дорогу в рай»… Другое дело, Его земные слуги — вот те и в самом деле могут наказать за недостаток веры одного и за обсуждение положений Великой Книги другого.
В свое время начитанному Мансуру очень понравилась мысль Ибн-Рушда, мусульманского теолога и философа, известного в Европе под именем Аверроэса и открывшего Европе учение европейца же Аристотеля. Ибн-Рушд высказался, что человек, запрещающий изучать философские книги тем, кто достоин их, из-за того, что в них содержатся негодные мысли, подобен человеку, который не дает напиться жаждущему по причине, что кто-то где-то захлебнулся… Воистину, правильная мысль! И это если речь идет о литературе, содержащей негодные мысли. Ну а что можно сказать о современных мусульманских богословах, которые глубокое изучение Несомненной книги подменяют простым зазубриванием сур и аятов?..