— А твоја мајка? (серб. А твоя мама?)
— Она умерла. Когда родила меня и моего брата.
— Имаш брата? (серб. У тебя есть брат?)
— Есть. Мы с ним близнецы на одно лицо.
— Близанци? А како си на лицу? Изгледа као ти? (серб. Близнецы? И на лицо как ты? Похож на тебя?)
— Одно лицо на двоих.
— А где он?
Вот теперь я думаю, как ответить на такой простой вопрос: «Где мой брат-близнец?»
А хрен его знает, где он сейчас…
Подмосковье. Дом отдыха «Пограничник».
Алексей Витальевич Громов (он же Алексей Григорьевич Тихий).
Вот уже почти целый месяц мы с Маринкой развлекаемся тут в этом, так называемом, доме отдыха.
Ну, что же? Соврали в названии только наполовину. Дом — есть… А вот отдыха для нас что-то не завезли. С самого первого дня сплошные занятия. Сменяются наставники и инструктора. Сменяются дни недели. Но почему-то все дни оказались буднями. В местном календаре такие устаревшие названия, как суббота и воскресенье, отсутствуют. Мы уже с Маринкой готовы друг друга поубивать. Хорошо ещё, что на тренировках по самбо и другим видам борьбы у нас есть такая возможность. Она на мне отрабатывает в основном те приёмы, которые ей Саня показал тогда… Что могу сказать? Она добилась больших успехов в этом и довела исполнение до автоматизма… Я ей сказал только, чтобы она мне руки и пальцы не ломала совсем. А то, чем же я стрелять буду.
Стрелять приходится каждый день. Тир тут оборудован по высшему разряду. Из чего только пострелять не пришлось. Ну разве что только из царь-пушки и пищали времён Петра Первого. Я не жалуюсь. Понимаю, что это отклонение от нормы, но я ни в той, ни в этой жизни ещё не настрелялся… Так чтобы до рвоты, до полного отвращения… Чтобы руки не тянулись в любовном экстазе к очередной стреляющей железке… Вот такая у меня патология…
А Маринка всё-таки ненасытная нимфоманка. Каждый день, после всех утомительных тренировок и занятий… Как ей ещё не надоело-то… Похоже, что для неё это тоже теперь специальная тренировка особых групп мышц организма. Я-то не против, но всё-таки… То, что раньше было в удовольствие, теперь отрабатываю, как повинность… Вот она «сладкая» семейная жизнь с её добровольными, но строго обязательными супружескими обязанностями…
Каждое утро начинается с небольшой пробежки. Километров мрнадцать не больше… Всё, как в армии… Я уже стал поджарым, как русская гончая… Или как русская борзая… Я уж и не помню, у кого из них живот более впалый.
Маринка тоже похудела. Но ей это очень идёт. А я себя ощущаю перекачанным дистрофиком.
Занятия по иностранным языкам мне не очень-то зашли. Я быстро осваиваю только несколько нужных фраз для общения с местными:
Name? Surname? Rank? Your military unit number? (англ. Имя? Фамилия? Звание? Номер твоей воинской части?)
Wenn Sie schweigen, werden Sie erschossen. (нем. Будешь молчать, тебя расстреляют.)
Tu ferais mieux de commencer à parler avant que je commence à te découper en morceaux. (фран. Лучше начинай говорить, пока я не начал резать тебя на куски.)
Но даже эти незамысловатые фразы мне не давались. Вот Сашка, тот да… По-английски лопочет, как местный. А моя речь на разных языках наверняка звучит не иначе как: «Я тебя-пиф-паф! Говори быстро, сука!»
Но, главное, чтобы враги меня правильно поняли. А я думаю, что любой сообразит, когда ему в колено упирается ствол пистолета, что пора бы начинать что-нибудь говорить… А когда нож втыкается в бедро, то тут уж и глухонемые начинают петь фальцетом.
Хотя мне редко приходилось с врагами разговаривать на таком близком расстоянии. Мне нравится общаться с противником на дистанциях от трёхсот до пятисот метров. Можно даже и дальше, но тогда разговор иногда продолжается длиннее. А если расстояние между нами сокращается, то монолог моего оружия может перейти в диалог, а это уже дуэль получатся. А дуэли офицерам русской армии ещё Пётр Первый запретил. Я лично про это читал, что в одна тысяча семьсот шестом году он подписал Краткий артикул, где запретил дуэли под страхом повешения. Так что вступать в перестрелки обычно не входит в мою задачу.
«One shot — one kill» — это наше всё! Потому что второй выстрел можно и не успеть сделать…
Чёрт… Маринка на тренировке руку мне сильно потянула. Говорил же ей, чтобы не особенно усердствовала. Но её разве что-то остановит. Валькирия, мать её… В будущем такие вступают в ряды воинствующих феминисток, чтобы бороться с мужчинами и презирать их. Но Маринка хотя бы честнее тех дурёх из будущего. Она с мужчинами борется не на словах, а на татами. И побеждает их в честном бою, чтобы потом воспользовавшись своим правом победителя творить насилие над поверженным врагом…
Почему-то вдруг вспомнился Сашка… Как он там, интересно… Хотя… Можно вопрос и по-другому построить: Где он там? А хрен его знает. Васин сказал, что у него особое задание. Переспрашивать я не стал. Всё равно ведь никто не ответит.
Говорят, что близнецы друг друга и на расстоянии способны чувствовать. Жаль, что мы с ним не настоящие братья. Хотя иногда где-то в глубине души ёкает что-то непонятное. Но как это квалифицировать, я не знаю. Думаю, что если бы с ним случилось что-то плохое, я бы всё равно почувствовал. Ведь роднее его в этом мире у меня никого нет. А пока у него наверняка всё нормально… Мы же с ним из одного инкубатора. И в нас с детства заложены старые правила дворовых поединков. Хотя нынче они уже не особо работают. Раньше говорили, что лежачего не бьют. Теперь не только бьют, но и добивают.
Так что: Держись Санёк! А ежели что, прорвёмся… Троих на месте положим, а от остальных убежим…
СФРЮ. Орлек.
Александр Григорьевич Тихий.
Ацо уверенно вел меня через деревню… Хотя тут заблудиться практически невозможно. Это я смотрел по сторонам, запоминая дома и любопытные лица. Не знаю сколько человек тут проживает постоянно, но похоже, что все выглянули посмотреть на пришельцев. Да уж… Это вам не Москва, где знакомого встретить один процент на десять тысяч… А тут в одном углу деревни не успеешь чихнуть, а с другого конца уже «Будь здоров!» кричат.
К тому времени, когда мы подошли к нужному дому, нас уже встречал его хозяин, стоя на крыльце. Приглядевшись, я понял, что они были очень похожи с братом. Увидев Ацо, Станко сразу же посмурнел лицом. Он уже всё понял…
Шагнув вперёд, мужчина обнял своего племянника. А парень в объятиях дяди расслабился, и снова заплакал…
Я стоял, глядя на встречу родственников и не знал, что мне делать дальше. В дом меня пока не приглашали, а стоять на улице перед входом — это значит привлекать излишнее внимание. Хотя чего там говорить. Излишнее внимание к себе мы привлекли уже, когда только вошли в эту деревню.
Станко заметил мою растерянность, и посторонившись сделал приглашающий жест в сторону раскрытой двери:
— Добродошли!
Глава девятаяLa mafia è immortale!
La mafia è immortale! Мафија је бесмртна! Mafia immortalis est!Mafia on kuolematon! И на всех других языках означает лишь то, что «Мафия бессмертна!»
СФРЮ. Орлек.
После всех радушных родственных объятий и приветствий, когда мы уже зашли в дом, и нас первым делом усадили за стол, я наконец-то смог окончательно расслабиться и вынуть затёкшую руку из сумки, где я по-прежнему сжимал пистолет.
Мне кажется, что хозяин дома заметил мою напряжённость, но ничего специально не предпринимал. Поэтому со стороны никто кроме него и не заметил моей подозрительности. Еду готовила жена Станко, со странным для моего уха именем Драгана. А блюда на стол таскали две девчонки: Дарка и Белка. Младшая, та которую отец назвал Белка, была шустрая, как… Да, прямо как белка… Хотя наверняка её имя ничего общего не имело с мелким рыжим грызуном с пышным хвостом, а происходило от полного имени Белослава или Беляна. Ну а та, что постарше, Дарка, скорее всего носила полное имя Дарина, или ещё как-то. Я не спрашивал. А со мной никто особо и не разговаривал. Дали руки помыть, за стол усадили, да и не трогали больше. Хотя старшая, по виду наша с Ацо ровесница, иногда нет-нет да и строила глазки, бросая на меня любопытные взгляды.
Но я-то знал, что главные разговоры с хозяином дома ещё впереди. По его лицу трудно было понять эмоции. Покер-фейс у него что надо… Но по глазам было видно, что смерть брата он воспринял тяжело и сейчас вся его грусть глубоко внутри него.
Когда я понял, что трудный день наконец-то закончился, и в этом доме мне не угрожает никакой опасности, то сразу почувствовал усталость. Причём прочувствовал каждой мышцей своего тела всю усталость всего прошедшего дня. Всю и сразу…
Видимо, заметив это, Станко что-то сказал Дарке, и она жестами поманив меня за собой, привела в какую-то комнату в конце недлинного коридора… Там, в этой небольшой комнатушке обнаружилась пара кроватей, на одной из которых я и примостился, скинув с себя верхнюю одежду…
СФРЮ. Орлек.
Проснулся я глубокой ночью. Темнота, тишина, незнакомая комната… и жгучее желание облегчиться…
На соседней койке сопел Ацо. Я встал, натянул свои ботинки, и на всякий случай завязал шнурки. Хрен его знает… Упасть в темноте, в незнакомом доме, наступив на развязанный шнурок, это значит устроить «большой бада-бум» на всю округу и разбудить всех местных обитателей.
Хорошо ещё, что в коридоре был слабый свет, проникающий с улицы через открытую дверь. Так что тут споткнуться и навернуться мне уже не грозит…
Выйдя на крыльцо, я обнаружил хозяина дома. Он сидел на деревянной скамейке под навесом из вьющихся растений. Сизый дымок поднимался в тёмное небо от его сигареты…