— Его сегодня нашли. — Начал рассказывать соловьевич ведя нас по коридорам. — В одной из комнат для отдыха, ей не часто пользуются, третий этаж, это не слишком то популярное место.
— Почему? Не удержался я от вопроса.
— Да потому что он третий. — Хохотнул безопасник. — Мы на минусовых чаще бываем, если кто-то не слишком важный из внешнего мира в Институт приезжает, вроде поставщиков или подрядчиков, то с ними общаются на первом этаже, там для этого помещений достаточно. Ну а еще, тут есть стереотип, что чем на более высоком этаже ты проводишь свое время, тем ты более значим. Помещений масса, на любой вкус, хоть переговорок, хоть таких вот комнаток отдыха, вот и пустуют обычно они. Все хотят почувствовать себя более важным и отдыхают на этажах повыше. Комнаты отдыха и переговорки выше восемнадцатого, вообще по времени расписаны, а тут вон свободно, его могли бы и дня три не найти, если бы не уборка.
Абсолютно безликий институтский коридор привел нас к абсолютно безликой двери, таких коридоров и дверей я видел массу и чем отличается комната отдыха на третьем этаже от комнаты отдыха на двадцатом, не понимал категорически. Внутреннее содержание тоже не отличалось ничем, когда-то давно, в точно такой же комнате отдыха с кожаным диванчиком, холодильником и маленькой кухней, я взял в заложницы Василису и угрожал ее взорвать, если меня не проведут к Кощею на прием. Все то же самое, за исключением трупа на полу.
Неказистый мужчина, одетый абы как, лежал в луже крови уставившись мертвыми белыми глазами в потолок, на груди и шее у него зияли рваные раны. Умер мужчина, судя по всему, очень быстро, за этот год я успел насмотреться на трупы, и прекрасно знал, что человек, какие бы ему серьезные травмы не нанесли умирает вовсе не мгновенно, должно пройти время, пока жизнь оставит тело, даже если повредить ему жизненно важные органы. Тут же, раны были нанесены настолько страшные, что кровь за считанные минуты вытекла из тела, да еще и вскрытая жутким ударом грудная клетка, через развороченные ребра были видны рваные легкие и едва ли не вытащенное наружу сердце.
Удивительно, но при виде этого мертвеца меня не мутило и не тошнило, в отличии от того раза, когда мы нашли половину тела, ну труп и труп и что с того, с этим все понятно, парню нанесли два сильнейших удара, один в грудь, второй в горло, все четко и понятно, а там… там была половина тела, там страшнее и неприятнее!
Варька присела рядом с телом, а я встал над ней, заглядывая из-за плеча.
— Ничего не напоминает? — Поинтересовалась она, не поворачиваясь ко мне.
— Страшная рваная рана. — Констатировал я. — Удар очень сильный.
— Пока рано говорить. — Вздохнула девушка. — Но подобную отметину мы видели на двери сейфа в отделении банка. Сильнейший удар когтистой лапы.
— Ага. — Я присел рядом и провел пальцем по полу. — А еще, я готов поспорить, что вот эта пыль на полу, тот самый порошок из-за которого волк не может учуять преступника.
— Дим! — Закатила глаза Краса. — Ну вот обязательно все пальцами тыкать на месте преступления? Но скорее всего, ты прав. Уважаемый. — Варвара повернулась к нашему сопровождающему. — Нам нужны записи с камер видеонаблюдения.
— Уже работаем. — Кивнул тот. — Что-то еще?
— Да нет. — Отмахнулась Варька. — Остается ждать опергруппу и эксперта. Эх — Тяжело вздохнула она. — Не было печали, вот работали же спокойно, за Кузьмой гонялись, но нет, на тебе, убийства, да еще в самой цитадели, где до начальства рукой подать. Димк? А может ну его? Давай по-тихому утащим тело на нижние уровни да скормим крысам людоедам, а потом махнем с тобой на море?
— На Баренцево… — Мечтательно протянул я, закатывая глаза.
— Нет в Институте крыс людоедов. — Раздался от входа грустный голос, мы дружно обернулись и в дверях обнаружили нашего давешнего знакомца, Ауку Кощеевича. — Крысы, если в подвалах появляются, то сами проходят по статье деликатес, свежее мясо, дичь. Так что ничего не выйдет.
— Это мы так шутим. — Я подошёл к мужичку и пожал его руку. — Расследуем как следует, найдем убийцу, будьте уверены.
— Это хорошо. — Совершенно серьезно кивнул Аука. — Мы доверяем Вам, Дмитрий. Это очень важно для нас, убийство одного из наших прощать нельзя… — Он на секунду задумался. — Если, конечно, мы сами в нем не виноваты, тогда можно. — Ох уж мне эти двойные стандарты и высокопарные фразы, убийство мы не простим, если не сами убили, то нормально все. Это буквально отражение политики Института, которые не прощают смерти своих, но если убивают их сами, то вроде как ничего.
— Кстати про ваших. — Отвлекся я от мыслей. — У убитого не было конфликтов ни с кем.
— Были. — Честно признался Аука. — Со всеми, у нас же развлечений других нет, кроме как склочничать и конфликтовать, у нас на ссорах, драках и вражде социальная жизнь строится, если бы у нас конфликтов не было, то жить нам совсем уж скучно было. Но убивать мы не убиваем, в смысле редко убиваем, для такого, это совсем уж сволочью быть нужно, окружающим жить мешать, а Чудь, он никому особо не мешал.
— А расскажи нам про него. — Поинтересовался я, с их мироустройством мне и так было все ясно, все как везде, воюют конечно и враждуют, но больше от избытка свободного времени, от скуки.
— Да и рассказывать особо нечего. — Пожал плечами Аука. — Он больше бирюком ходил, одиночкой значит, особо ни с кем не дружил и не враждовал, так, нагрубить, обматерить, может в морду дать. Но чтобы серьезного чего-то, то нет. Девок красивых любил это да… — Она осторожно осмотрелся вокруг, будто боялся, что его подслушают. — Я слышал, что у него там… — Он указал пальцем вниз. — Логово есть, так там все стены обклеены вырезками из срамных журналов, сам я не видел, но люди говорят…
— А что за люди такое говорят? — Вмешалась Варвара. — И можно как-то в это логово попасть?
— Дмитрий! — За Спиной Ауки Кощеевича появилось видение в белоснежном деловом костюме, не естественно узкая талия, огромная грудь, пышные бедра и совершенно противоестественные губы. Все мужики в комнате затаили дыхание глядя на Меланью, секретарь Кощея стояла, уперев руки в бока и пристально смотрела прямо на меня. — Константин Андреевич, желает Вас видеть! Немедленно! — Тон ее совершенно не терпел возражений, поэтому я обреченно вздохнул и не прощаясь направился к выходу. Ну вот и все! Пришло мне время ответить за все свои шалости с Василисой. И знаете что? Я гордо поднял голову, подходя к секретарше и широко ей улыбаясь. Я ни о чем не жалею! Мне с ней было хорошо!
Глава 8
Меланью я зажал практически сразу, как мы вышли с места преступления, молча заглянув за одну из дверей с табличкой «Переговорная», я убедился, что там никого нет и просто втолкнул девушку внутрь.
Та притворно охнула, и сама прижалась ко мне тяжело дыша.
— Ну и зачем я понадобился шефу? — Строго поинтересовался я. — И почему это для меня становится неожиданностью?
Девушка обиженно надула свои невероятно пухлые губы и насупилась, они с Фионой работали на меня еще с зимы, практически с того самого момента, когда Кощей назначил их своими секретарями, ничего особо важного они мне не сообщали, конечно. Слишком уж не активную я роль играл в жизни Института, хотя благодаря им я и сумел пресечь в зародыше маленькую интригу в мой адрес, которую пытался закрутить новый начальник службы безопасности. Тот написал на меня докладную, будто я хожу в Институт как к себе домой, нарушая все возможные правила и регламенты и могу даже устроить хищения и диверсии.
Увидев эту докладную, Меланья тут же сообщила мне о ней, и на следующее утро, Черномор со своими богатырями лично при поддержке отдела снабжения, устроил ревизию всех складов. Два дня по моему приказу они лопатили абсолютно все имущество Института, начиная со складов готовой продукции и заканчивая пересчетом табуреток в столовой. После чего я прилюдно сообщил безопаснику, что теперь, «когда он лично убедился, что я ничего тут не ворую, то может он перестанет писать на меня кляузы». Надо ли говорить, что это не добавило ему популярности в глазах коллег понявших, что два дня они бегали по всему зданию, дышали пылью и пересчитывали совершенно никому не нужные столы и стулья, исключительно благодаря его попыткам облить меня грязью в глазах руководства.
Мне правда это тоже не добавило популярности, Варвара Ключница, самолично вынужденная участвовать в той инвентаризации, со мной неделю не разговаривала, оттаяла только после того, как я им в один из визитов в клуб, подарил шесть бутылок «Кристалла», ох и насвинячились же они тогда со Златой, впрочем, это не важно.
А важно то, что меня вызывают на самый верх, а я даже не подозреваю зачем, вернее подозреваю я сейчас самое худшее, а эта дура, которая должна меня предупреждать обо всем, что касается моей персоны, стоит надув свои губищи и молчит.
— Рассказывай все что знаешь! — Потребовал я и настойчиво ухватил девушку за подбородок. — Все что произошло сегодня с утра, вчера. Все!
— Да ничего такого не происходило. — Меланья потупила взгляд. — Сегодня ему с утра супруга позвонила, он был очень зол. Даже чашки кофейные побил. Я как раз у шефа была, он так громко ругался, мне даже из-под стола страшно было вылезать.
— Вот! Это уже ближе к делу. — Я довольно похлопал девушку по щеке и та воспряла духом. — На кого ругался? Что кричал? Давай уже, рожай.
— Ой! — Снова потупилась та. — А мы не можем. Константин Андреевич говорит, что у нас функция деторождения не заложена.
— Да я в переносном смысле! — Я закатил глаза, нет ну что за дура, насколько мне жаль, что у Бессмертного работают эти, а не Роза с Бэллой, хотя быть может, если бы за мной пришла Шемоханская, то она бы мне все быстро и четко изложила, вот только ставленница Василисы внезапно оказалась заложницей у Кощея, нет ничего криминального, никаких оков и холодных сырых казематов, просто из троицы секретарей, она была единственная способна к умственному труду и теперь тянула лямку за троих, в то время как задачи Меланьи и Фионы сводились к варке кофе, исполнению простых поручений и лежанию на спине с широко раскинутыми ногами.