– Ворх! – ударил мне по ушам радостный визг Лизы.
– Привет, сестренка, как у вас дела? – с улыбкой ответил я.
В это время подбежали бабушка и Лидия, время у них было утреннее (специально так вылетел), поэтому еще слегка сонные.
Первым делом, как только они сели у терминала, я торжественно сообщил:
– Все получилось, корабль мой, и он просыпается. Через полгода, ну, может, чуть больше, он будет в полной готовности к полету.
Переждав бурю радости – наш план все-таки сработал – начал расспрашивать, как у них дела. Беседовали мы минут двадцать, обмениваясь новостями, когда я приблизился к орбите планеты и стал ее обходить, чтобы оказаться у нужного континента. Всего их на Зорин было четыре, не считая мелких островов.
– Ну все. Я иду на посадку, так что свяжусь позже. Пока.
Я убрал планшетник обратно в рюкзак, подвинув «Тень», сосредоточился на управлении. В тот момент, когда я вошел в атмосферу, вдруг раздался писк радара – из-за планеты появились два знакомых торговца. Радар засек пуски ракет.
– Твою мать! – воскликнул я и резким маневром бросил бот вниз. Если бы он не был военным, то давно бы рассыпался, а этот только жалобно поскрипывал несущей конструкцией. Датчики перегрева обшивки взвыли, пока я не перевел бот в пологое пикирование, одновременно маневрируя.
На общей волне матерился Проф, ругая пиратов и грозя им карами небесными. Кары эти я увидел незамедлительно, широко открытыми глазами наблюдая, как серпантином рассыпаются оба корабля торговцев после выстрела сверхтяжелой пушки линкора. Противоракет у меня на боте, естественно, не было, даже пусковую забрали из трюма, оставив только грузовик, так что ответить было нечем. Единственное, на что я мог рассчитывать, так это на уклонение и на то, что эти ракеты не предназначены для использования в атмосфере. В принципе, так и случилось, но все-таки две ракеты настигли меня. Хотя от восемнадцати идущих одним эшелоном я увернулся.
Такие боты выдерживали попадания и хуже, но некоторая броня была снята, поэтому, громко матерясь, я пытался посадить сыплющий горелой обшивкой бот на поверхность планеты. Я даже выбрать место посадки не мог, просто пытался не дать боту совсем развалиться.
– Внимание всем, кто видит падающий бот. Разбегайтесь, – спокойно произнес я на общей волне. Паниковать у меня просто не было времени, бот едва держался в воздухе.
Грохнулся бот на поле. Скользя по поверхности и оставляя глубокую борозду, врезался в крохотный лесок. Он-то и остановил мое скольжение. Как только бот замер с поднятым носом и начал потрескивать, остывая, я схватил рюкзак и распахнул дверь рубки, но сразу отшатнулся от жара, что там царил. Трюм горел, причем горело в нем все. Противопожарная система не работала, да и осталась ли она после того, как в трюме рванула одна из ракет?
– Блин, – я запер дверь и задумался. Остался другой, можно сказать, единственный выход. Я вернулся в кресло, прижал к груди рюкзак, положил на колени автомат и активировал аварийную спасательную капсулу, коей и была кабина. Мощные пиропатроны сработали как надо и с помощью одноразового двигателя разогнали капсулу, пока не кончилось топливо. Мне предстояла новая жесткая посадка.
В этот раз я сел в поле, лес мне не встретился. Пропахав километровую борозду, я нажатием клавиши открыл дверцу – и вылез из пышущей жаром спасательной капсулы. Помня наставления разведчика из одноименной базы, быстро скатал скафандр, закрепил его на рюкзаке, привел к бою автомат и побежал по прерии как можно дальше. Кроме далекого дыма моего бота, вокруг ничего не было. Только открытая на десятки километров прерия, как в Мертвых землях. Похоже, мне повезло встретить единственный лес в этих местах и, судя по усиливающемуся дыму, еще и сжечь его.
Остановившись, я лизнул палец и поднял руку. Устойчивый ветер дул от меня в сторону пожара. Я облегченно вздохнул, зная, что это такое – степной пожар.
После подобной посадки во мне еще играл адреналин, поэтому мне хватало сил удалиться от капсулы километра на полтора и рухнуть в высокую траву. Вроде я был цел, вот только пить очень хотелось. Воды поблизости не было видно, значит, придется экономить, а пить процеженную мочу, несмотря на то что фляга отфильтрует ее до уровня обычной воды, не хотелось.
Достав флягу, я, тяжело дыша, отвинтил крышку и прилип к горлышку, сделав один, но большой глоток. Я мог это сделать, заслужил.
Снова откинувшись на спину (голова лежала на рюкзаке, он очень удачно задрался), прикрыл глаза и начал себя ругать: «Идиот. Не мог подождать пару недель, пока Проф не закончит расконсервацию. Нет, блин, сам же сунулся из огня да в полымя. И где я теперь?! Что делать?! Нет, ну какой же идиот, ну на хрена я не подождал?!»
Немного переведя дух и закончив самобичевание, я повернулся на бок и скинул лямки расплющенного рюкзака. Прежде чем что-то предпринимать, надо проверить запасы. К такой посадке я был не подготовлен, так что прежде чем двинуться дальше, решил узнать, что есть с собой.
Первое – отличный рабочий пилотский комбез с ботинками в комплекте. На рюкзаке неповрежденный скафандр. Еще подобие разгрузки и пояса с чехлами. Кроме боезапаса к автомату там была кобура с офицерским игольником Штуна-2. Офицерский монокль (цифровой бинокль) с возможностью приближения и лазерного наведения. Короче, на расстоянии трех километров можно читать газету и давать целеуказание для артсистем. Про то, что он еще и расстояние определяет, говорить, думаю, вообще не стоит. Два армейских ножа: один – нож разведчика – я достал из рюкзака и повесил на предплечье, второй, десантный, больше похожий на мачете, был на бедре. Фляга на поясе. Рация висела на плечевом креплении, при проверке сканер работу других станций не засек. Нашелся еще большой серый платок в кармане, он мог сгодиться вместо банданы, ведь головного убора у меня не было.
Второй пистолет – скрытого ношения, для оперативников – покоился в набедренном кармане комбеза. Это был Срув-300 с возможностью смены боезапаса. Отличное оружие. Несмотря на очень маленькие размеры, фактически это ручная гаубица. Больше на поясе ничего не было – говорил же, что не предусмотрел такую посадку. Только маленькая аптечка находилась в наплечном кармане. Теперь нужно изучить рюкзак.
Первым делом я достал «Тень» и, активировав его, велел протестироваться. Пока дроид шевелил крохотными манипуляторами, проверяя работу ходовой, я достал планшетник. На вид с ним было все в порядке – а что ему будет? Военное оборудование, его хоть в костер кидай. Однако мигающая антенна в углу экрана показывала, что нет связи. Бывает такое, если спутник ушел, а другой еще не вышел в зону охвата. Обычно длится такой промежуток не более сорока минут. Ничего, подождем, надо сообщить семье, что немного задерживаюсь. Про то, что меня сбили, лучше умолчать, у них и так тревог много.
Отложив планшетник в сторону, я достал малый ремнабор – чемоданчик размером с аптечку, что возили автолюбители в машинах когда-то на Земле. Проверив его, тоже отложил в сторону. Дальше достал свою любимую, слегка закопченную кружку и ложку. Гарнитуру к рации. Потом, с самого дна, два пайка. Один был поврежден и в пищу не годился, но выбрасывать его я не спешил. Мало ли.
Больше ничего в рюкзаке не было. Вот такие дела. Дроид уже закончил тестирование и сообщил, что он в порядке. Велев перейти на спящий режим для сохранения энергии (батарея уже была наполовину пуста), убрал его обратно.
Сложив вещи на место, я подхватил рюкзак и, на ходу его надевая, зашагал в сторону солнца. Автомат, болтавшийся на груди, пока я возился с рюкзаком, повесил на правое плечо, как обычно.
Через два часа, когда я прошел километров пять (трава густая, цеплялась за ноги), снова достал планшетник и с недоумением посмотрел на продолжавшую мигать антенну. Энергии в планшетнике осталось не так много, поэтому я отключил его и убрал обратно в рюкзак.
Продолжая идти, задумался. Спутник уже должен был появиться. Значит… Увязать пропажу связи с выстрелом Профа было нетрудно. Прикинув последствия, я скривился. Если спутники попали в зону поражения ЭМИ после разрыва снаряда, то связи тут долго не будет. Ведь из этих орудий не рекомендовалось стрелять у планет, гражданская электроника горела. У военных была защита, но и она не всегда справлялась. Если я не ошибаюсь, то Зория лишилась двух спутников, и это еще в лучшем случае. Проблема. Я даже не могу определиться, на каком континенте нахожусь, сбили меня вроде над соседним, там пролив двухсоткилометровый между ним и нашим. Хотя, может, и на своем континенте шлепнулся – не уследил я, спастись пытался. Долго тянул на одном движке.
К вечеру, весьма прилично удалившись от места аварии – стервятников в людском обличий на Зорин хватало – я вытоптал в траве небольшую полянку и устало присел. Пора остановиться на ночевку, но сперва озаботиться ужином. Пайки у меня были на черный день, поэтому я, оставив рюкзак, вышел на охоту. Это городской житель не выживет тут, но для меня, сына охотника, прерия просто кишела всевозможной дичью. Пока шел, видел множество мелкий животных и змей, вот на последних и решил охотиться. Мясо вкусное, в этом я знал толк, и поймать нетрудно.
Очередную красную мару я обнаружил греющейся в лучах заходящего солнца. Метнув нож с шести метров, прибил ее к земле. Переждав, когда сильное мускулистое тело перестанет биться в конвульсиях, осторожно подошел, внимательно оглядывая траву. Мары – семейные пресмыкающиеся, живут обычно парами. Судя по всему, мне повезло наткнуться на одиночку – видимо, только недавно из гнезда.
Отрубив голову с ядовитыми железами, я дал стечь крови и тут же распотрошил змею, после чего понес в лагерь, весело насвистывая на ходу.
Проблема с дровами была очевидной, но я принялся срезать мачете траву и укладывать ее снопами. Через двадцать минут у меня было восемнадцать туго свернутых жгутов, вот это и были дрова. Они, конечно, перегорали быстро, но не так, как если просто бросить пучок, чтобы он вспыхнул как порох.