— Эрте? — Голос предзвенника вывел меня из тумана размышлений. — Вы готовы?
Да. Всё равно ничего другого уже не придумаю.
— Нелин Певено со-Мейен и Лорин…
Киф услужливо подсказал:
— Леви со-Литто.
— И Лорин Леви со-Литто. Вы виновны… — Как всё это должно звучать-то? А, просто перечислю: — В совместном оговоре двух невиновных людей, а также угрозах и попытке подкупа чиновных лиц.
— Каторга, — подвёл итог предзвенник, записывая мои слова. — Лет десять, самое меньшее. Всё будет зависеть от того, кто выступит заявителем.
— Заявителем?
— Ну да. — Киф привычно почесал свой длинный нос. — Можете выступить вы. Может выступить охотник. А может…
— Я бы не хотел лишний раз тревожить судейские власти, — сказали у меня за спиной.
И хотя говоривший не обладал внушительным голосом и не вложил в свои слова каких-то особых чувств, и Нелин и Лорин вздрогнули, как будто из двери отцовских покоев вдруг вырвался ледяной зимний ветер. Признаться, и мне стало немного неуютно. Ровно до того мгновения, пока я не повернулся и не встретился взглядом с Гуэром Певено.
Тёмные тёплые угольки. Никогда ещё не видел таких глаз. Если их огонь не напускной, а спокойствие старика как раз убеждает в этом, глава рода Певено проживёт ещё очень долго на этом свете. К несчастью своих дочерей, родной и названой.
— Вы не станете заявлять на них?
— Нет, эрте Смотритель. И вас попрошу этого не делать.
— Но…
— Есть много других способов воздать каждому по заслугам. — Старик подошёл ко мне, опираясь на посох куда более массивный, чем у Корина, и при этом держа его легко, как тростинку. — Не знаю, что попутало их разум… И не хочу знать. Но они принесут больше пользы, будучи отправленными в Дом смирения, где смогут трудиться на благо Дарствия, искупая свои грехи.
Лица обеих женщин побледнели.
Дома смирения. Они похожи на тюрьму невозможностью выхода на волю, на каторгу — ежедневным трудом, но всё это сопровождается молитвами и наставлениями, прекращающимися лишь на краткие часы сна. Говорят, даже один год пребывания в подобном заведении сводит человека с ума. Вернее, вкладывает в его сознание покорность и свободу от желаний. Каких бы то ни было.
— Отец, вы не можете… — попробовала возразить Нелин.
— Могу. Но что гораздо важнее, хочу. Ты отправишься туда первой, а она… — Узловатый палец старика указал на испуганно притихшую аленну. — Как только разрешится от бремени. Роду нужен наследник.
— Отец…
— А сейчас вас обеих следует запереть покрепче.
— Думаю, эрте Иттан знает удобное и подходящее для этого место, — рассеянно предположил я.
Охотник усмехнулся и, взяв под локоток обеих преступниц, даже не подумавших сопротивляться, повёл их по направлению к тому погребу, где морозили его самого.
Гуэр Певено начал медленно спускаться по лестнице, на ходу то и дело подбирая полы домашней мантии, расшитой семейными гербами, но тусклая вышивка так и не позволила мне разглядеть рисунок.
Киф закончил запись, захлопнул папку, посмотрел на куклу, из разъехавшихся швов которой уже выползало сено, обернулся ко мне и спросил:
— Может, снова позвать служанок? Всех троих? Я уж поднатужусь, не сомневайтесь!
Хозяин поместья подтвердил, что не имеет ни малейших возражений против фантазии моего помощника, но предложил нам для начала отобедать, и мы охотно согласились, тем более часы на башне пробили полдень. И хотя для обеда было ещё рановато, есть хотелось зверски. Наверное, завтрак не пошёл впрок. Сам Гуэр Певено к нам не присоединился, сославшись на необходимость начинать приготовления к отправке дочери в Дом смирения и прочие сопутствующие дела, поэтому в трапезной оказались только я, Киф и охотник.
— А вы молодец, — сказал предзвенник, закончив уплетать мясной пирог, сочащийся крепким бульоном. — Справились с первым же делом, да ещё как!
— Первым? — переспросил охотник, недоумённо косясь в мою сторону.
— Ну да, — продолжил Киф выдавать чужие тайны. — Эрте только-только назначили Смотрителем в Блаженный Дол.
— Вот как? — хмыкнул Иттан.
— Ага. Там, правда, поспокойнее.
— Ты и здесь обещал мне милую прогулку.
— Простите, проштрафился! — Предзвенник шутливо втянул голову в плечи. — Кто ж мог подумать? А мне выслуга так и так нужна… Кстати, о ней, родимой!
Он смёл тарелки в сторону и раскрыл передо мной папку, в которой лежал лист плотной бумаги с серебряным обрезом.
— Вот, зачтите и, если всё верно, поставьте свой знак.
Строчки выглядели достаточно ровными, но всё же не так, как полагается в документе, вышедшем из-под руки умелого писаря. Впрочем, у меня получилось бы ещё корявее, потому что последнее время перо приходилось держать в пальцах очень редко.
«Решение по случаю в поместье Мейен, дня семнадцатого весны года 735 от обретения Логаренского Дарствия.
Принято в день восемнадцатый после проведения подробнейших изысканий.
Случай: скоропостижная смерть Корина Певено со-Мейен, первого наследника рода.
Обстоятельства: падение с лестницы.
Путём изысканий установлено: погибший упал по причине собственной неосторожности, случившейся от расстройства чувств.
Решение вынесено Ханнером Мори со-Веента, Смотрителем Блаженного Дола, что сим и удостоверяется».
Вот так. Несколько скупых фраз, за которыми не видно трёх загубленных судеб.
— Да, всё верно.
— Тогда приложите руку.
— Как?
Предзвенник вздохнул:
— Уж я бы тому, кто вас сюда отправлял, много хорошего сказал… Почему было не научить хоть этому?
Было бы любопытно взглянуть на разговор Кифа и золотозвенника. Правда, ему всё равно не суждено состояться.
— Положите ладонь на знак Смотрителя и слегка сожмите его, как камень, который вы собираетесь бросить.
Жучиная спинка была прохладной и гладкой на ощупь, но, едва мои пальцы попробовали надавить на неё, в кожу вонзились десятки крохотных иголочек.
— Вы уж потерпите немного, — попросил Киф, заметив моё недовольное недоумение. — Так, а теперь приложите руку вот сюда, в самую середину листа. И прижмите посильнее.
Я сделал так, как мне указали. Боль от уколов тут же прошла, а вот оторвать ладонь от бумаги оказалось довольно сложно: она словно оказалась склеенной с листом. Чем-то вроде портальной слизи.
— Осторожнее, осторожнее! Всё, готово. — Предзвенник помахал бумагой в воздухе, потом, видимо для верности, ещё и подул. — Теперь в этом решении не может быть изменено ни единой строчки.
Я всмотрелся в возвращённый мне документ.
Там, где моя рука касалась листа, на бумаге отпечатался кровяной рисунок, повторяющий контуры рукояти кинжала с глазом в перекрестье, а от него во все стороны расползлись малоприметные, чуть поблёскивающие бесцветные дорожки, опутавшие строчки букв затейливой сетью.
— Вручите потом бумагу хозяину дома. А я… — Киф мечтательно вдохнул полной грудью. — Мне бежать пора: других дел по горло, а то уже и выше понабралось.
Я отстранённо подумал, какие такие дела могу быть у предзвенника, кроме зубрёжки уроков и подготовки к экзаменам, но спросить не успел, потому что мой длинноносый помощник суетливым сквозняком вылетел из трапезной. Охотник проводил торопыгу добродушным, разве чуть насмешливым взглядом и взялся за край стола.
— Да и мне засиживаться некогда.
Один я, что ли, могу до вечера протирать здесь штаны? Хотя… Пока мне не скажут, в каком направлении отсюда Блаженный Дол, или рукой не покажут, всё равно не знаю, куда двигаться. Вот только у кого бы спросить?
— Давненько я не вставал на ноги так рано поутру, — с искренним недоумением, но одновременно и с закономерной гордостью признал Гуэр Певено, входя в трапезную. — Устал с непривычки, однако… — Тут он воздел вверх указующий перст. — Нет времени отдыхать. Это вам, молодым, можно часок-другой предаться безделью, а мне каждую минуту приходится вырывать из глотки у вечности.
Судя по бодрому виду старикана, вечность не досчитается ещё многих своих зубов. Странно и удивительно, но череда неприятных и скорбных событий словно вдохнула новую жизнь в хозяина дома. Тут поневоле задумаешься, что нужнее для воскрешения воли: благостное счастье или роковой удар.
— Не так уж мы и молоды, эрте, — ответил я за себя и охотника.
Гуэр Певено шутливо погрозил пальцем:
— Вот когда сравняетесь со мной годами, тогда и поговорим! Да, за разговорами всё время забывается главное… Эрте Смотритель, что предпочитаете откушать за ужином?
Я всё ещё остаюсь желанным гостем в этом доме? Спасибо. Но главное достоинство любого гостя — умение вовремя уходить, оставляя хозяев в покое.
— Простите, но ужин я хотел бы откушать в другом месте, эрте.
Старик вопросительно приподнял брови.
— Не знаю, ждут ли меня в Блаженном Доле, но раз уж я отправился в путь, неплохо было бы его закончить. Здесь ведь недалеко?
— Почти рукой подать, — согласился хозяин дома. — Ну раз так… Я отправляю слугу в ту сторону, и до развилки он вас довезёт, а там уже совсем близко, да и дорога подсохла, ноги не натрудите.
— Благодарю.
— Йерте, йерте! — На пороге трапезной появилась запыхавшаяся служанка.
— Что, милая? — с отеческой заботой спросил старик.
— Там с города прибыли! Цепной тамошний. Говорит, по заявлению.
Гуэр Певено непонимающе моргнул и посмотрел на меня. Я ответил столь же растерянным взглядом.
— Пусть идёт сюда, — решил хозяин дома, и спустя пару минут порог переступил высокий, но давно уже не жилистый мужчина, с груди которого, когда дорожный плащ упал в ловко подставленные руки слуг, сверкнуло серебро.
— Сепе Дожан со-Дилл, Малая цепь изысканий города Лито.
Где-то я уже слышал часть этого имени. Должно быть, из уст предзвенника.
— Чему обязаны, эрте? — спросил старик.
Сереброзвенник вытянул из-за широкой манжеты помятый листок, развернул, сначала пробежал взглядом, а потом зачитал: