По шариату человек, умерший днем, должен быть похоронен до захода солнца. Понятно, война может внести какие-то коррективы в соблюдение этих законов, однако как бы то ни было, бросать тела ребят нельзя. По тому же шариату человек, который не смог вынести с поля боя труп товарища, автоматически становится кровным врагом для всей родни павшего.
Впрочем, это последнее обстоятельство Шанияза Хамлаева сейчас волновало меньше всего — он о нем даже не подумал. Просто знал, что убитых надо вывезти. Любой солдат, когда идет в бой, должен быть уверен: товарищи, что бы с ним ни случилось, его не бросят — тогда он воюет смелее.
Пламя начало немного ослабевать — бензин и брезент выгорают достаточно быстро, лишь скаты продолжали дымить по-прежнему жарко и чадно.
— Ну где эти шайтановы водилы?! — зло проговорил Каландар, который тоже попытался подбежать к самой машине, чтобы оттащить чье-то обуглившееся тело, однако не выдержал раскаленного воздуха и отскочил обратно. — Вечно отсиживаются в безопасности, а когда нужно, их не дождешься…
Шанияз не ответил. Торопливо разлепляя «липучки» «разгрузки» и стаскивая с себя этот жилет со множеством кармашков для магазинов и гранат, чтобы он не мешал выносить убитых, Зульфагар лихорадочно думал о том, как действовать дальше, что предпринять в первую очередь.
Вырвавшийся из боя УАЗ уже, скорее всего, доехал до ближайшего блокпоста. Даже если не доехал, вот-вот будет там. Кроме того, у кого-нибудь из тех, кто находился в машине, могла оказаться рация. И даже если сделать поправку на то, что горы создают множество зон радионевидимости, нет сомнения, что у гяуров уже поднялась или вот-вот поднимется тревога. В любом случае приходится исходить из самого неблагоприятного варианта развития ситуации… Неверные и ради заштатной хозяйственной команды направили бы сюда подмогу. Ну а из-за этой группы генералов шум пойдет — ого-го-го какой.
Следовательно, даже если сделать скидку на извечное русское разгильдяйство, скорее всего сюда очень скоро прилетят «вертушки» и примчится бронегруппа.
Спасаться нужно, Зульфагар, срочно спасаться! — со всей очевидностью осознал Хамлаев. Он едва не кожей ощущал приближение опасности — она словно бы материализовалась, как бы сгущалась вокруг «мстителей ислама». Шанияз словно наяву слышал, как где-то в гарнизонах гяуров затрещали сигналы тревоги, как запели, зазвенели, заверещали зуммеры телефонов, как завыли сирены, как затопали тяжелые ботинки по направлению к боевой технике.
Да, рассуждал Хамлаев, доставая из кармана вязаную шапочку, похоже, им, остаткам диверсионной группы, отсюда не уйти. Никак не уйти… Если только не применить какую-нибудь хитрость. Но какую?.. После столь нелепой трагедии все предварительные планы-задумки полетели к чертовой матери. Хитрость… Что-то надо срочно придумать.
Похоже, выход оставался только один. Поняв это, Шанияз почувствовал, что у него по душе словно потянуло морозцем. Обмануть неверного грехом не считается и в мирной жизни. А уж на войне… Однако, сейчас, похоже, придется обмануть не только и даже не столько врага… Ну да тут ничего не поделаешь — каждый умирает в одиночку, пытался себя успокоить Шанияз.
…Наконец-то! Из-за холма вылетели два «внедорожника» «Хаммер» с «кенгурятниками» перед радиаторами и с предусмотрительно снятыми тентами. И оба тут же резко остановились — водители не могли предположить, что перед ними откроется такое зрелище.
— Чего хлебальники раззявили? — привычным русским матом заорал на них Каландар, отчаянно махая руками. — Быстрее сюда, так вашу мать!..
Вряд ли водители могли расслышать его крик, однако все поняли по жестикуляции. Джипы дружно, как по команде, развернулись на узкой дороге и рядышком начали сдавать назад. Теперь нужно было браться за дело без промедления.
Шанияз, торопливо натянул на голову плотную шапочку и, стараясь не обращать внимания на жар, струящийся от останков машины, и не дышать, чтобы этот жар не проникал в легкие, бросился к ближайшему телу. Схватил его затянутыми в перчатки ладонями просто за одежду и потащил по земле, словно обыкновенный мешок. Швырнул по направлению к машинам.
— Грузите, чего возитесь?.. — крикнул он водителям.
Те, растерявшись от увиденного, никак не могли откинуть задние борта своих джипов.
— Убью! — неожиданно даже для себя самого спокойным голосом пообещал им Шанияз и бросился за следующим трупом.
Тут-то и подоспел Арсен. Он, запыхавшийся, появился на дороге из-за поворота. Очевидно, он очень боялся опоздать к отъезду машин, а потому едва не всю дорогу бежал. «Почему пешком?.. Что у него там с мотоциклом?.. — скользнула по сознанию Хамлаева мысль. — А, сломался… Странно…». Мысль скользнула и тут же угасла. Было не до нее сейчас, не до мысли.
— Шанияз, тут один наш живой, — окликнул командира Каландар.
Хамлаев бросился к нему.
На земле и в самом деле лежал боевик, подающий признаки жизни. Он был без сознания, однако чуть заметно дышал, выдавливая из губ кровавую пену. Это был Зангар, наемник, прибывший сюда откуда-то из Средней Азии.
— Что у него?
Каландар уже вспорол кинжалом на груди у раненого куртку, рывком обнажил грудь. И присвистнул. На смуглой коже виднелась большая рваная рана, из которой торчал острый розоватый обломок кости. Кровь вокруг обломка также пузырилась, словно вскипала от дыхания.
— Пневмоторакс, — со знанием дела прокомментировал Зульфагар. — Плохо дело…
— Пневмо… Что? — не понял один из водителей.
Сзади, в продолжавшем гореть «газоне» взорвалась очередная граната. Шайтан, сколько же их там у гяуров было? И сколько еще осталось?..
— Пневмоторакс. Это когда в результате ранения в грудь воздух в легкие попадает сквозь рану… — не обращая внимания на взрыв, пояснил Хамлаев.
Опытный в таких вопросах Каландар покосился на командира.
— Не жилец, — проговорил он. — Что будем делать?
— Все равно перевяжи, — распорядился тот.
Хамлаев понимал, что все, что он сейчас скажет, станет известно родственникам погибших, а также тем, кто будет беседовать с уцелевшими «мстителями ислама», разбираясь в причинах столь ощутимых потерь. Следовательно, необходимо, чтобы все запомнили, как он позаботился о раненом, пусть и обреченном, товарище.
— Про язык не забудь! — напомнил Зульфагар Каландару.
— Конечно, — буркнул тот.
Сам Шанияз устремился к очередному убитому.
Каландар склонился над раненым. Первым делом он ножом разжал зубы Зангара. Бесцеремонно сунул палец в грязной перчатке тому в рот и вытащил наружу покрытый кровью язык.
— Пакет! — скомандовал оказавшемуся рядом водителю.
— Что?
— Пакет, говорю, давай! Медицинский…
Тот с готовностью выхватил из нарукавного кармана индивидуальный перевязочный пакет, протянул его Каландару.
— Вскрой! — рявкнул Каландар.
Водитель послушно рванул оболочку.
— Там внутри булавка, достань!
Водитель, ни разу до того не вскрывавший медицинский пакет, суетливо извлек из него бинт, кусок марли, булавку и хотел отбросить плотную серую оболочку за ненадобностью в сторону.
— Ты что, идиот? — прорычал Каландар. — Она нужна…
Окончательно растерявшийся водитель молча переминался рядом, теребил оболочку в руках, не зная, что предпринять дальше.
Между тем Каландар ловко проткнул булавкой язык раненого и пришпилил к воротнику его же куртки.
— Это зачем? — изумленно спросил водитель.
— Чтобы язык в глотку не запал, — торопливо разъяснил Каландар. — Если западет, Зангар вообще задохнется.
— Ему же больно… — осмелился посочувствовать раненому водитель.
— Основная рана больнее. Зато живой будет… Он все равно сейчас ничего не чувствует.
Теперь Каландар занялся раной в груди.
— Может, кость выдернем? — предложил водитель. — Она же острая…
— Без твоих советов обойдусь, — оборвал его Каландар. Однако снизошел до объяснения: — Этого делать нельзя — еще больше вреда причиним…
Он взял оболочку пакета, которую едва не выбросил водитель, разорвал ее, внутренней стороной прижал к ране. Начал сноровисто прибинтовывать ее к телу.
— Она прорезиненная и изнутри стерильная, — продолжал он пояснения. — Теперь воздух будет проникать в легкие только через горло, а не через рану…
— Откуда ты все это знаешь? — с уважением поинтересовался водитель — до сих пор он считал Каландара безнадежно тупым боевиком, не умеющим ничего, кроме как жрать и убивать.
— В лагере у Эмира Хаттаба учили… — с деланным равнодушием отозвался Каландар. На самом деле искренне восхищение водителя ему было приятно. — Нас там много чему учили… Ну вот и все! — сказал он, затянув тугой узел. — Грузи! Только положи аккуратно, сверху не навали кого…
— Да уж конечно…
…Шанияз схватил за камуфлированную одежду очередного убитого. Мимоходом отметил про себя, что труп по сравнению с другими на удивление хорошо сохранился — наверное, взрывом его отбросило чуть дальше от пламени.
В следующее мгновение боевик увидел на руке с высоко закатанным рукавом и в темных потеках крови крупные часы с граненым стеклом. Где он их видел, эти часы? Совсем недавно… Погоди-ка, погоди-ка… Хамлаев рывком перевернул труп на спину.
Это был тот самый генерал, в которого он стрелял в самом начале боя. Очевидно, в момент, когда Муса распахнул дверцу и остававшийся в живых гяур отпустил прижимную планку гранаты, труп этого русака еще не успел выпасть и его взрывной волной отшвырнуло далеко в сторону.
Зульфагар мимоходом профессионально отметил, что его выстрел был отличным — пуля попала в голову за ухом, почти в то место, куда он целился сквозь брезент тента. И теперь мягкие серебристо-седые волнистые волосы убитого, шевелившиеся от легкого ветерка, вокруг раны были буровато-красными от крови.
Шайтан забери его душу! Тела моджахедов обуглились так, что невозможно определить, кто из них есть кто, а этот…
Захотелось плюнуть в эту ненавистную славянскую морду, отрезать эти уши, вырезать на этом лбу крест или звезду, вспороть это брюхо и распустить по дороге все десять метров сокрытых там вонючих кишок, выколоть эти глаза, размозжить прикладом эту голову…