Потерпевший провал нойон неистовствовал, плел интриги против своего соперника.
Для Араши Чапчаева такой выбор был неожидан. Учитель никогда не готовил себя в предводители улуса. Канцелярская работа казалась ему отвратной. Первое время он ждал распоряжений свыше. Но ставленники Временного правительства, что сидели в верхах, не торопились помочь скромному учителю наладить работу земства. Тем временем зайсаны, кулаки и приспешники их развили бурную деятельность, чтобы сбить простых скотоводов с толку, а от Араши требовали, чтобы он отстранился от управления улусом.
По настоянию атамана Каледина астраханские казаки начали вербовать скотоводов в наемное войско.
В октябре в поселке Яшкуле открылось совещание представителей улусов. Устроители совещания навязали съехавшимся посланцам резолюцию в пользу вербовки калмыков в казачье войско. Князь Тундутов с одобрения большинства делегированных получил пост товарища атамана казачьего войска… Протащили и еще одно решение: всей Калмыкии объединиться с казачьими формированиями юго-востока России… Князь Тундутов получил мандат на казачий сбор во Владикавказ, где сколачивался союз монархистов, нацеленный на подавление революции…
Князь Тундутов тут же разослал по улусам назначенных им атаманов. Они требовали подчинения себе всех и всякого, оттесняя выборную, земскую, власть на второй план. Присланный князем в правители улуса бывший ветеринарный врач Ордаш Босхомджиев нагло «отвоевал» в помещении земства одну из лучших комнат для своей резиденции…
Араши Чапчаев при первой же встрече напомнил атаману, что в улусе есть избранное народом земство и оно не собирается уступать своих прав никому до очередных выборов… Имевший зычный голос Ордаш расхохотался в ответ и заявил, что казаки по его сигналу могут в один набег порубать в капусту все это земство, а кое-кого и вздернуть на виселицу…
Стычки с Ордашем Босхомджиевым возникали ежедневно, поскольку атаман настоятельно требовал у Араши передать ему земскую печать, на что тот согласия не давал.
В один из таких, очень неспокойных в улусе дней из Царицына прискакал гонец:
— В Петрограде совершилась Октябрьская революция! У власти большевики, Советы!
От гонца Араши узнал не менее приятную для него новость: возвратившийся с фронта Вадим Семиколенов обосновался в Царицыне и сейчас один из руководителей губернской партийной организации…
Неодолимо потянуло Араши к Вадиму! Нужно было так о многом посоветоваться с ним.
В большой и плохо управляемой стране, кажется, наступали времена народовластия. А бедняк с бедняком всегда поладят, размышлял Араши. Однако в руководимом им улусе из-за мятежного характера атамана Босхомджиева не виделось конца всевозможным стычкам. Группами и поодиночке степняки шли с жалобами в земство. Одни к Чапчаеву, другие к Босхомджиеву. Бывало, что сначала к одному, потом к другому. И решения, разумеется, были тоже разными.
В словесных баталиях Ордаш явно выигрывал за счет своих голосовых данных у интеллигентного учителя:
— То, что произошло в Петербурге, нас не касается. Мы с тобой калмыки и, кажется, разговариваем на калмыцком языке… А лучшие сыны степей, после Февральской революции, валом валят служить в казачьем войске.
— Кто эти люди — лучшие сыны? — спросил Араши.
— Нойон Данзан, Санджи Боянов, Ноха Очиров, Бергяс Бакуров… Их сотни и тысячи!
— Ордаш!.. Оставь ты эту затею с призывом батраков и табунщиков в казачьи войска генерала Каледина. Не морочь ты людям головы. Временное правительство смещено, в стране установлена власть рабочих, крестьян и солдат. Твоих калединых народ сметет со своего пути, как мусор… Я не хочу, чтобы невинные люди погибали вместе с калединцами!
— Ты, я вижу, стал большевиком?
— Я избран моим народом в председатели земской управы, Ордаш! Если завтра народ захочет превратить управу в свой Совет, то не нам с тобою решать, кто возглавит Советы. Изберут тебя, Ордаш, я приду и первым тебя поздравлю!
— Ты просто издеваешься надо мною, учитель! — вскричал Ордаш, вскинув над головой нагайку. — Ты забыл, что со мною сотня обученных конников, которые хорошо умеют рубить головы.
— Ордаш! Ты можешь приказать своим конникам срубить мне голову… Но не забудь и о том, что у тебя тоже не две головы на плечах. Прислушайся к тому, о чем сейчас говорят в хотонах.
В это время в коридоре послышались шаги. Один за другим в комнату Араши вошли трое посетителей.
— Где тут господин председатель? — спросил первый и обнажил совсем лысую голову.
— Садитесь, аава, на этот стул, — пригласил пожилого степняка Араши. — Говорите, что вас привело в земство…
— Хочу поехать в Царицын продать скот, ваш писарь дал мне вот эту бумажку, а печать, сказал, у вас… — Мужчина положил на край стола измятый уже листок.
— Господин председатель, — заявил еще один посетитель. — Я тоже за печатью… А то ведь такая история… На днях наш человек из хотона Бухус погнал двух телочек на рынок, а в Бекетовке какие-то люди с винтовками отняли скот… Говорят: нет печати…
Араши внимательно прочитал бумаги, расписался на них, достал из кармана печать и заверил документы.
— Вот вам справки с настоящей земской печатью, — сказал Араши скотоводам. — Идите и делайте свое привычное дело… Только не называйте меня господином. Ладно? Я такой же, как вы, — сын табунщика. Это вы доверили мне свою власть.
Мужчины благодарно просияли, раскланялись.
— Знаем, знаем, Араши! Ты — наш человек!.. Все о тебе знаем!
Третий посетитель сидел рядом с атаманом.
— Я к вам, председатель, пришел совсем по другому делу, — начал он, хмуро поглядывая в холеное лицо атамана, как бы выталкивая его взглядом из комнаты. — Мой младший сын в прошлом году окончил улусную школу. Русская учительница говорит, что мальчик он у меня способный. Сам бы я небось не решился докучать вам семейной заботой, да учительница посоветовала: дескать, сходи в управу… Будто в Астрахани школа такая имеется, учат там старательных мальчишек дальше.
Араши обрадовался такому разговору.
— Завтра утром приходите ко мне с сыном, — улыбнулся он мужчине. — Не забудьте свидетельство об окончании школы. Учительница сказала правильно. В Астрахани есть такая школа. Я ее сам кончал.
Посетитель удалился, пожав руки Араши и не взглянув на атамана.
— Ну, Ордаш, ты что-нибудь понял? Люди идут не к тебе, а ко мне, — спокойно рассудил Чапчаев.
— Идут не к тебе, а к печати! — зло заметил атаман.
— Печать, как известно, хранится у законного главы улуса, — пояснил Араши.
«А что, верно говорит этот Араши, — подумал Ордаш. — Действительно, какой же я атаман без печати? И эти олухи наверху: послали как самозванца, о печати не позаботились».
— Ты, Араши, не выставляйся с печатью, — предупредил атаман, сердито поерзав. — Сегодня печать у тебя, завтра еще посмотрим, чья возьмет и где вы все окажетесь вместе с печатью!
Ордаш выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Сказали, что уехал за новыми распоряжениями в Туктун.
Больше трех лет не видался Вадим ни с кем из калмыцких друзей. Встреча с Араши Чапчаевым обрадовала его, но в то же время и огорчила. Араши недопонимал сложности обстановки в России, да и в подвластных ему аймаках… Был похож на слепого, идущего за глухим.
Вадим показался Араши возмужавшим, да и события последних недель требовали от него полной отдачи сил. Работал он, чувствовалось, на износ, и днями и ночами. Оттого и голос его звучал хрипловато, порой излишне басовито. Там бы, где спокойно посоветовать, он разошелся в упреках:
— Уже декабрь наступил!.. Месяц прошел с того дня, как в России победила революция!.. А ты возишься с самозваным атаманом! Давно надо было арестовать, его и в расход!
Араши чувствовал себя неловко. Не за себя, за Вадима: «Плохо ты, дружище, знаешь нашу степь и забитый народ наш!.. В России революция свершилась, а у нас — приходится только начинать!»
— Милиция подчиняется атаману! — пытался объяснить Араши. Но и сам видел, что во многом не прав.
Вадим толковал уже более спокойно:
— Скоро ни атамана, ни земства у вас не будет. Вместо них создадите у себя Советы из сознательной бедноты. Сейчас нужно пойти по хотонам, рассказать, что означает для скотоводов революция, чтобы они посылали в Советы своих людей. Ну, и ты хорош, Араши! — яростно размахивал руками Семиколенов. — Испугался атамана! Атаман — пешка, человек временный, назначенный князем! А ты избран народом, ты послан ими в улусную власть, чтобы постоять за бедноту. Сейчас — тем более! Все права за тобой! — обнял он Араши за плечи. — Возвращайся, создавай улусный Совет. Во многих губерниях, во всех крупных городах России такие Советы уже действуют. Волна обновления жизни дойдет и до калмыцких степей. Только не сдавайтесь на милость самозваным атаманам, гоните их в шею!
Почти до утра Араши слушал горячие слова Вадима и зажигался его верой, и все теперь в этой сумятице событий ему казалось проще и достижимей великая заветная цель. Перед рассветом в окно постучали. Вадим тотчас вышел во двор. Через несколько минут он вернулся:
— Снова вызывает Военно-революционный комитет. Мне постоянно следует быть там. По случаю твоего приезда я отпросился до утра. Пора, дорогой Араши. Держитесь там со своими людьми, не сдавайтесь на милость атаманов! И в степи будут созданы Советы! Я верю! — Вадим крепко обнял Араши, спросил, вдруг вспомнив:
— Что слышно о Церене и Нюдле?
— Нюдля в Астрахани, учится в пансионе. Растет девчонка. Такая хорошенькая стала. Церен все там же, на хуторе у Жидкова. Как-то прошлой весной парнишка с Жидковым-старшим ехал из Черного Яра, уговорил хозяина завернуть ко мне в улус. Церен все время спрашивал о тебе.
— Время сложное! — вздохнул Вадим. — И дел невпроворот, и ребят жаль… Растут заглазно. Как бы не закрутила их жизнь, не сбила на обочину…
— Твори свое великое дело, Вадим! — горячо и несколько возвышенно заверил друга Араши. — А за ребятами я присмотрю. Нарме не до них: захомутал его снова местный кулак… — Араши помолчал и спросил уже совсем о другом: — Скажи, Вадим, а что слышно о том парне, который при