Он сел на край кровати. За досками, закрывавшими проход в хлев, животные беспокойно ворочались. Лошади необычно ржали. С другой стороны, ненормально, чтобы в ослином закутке было светло и шумно поздней ночью. Или нет? Мирко заметил, что доски были укреплены, но между ними все еще были щели.
В комнатушке было не то чтобы противно находиться, но там было довольно грязно, и пыль висела в воздухе, смешиваясь с запахом хлева.
– Леон, как вышло, что ты здесь спишь совсем один?
– Это моя комната, – улыбнулся Леон. В голосе звучала гордость.
– Твоя комната?
Леон кивнул с энтузиазмом.
– Моя собственная комната.
– Твоя мама никогда здесь не спит?
Леон помотал головой. Волосы у него были отросшие и взлохмаченные.
– А вот мои мыши, – с воодушевлением сказал он.
Возможно, его волосы стали чуть темнее, в них добавилось меди. Или дело в сияющих глазах, точно таких, какие запомнил Мирко. Та же улыбка, перед которой невозможно устоять, те же ямочки на щеках. Да, Леон сделался еще сильнее похож на Данику, чем раньше. Но разговаривал он странно. И одежда сидела на нем слишком плотно, слишком в обтяжку.
Рано или поздно он прекратит расти, подумал Мирко. Карл вон и большой, и сильный, но он не кажется неестественным. С Леоном что-то другое. В его развитии было что-то противоречащее природе. Словно бы в нем нет тормоза. Может, природа забыла его установить? Или Бог?
Что бы ни стало причиной физического развития Леона, его не следует вот так запирать. Как животное! У Мирко возникло подозрение, что Леон уже давно находится в закутке. На столе миска с засохшей едой.
– Чем тебя кормят, Леон? – Мирко тяжело было говорить спокойно, когда он постепенно начинал понимать, чему стал свидетелем.
– Кашей, – ответил Леон. Истощенным он не выглядел, скорее невообразимо сильным.
– А тебе не дают…
– Смотри! – перебил его Леон. Мальчик восхищенно показывал на доски и быстро поднялся с пола. Мгновение спустя он с такой силой потянул Мирко за руку, что тот плюхнулся на кровать. – Ты должен это почувствовать!
Леон прижал ладонь Мирко к маленькой щели между досками, и Мирко почувствовал, как заноза впивается в ладонь. Больше он ничего не мог чувствовать.
– Когда ты в последний раз видел маму, Леон?
– Мама мягкая.
– Да, твоя мама мягкая, – прошептал Мирко.
– Папин мишка тоже мягкий, – сказал Леон. Он все еще прижимал руку Мирко к доскам.
– Папин мишка? Папа подарил тебе мишку? – Мирко быстро огляделся. На кровати у двери сидел небольшой вязаный медвежонок.
– Нет, нет, он у него. – Леон отпустил руку Мирко. – Он говорит, он мягкий и теплый. И может сам вставать.
В следующее мгновение Леон подполз к Мирко. Он поднялся, так чтобы стоять на коленях, опустив руки. Очертания мышц явно проступали сквозь одежду.
– Вот такой! Он становится очень большим, когда поднимается. Он умеет так сделать. Только маме не говори.
Мирко медленно притянул руку, уже не думая о занозе. Он не сводил глаз с мальчика.
Карл ведь не стал бы?..
Или стал?
Мирко читал о таком в Америке. Похотливые извращения мужчин, уничтожающие маленьких детей. Их собственных детей.
– Мне скоро можно будет увидеть, – продолжил Леон. – И поиграть с ним! Папа обещал. Мне просто надо хорошо себя вести и ждать, когда он придет. Тогда мы поиграем. – Глаза у него сияли.
Пусть это будет ложью, подумал Мирко. У него внутри все закипало. Да он больной на всю голову, если может так посягать на Леона. Даника об этом говорила? Да нет, об этом она точно ничего не знает. Невозможно! Она бы скорее умерла, чем позволила такому кошмару случиться со своим сыном. В этом он был уверен. Она его любила.
Но она ведь заперла его в старом загоне для животных, и она солгала об этом Мирко. Едва ли у Леона есть товарищи.
– Леон, у тебя есть товарищ, к кому бы ты ходил в гости?
– Товар?
– Товарищ. Тебе есть с кем играть?
– Завтра я буду играть с папой.
Тут Мирко вспомнил кое-что, что его очень расстроило.
– Завтра у тебя день рождения, – тихо сказал он.
– Что у меня? – Леон удивленно посмотрел на него, поудобнее усаживаясь в кровати рядом с Мирко.
– У тебя… да нет, неважно. Скажи-ка, ты разве никогда не спишь вместе с мамой и папой в доме?
Леон покачал головой.
– Нет, Леон, нет. Так мама все время говорит. Нет, Леон, нет.
Эти слова еще сильнее огорчили Мирко. Он понимал Данику. Когда мальчик становился грубым, это в первую очередь доставляло неприятности ей.
Внезапно Леон засвистел. Невероятно красивые звуки. Как сама природа. Мирко должен был признать, что мальчик умел выразить мелодией то, что не мог сказать словами.
– Ничего себе, Леон. Ты потрясающе свистишь.
Леон кивнул. Вдруг он остановился и серьезно посмотрел перед собой.
– Я не свищу, когда боюсь, что придет зверь. Он не должен меня услышать.
– Зверь? – У Мирко перехватило дыхание. – Зверь – это твой папа?
– Нет, нет, зверь кричит! Тогда я делаю вот так.
Он зажал руками уши и зажмурился.
– Когда я заглянул сегодня в окошко, ты не подумал, что я и есть зверь?
– Нет, у тебя не было светящихся глаз и больших крыльев. И ты не кричал, по крайней мере, не так.
Мирко ласково сжал его ногу.
– Тебе нечего бояться, Леон. Это просто животные. Сова вот ухает, хищные птицы кричат. Наверное, в горах воют волки. Они не причинят тебе вреда. Это просто животные, они дикие, но тебе они ничего не сделают. Обещаю.
Леон спокойно покачал головой, глядя Мирко прямо в глаза. Мальчик явно ему не верил.
– Послушай, дружище, – Мирко улыбнулся и постарался, чтобы его слова прозвучали успокаивающе. – Я уверен, что ты слышишь просто хищную птицу. Надо радоваться, что есть хищные птицы, они ловят мышей…
– Но ведь…
– Не твоих мышей, – торопливо добавил Мирко. – Твоих мышей они не трогают.
Ему невыносима была мысль, что мальчик лежал здесь в темноте в полном одиночестве, испуганный до безумия ночными звуками. Но мысль, чтó Карл, возможно, делал со своим маленьким сыном, была еще хуже.
– Кошка хотела поймать мышей, – сказал Леон, глядя в пол.
– Что за кошка?
Леон опустился на колени у одной из ножек кровати и наполовину вытащил из-под нее полосатую кошку. Он посмотрел на Мирко с великой грустью.
– Эта кошка.
Кошка тоже посмотрела, без малейшего выражения.
– Я сделал это не специально. Но она хотела поймать мышей.
– И что ты сделал?
– Я ее держал, но она так орала! И тогда я немного сжал… вот так, – он положил руки кошке на шею. – И она прекратила орать.
– Вот оно что, Леон. – вздохнул Мирко. – Ничего, Леон, бывает. А откуда взялась кошка?
– Она зашла, пока мама выносила ведро. Она ее не заметила.
Мирко покосился на ведро, стоявшее в углу у двери. На нем была тяжелая крышка.
– Хочешь, подарю?
– Спасибо, не стоит.
Леон запихнул кошку обратно под кровать и залез к Мирко.
– Она уже холодная, – прошептал он.
В этот момент из-за досок послышалась возня, и Леон молниеносно обернулся.
– Сейчас! Потрогай! – радостно крикнул он.
Он снова схватил Мирко за руку и поднес ее к одной из щелей между досками. Он быстро засунул туда пару пальцев, и Мирко почувствовал что-то мягкое кончиками пальцев. Мгновение спустя что-то тяжело улеглось у стены и вздохнуло.
– Теплый мех. Это так приятно, – улыбнулся Леон.
Мирко кивнул и притянул руку к себе. Леон подполз ближе к нему в кровати и с любопытством погладил пальцами его усы.
– Мягкие. И красивые, – прошептал он.
– Спасибо. Мне они тоже нравятся.
– Похожи на худеньких мышек.
– Спасибо.
Потом Леон переключил внимание на волосы Мирко и погладил их.
– Мягкие. Мягче моих.
– Ну-у… Отпусти, Леон, не так сильно… Вот так. Так лучше… Нет, отпусти! Давай ты лучше мои брюки будешь гладить? Они же тоже мягкие, да?
Леон переключил внимание на вельветовые брюки, внимательно рассматривая материю, нежно поглаживая ее обеими руками.
– Да, они мягкие, – улыбнулся он. – И немного щекочутся.
Сейчас в движениях Леона не осталось жестокости. Он казался уставшим. Мирко не удержался и положил руку ему на голову и погладил по голове. Его бы стоило расчесать, заметил он. Ласка заставила Леона удивленно взглянуть на Мирко, потом он положил голову Мирко на колени и показал на свой затылок.
– Еще, еще, еще, – прошептал он, уткнувшись лицом в вельвет.
Мирко гладил Леона до тех пор, пока тот не уснул. Тогда он осторожно переложил мальчика на кровать. Только удостоверившись, что он крепко спит под одеялом, он попятился к двери. Фонарь он забрал с собой, хотя ему и не нравилась мысль оставлять мальчика в темноте.
Ему вообще не хотелось оставлять мальчика.
– Я еще вернусь, дружище. Обещаю, – его шепот смешался с ритмичным дыханием Леона и беспокойным фырканьем из хлева.
Выйдя и закрыв за собой дверь, Мирко сразу же прислонился спиной к тяжелой двери и опустился на землю. Слезы вырвались наружу. Он должен спасти Леона, но как? Он же мог просто вбежать в спальню и обругать их. Мирко не смел даже предположить, как на это отреагирует Карл.
Но неужели остается просто уйти?
Он раздумывал вернуться на следующий день с врачом. Но врач может забрать Леона с собой, и что тогда? Мальчика запрут в другом месте, еще и вдалеке от матери? Даника этого не простит. Ему придется с ней поговорить. Они должны об этом поговорить, думал теперь Мирко. Они должны найти хорошее решение.
Вопрос в том, не была ли проблема в первую очередь в Карле. Наверняка это он настоял, чтобы держать Леона за замком, как какого-нибудь зверя. Даника говорила, что он бывает груб. Но это уже зло. Видимо, ничего хорошего в этом человеке не осталось, особенно если он посягнул на собственного сына. Мирко сжал кулаки и уставился в темноту.
Но.
Кое-что он не мог понять. Четыре раза у Даники была возможность рассказать ему все в каменной избушке, и она промолчала. Даже когда он напрямую спрашивал о Леоне. Она знала, что мальчик ему не безразличен. Она могла бы рассказать, попросить о помощи. Она должна была знать, что он поможет.