— Света мало! — крикнул Владимир Сергеевич из темноты.
— Ну и черт с ним, — оскалился Александр.
Амалия поскользнулась, но Билли ловко подхватил ее под локоть и помог устоять на ногах. Начал сыпать мелкий, колючий снег. Черные ветви дерева раскачивались над ними, и сквозь них, сквозь легкую пелену облаков были видны редкие звезды и желтая, ноздреватая, больная луна. В стороне Амалия различила группу гостей, которые, ежась, стояли и смотрели на дуэлянтов с непонятным ей любопытством.
— Ну что, господа, начнем, раз мы здесь? — осведомился Владимир Сергеевич.
— Стойте! — крикнула Амалия.
— Да уж, совершенно ни на что не похоже! — поддержал ее доктор. — Опомнитесь, господа!
— Вам-то что? — с задором осведомился Митенька. — У вас только пациентов прибавится, а значит, прямая выгода!
Венедикт Людовикович пробурчал себе под нос какие-то слова по-французски — судя по тону, довольно сердитые.
— Господа, — начал Иван Андреевич, мучительно чувствуя нелепость происходящего, — я не знаю, имеет ли вообще смысл…
— Еще одно слово, — вмешался барон, — и вы будете следующим, с кем я стреляюсь.
Снег пошел сильнее и летел Митеньке в очки, залепляя стекла. Где-то наверху тревожно закаркала ворона, и он похолодел. Ветер усиливался.
— Надо их помирить, — цепляясь за последнюю надежду, пробормотал Иван Андреевич.
— Вы и мирите, — зловеще-весело произнес Владимир Сергеевич.
Доктор в отчаянии взмахнул руками и отошел, беззвучно ругаясь по-французски. Амалия бросила взгляд на напряженные, застывшие лица зрителей. Никогда нельзя надеяться ни на кого, надеяться можно только на себя.
— Билли! — прошептала она, показывая глазами на Митеньку, чья фигура нелепо выделялась среди косо летящего снега.
Ее друг все понял и кивнул головой.
— Сходитесь! — крикнул Владимир Сергеевич.
В неверном свете фонаря Митенька успел сделать только два шага, потому что из темноты на него налетело какое-то тело и сбило с ног.
— Какого черта! — просипел юный дуэлянт. Он уронил очки и теперь, стоя на одном колене, пытался нашарить их, но тут ему заломили руку и повалили на землю. Митенька побарахтался немного и стих.
Амалия подошла и стала перед Александром, который уже держал пистолет наготове. Барон поглядел на нее безразлично, и тонкая жилка дернулась поперек его лба.
— Амалия Константиновна, — спокойно произнес Корф, — отойдите, пожалуйста. Вы мне мешаете.
— Я никуда не уйду, — коротко ответила она. — Можете убить меня, если хотите. Вы ведь об этом мечтаете?
Александр покосился на зрителей, которые толпились неподалеку от них. Ни один даже не пытался вмешаться, и странная улыбка тронула его плотно сжатые губы.
— Вы ставите себя в смешное положение, — мрачно сказал он.
— И пусть. — Она подошла совсем близко к нему, и он видел снежинки, запутавшиеся в ее светлых волосах. — Как вы можете! Я думала, вы не такой, а вы… Ведь мальчик — единственный сын у родителей! Что они будут делать, если его не станет? Что с ними будет?
Павел Петрович выбежал из дома. Он мчался по лестнице, перескакивая через две ступеньки, словно вернулся в детство. Но лицо его было искажено ужасом, губы дрожали.
— Митя! Митенька! — Он увидел фонарь, Александра, фигуру, стоящую перед ним, и застыл на месте, не понимая, что происходит.
— Вы, кажется, забыли, Амалия Константиновна, — очень вежливо произнес Александр, — что в дуэли участвуют двое. И ничто, заметьте, не может помешать господину Верховскому убить меня.
А господин Верховский, лежа на холодной земле, дернулся пару раз, но схлопотал несколько ударов от американца, который крепко держал его, и сдавленно засипел от возмущения. Свободной рукой он нащупал пистолет, который лежал на земле.
— А наш сын? — сердито спросила Амалия. — О нем вы забыли? Что я ему скажу, если вас не станет?
— Господа, господа, — скучающе-развязным тоном вмешался Владимир Сергеевич. — Я, право, не понимаю. У нас дуэль или…
Он хотел сказать «выяснение семейных отношений», но не успел. Грохот выстрела оглушил всех. Варенька, про которую все успели забыть, пронзительно взвизгнула.
— Билли, черт бы тебя побрал! — закричала Амалия в ярости.
Но барон Корф уже схватил ее за руку и загородил собой — на тот случай, если бы господину Верховскому вздумалось стрелять снова.
Чей-то каблук наступил на руку Митеньки, который пытался нащупать очки, но нашел только оружие, и юноша протестующе взвыл.
— Митя! — Павел Петрович, очнувшись от своего оцепенения, бросился к сыну. — Митенька, ты не ранен?
— Помогите! — заверещал Митенька, извиваясь на земле как уж.
Но Билли был неумолим. Он отнял у горе-дуэлянта оружие и, не удержавшись, весьма чувствительно пнул его.
— Что вы себе позволяете? — возмутился Павел Петрович, подбегая. — Митя! Митя, что с тобой? Почему ты лежишь? О боже, он умирает!
Владимир Сергеевич пожал плечами и стал искать сигареты.
— Не дуэль, а черт знает что, — пробормотал он себе под нос.
— Амалия, — тревожно спросил Александр, — с вами все в порядке?
Она стряхнула с себя его руку и досадливо поморщилась.
— Кажется, да. Слава богу, этот болван промахнулся.
Билли, стоя под фонарем, обернулся с озадаченным видом.
— Эмили! — крикнул он. — Эмили, это не он!
— Что? — крикнула Амалия в ответ.
— Он не стрелял! Это был не он! Стрелял кто-то другой!
— Ах, щучья холера! — вырвалось у Амалии ее любимое ругательство. — Александр, значит, стреляли вы? Но тогда как же…
Барон Корф перевел взгляд на свое оружие.
— Я не стрелял, — очень медленно проговорил он. — Амалия, как вы могли так подумать?
Амалия поглядела на испуганные лица гостей, на дом, в котором слабо светились несколько окон…
— Проклятье! — вырвалось у нее. — Билли! Скорее, за мной, пока не поздно!
И она изо всех сил бросилась бежать к дому.
Глава 22Зеркало треснуло
Обледенелые ступени, тяжелые двери, волна тепла в лицо, испуганные лица прислуги…
— Кто остался в доме?
Билли, который сопел где-то сбоку от нее, как преданная и незаменимая тень, шмыгнул носом.
— Хозяйка, — сообщил он. — Она упала в обморок. Потом жена рыжего, графиня, ее музыкант… Кажется, все. — Американец едва поспевал за Амалией. — Да, и адвоката я в саду не видел. Думаете, стреляли в доме?
— Если Дмитрий не стрелял и мой муж тоже, то кто тогда стрелял? — вопросом на вопрос ответила Амалия.
Билли не очень понравилось словосочетание «мой муж», но он понимал, что сейчас не время для обсуждения того, что не имеет отношения к делу, и поэтому просто промолчал.
Они вошли в большую гостиную, где Анна Владимировна слабо стонала на софе, держась за висок. Возле нее хлопотала Евдокия Сергеевна, на которой буквально не было лица. Антуанетта поднесла хозяйке нюхательную соль.
— Что случилось? — испуганно спросила она у Амалии. — Мы, кажется, слышали выстрел…
— Ах, как у меня кружится голова… — бессвязно проговорила хозяйка дома. — А! Это вы! — Она взволнованно приподнялась навстречу Амалии. — Мой сын не убит? Скажите мне, барон не убил его?
— Нет, Анна Владимировна, — как можно мягче ответила Амалия, — все в порядке. Барон Корф отказался от дуэли.
— О, — прошептала Анна Владимировна, закрывая глаза. — Слава богу! Господь милосерден, он услышал мои молитвы… — Внезапно женщина открыла глаза и со страхом вгляделась в лицо Амалии. — Вы мне не лжете? Вы ведь говорите мне так не для того, чтобы успокоить меня? — теперь она почти кричала, и Евдокия Сергеевна с Антуанеттой тщетно пытались ее образумить. — Позовите его ко мне, я хочу его видеть! Где мой сын?
— Успокойтесь, Анна Владимировна, — поспешно сказала Амалия, — все в порядке… Выстрел был в доме. Вы слышали его, Евдокия Сергеевна?
— Да, — смущенно призналась та, — но, вы знаете, он прозвучал как-то глухо…
— Глухо? — Амалия не верила своим ушам. — Уверяю вас, вы ошибаетесь… Выстрел был очень громким.
Билли, которому надоел бесполезный разговор с почтенной дамой, удалился из комнаты и стал обходить все помещения подряд. В одном из них он обнаружил нечто, что ему до крайности не понравилось, и тотчас же вернулся в большую гостиную.
— Эмили…
Ей достаточно было посмотреть в лицо своего «кузена», чтобы понять — дело неладно. Билли явно избегал встречаться с ней глазами.
— Тебе надо взглянуть… там… я покажу дорогу.
Не снимая шубы, Амалия поспешила за ним. Но, едва открыв дверь комнаты, к которой он ее привел, сразу же поняла, что случилось.
Графиня Толстая лежала на полу, напротив большого зеркала, которое треснуло и частично высыпалось из рамы. На ее груди вокруг дырочки от пули расплывалось алое пятно. Возле руки лежала баночка с помадой. «Pour les brunes» — значилось на этикетке, приклеенной ко дну.
— Доктора, — одними губами велела Амалия и, наклонившись, стала щупать пульс на неподвижной руке.
Билли послушно метнулся прочь… Амалия хотела вернуть его, но передумала. Никакой доктор уже не был нужен надменной графине Толстой, но в конце концов… в конце концов… Она потеряла нить мысли и досадливо стряхнула тающие снежинки со своих волос.
Значит, графиня стояла, а убийца вошел… женщина обернулась на звук хлопнувшей двери, и тогда он выстрелил… пуля прошла насквозь, разбила зеркало… Где же она? Амалия наклонилась и стала шарить по полу.
Чья-то тень упала перед ней, и баронесса резко распрямилась. В дверях стоял ее муж. Выражения его лица Амалия не понимала.
— Она мертва? — очень просто спросил Корф.
— Да, — сказала Амалия. — Я ищу пулю.
Она вновь стала осматривать пол, а Александр подошел к зеркалу. Он тронул осколки, которые еще оставались в раме, и они осыпались с тихим, печальным звоном.
— Пуля в стене за зеркалом, — сказал барон. — Сейчас…
Ему пришлось повозиться, прежде чем он сумел вытащить ее. Держа пулю на ладони, он протянул ее Амалии.