Сейчас она зайдет за сыном, отведет на кухню и приласкает, даст ему все, что он захочет. Потом Мирко придет с поля, и они поговорят.
Она расплакалась.
Сердце Даники екнуло, когда она увидела, что дверь в ослиный закуток открыта. Она зашла, поискала фонарь, потом поняла, что как раз этот был у Мирко. Она поискала под кроватью. Застонала, от движений у нее закружилась голова, ее чуть не вырвало, когда она слишком быстро поднялась. Голова безумно болела. Леона нигде не было. Он вышел, он где-то снаружи.
Она вышла и позвала: «Леон?» Ответа не последовало, только сухие раскаты грома, носившиеся над долиной. Она пошла к уборной. Дверь открыта, значит, он там был. Да, наверняка, но она все равно сомневалась. Ей пришлось опереться о косяк двери. Еще одна молния пронзила ей мозг. Она обезумела от боли. Надо чем-то притупить боль. Она нашла бутылку под перевернутым ведром. Немного выпила. Это помогло. Она гадала, не мог ли он уйти в горы. Он всегда любил ходить в горы и искать зверей.
Тут она вспомнила странные слова Мирко о том, что у Карла был медведь в амбаре.
Леон!
Она пошла быстро, насколько могла. Бежать она была не в состоянии, каждый шаг ощущался как удар кнута. Она все еще сжимала в руке бутылку. Не потому, что хотела напиться, но… она ее успокаивала. А зверь, в конце концов, в клетке. Эта мысль тоже успокаивала.
Только бы ему не пришло в голову засовывать руки внутрь.
С Леоном ничего нельзя знать наверняка.
Леон не засовывал руки в клетку. Леон ее открыл. Да-ника успела увидеть, как мальчик делает несколько шагов назад в темноте, и огромная черная тень ступила из большого фургона. Он упал с глухим ударом.
Она услышала, как ее сын смеется.
– НЕТ, Леон, НЕТ! – крикнула она.
Зверь пошел к Леону, мальчик упал плашмя. Медведь поднялся перед ним. На мгновение его осветила молния, пронесшаяся по небу и озарившая амбар. Тут же раздался гром, амбар сотрясся.
– Мама, смотри! – крикнул Леон, непогода его явно не пугала. Он показывал на медведя. – Смотри, какой большой! – Он смеялся, пытаясь сесть.
Даника смотрела, но не думала. Она подбежала, встав между сыном и медведем.
– Ты не тронешь его, – крикнула она. – Убирайся!
Она подняла руки, угрожающе потрясла бутылкой, сделалась большой и шумной. Она делала все, что полагается, если тебе угрожает дикий медведь. Только вот этот медведь уже не был диким. За решеткой он стал безобидным, а шумные люди с бутылками немало его мучили.
Но и ручным он не стал.
Бутылка отлетела в угол и разбилась, когда лапа медведя ударила ее в щеку. Даника пролетела по воздуху и упала на землю.
Тут она закричала. Ее разрывало на тысячи осколков, но кричала она не от боли. Она кричала от страха, что медведь схватит сына. Других мыслей у нее не осталось. Она звала Мирко, чтобы тот пришел и спас Леона. Сама она не могла его спасти. Она не могла пошевелиться. Она ничего не видела. Ничего не слышала.
Леон сидел на коленях у матери. Он не видел, как медведь, ковыляя, вышел из амбара. Он сжал глаза и заткнул уши.
– Хватит, – прошептал он.
Но она не перестала кричать.
– Замолчи! Хватит!
Это было хуже, чем все звериные крики разом. Это же его мать. Он не мог этого вынести.
Под конец он сделал то же, что с кошкой в комнате. Он сильно сжал.
Она умолкла.
Наконец.
Но ему не нравилось, как она смотрит.
Он аккуратно тронул ее веко, и она перестала таращиться.
Она лежала рядом с ним и спала. Его мама такая красивая. Он потрогал ее волосы, гладкие и мягкие. Как давно она разрешала ему их трогать. Он гладил ее по лбу. По щеке. По блузке. По ногам. Леон не мог не улыбаться, ему так приятно было трогать все это.
В какой-то момент он услышал, как кто-то бежит. Мгновение было тихо, потом раздался крик.
Тут Мирко появился в дверях.
Вина
Мирко осветил амбар. На полу перед фургоном сидел Леон с мамой. Даника лежала на спине, голова повернута набок. Белая ночная сорочка задрана, мальчик приложил обе руки к густым волосам у нее внизу живота. Он ее гладил. Потом поднял глаза.
– Смотри, Мирко… шерсть!
– Боже, – прошептал Мирко, подходя ближе.
– Это моя мама, – прошептал Леон. – Она такая мягкая.
– Да, Леон. Но так больше делать не надо. Хватит.
Леон неохотно убрал руки и озадаченно посмотрел на него.
Мирко опустился на колени перед Даникой и отставил фонарь на пол. Он оправил сорочку, глядя ей в лицо.
– Даника? – тихо позвал он. – Даника?
– Мама спит, – прошептал Леон, садясь на колени напротив, по другую сторону матери.
Глаза у нее были закрыты, а рот открыт. Она лежала слишком, чересчур тихо.
Мирко осторожно приложил руку ей к щеке.
– Даника?
Прильнул ухом к губам.
Она не дышала.
Он потряс ее.
– Даника?
– Нет, Леон, нет! – в ужасе повторял Леон. Мирко посмотрел на него. Глаза у мальчика были несчастные.
– Леон, почему мама не дышит? – неживым голосом спросил Мирко.
– Она очень кричала, – тихо сказал Леон, опустив взгляд.
Мирко отыскал запястье Даники, пульса не было.
– Что ты сделал, Леон?
Леон молча показал на шею Даники.
Мирко посмотрел. Там появились следы, которых раньше не было. Явные следы рук. Пальцев.
– Она так кричала, – прошептал Леон. – Я сказал ей замолчать. Это я сделал.
– Это… что ты сделал? – Голос Мирко дрожал.
Леон медлил с ответом.
– Я знаю, что ты сделал, Леон. То же, что с кошкой у тебя под кроватью. Верно?
– Да, как с кошкой. И она перестала кричать. Теперь она спит.
– Но кошка ведь не уснула. Она умерла! – в отчаянии сказал Мирко.
Леон поглядел на него блестящими глазами, почерневшими от горя. И, может быть, от страха.
– Я просто хотел, чтобы она перестала кричать, – прошептал он.
– Я знаю, – сказал Мирко. Он хотел ненавидеть этого мальчика, но не мог.
Еще он хотел кричать.
– Это медведь сделал, – сказал Леон.
– Что сделал?
– Ударил ее. – Леон встал и раскинул руки. – Она вот так стояла перед ним. Он был огромный, намного больше мамы. И она сказала: «Ты не тронешь его. Убирайся!»
Он помахал руками, как, видимо, делала мама.
– Еще у нее была бутылка. И медведь ее ударил. Вот сюда! – он показал на щеку Даники со своей стороны и снова сел. – И она легла здесь и кричала, и кричала.
Мирко осторожно взял лицо Даники в руки и повернул к себе. Он приподнял фонарь, чтобы лучше разглядеть вторую щеку. Она распухла, побагровела, рядом с ухом были глубокие следы от когтей. Само ухо было оторвано, из него текла кровь.
Мирко на мгновение закрыл глаза.
– Ты прав, – тихо сказал он. – Это сделал медведь. А ты маме помог. Так все и было, так и будем говорить.
– Так и будем говорить, – повторил Леон и погладил мамины волосы. – Она правда умерла?
Мирко кивнул. Она правда умерла.
Они немного посидели. Леон гладил ее по волосам. Мирко держал ее за руку и пытался разобраться в мыслях, которые крутились в голове, как шаровая молния. Гроза снаружи отступала, теперь она раскатывалась над горами с восточной стороны. Амбар периодически освещался, но теперь не так ярко.
– Леон, мне кое-что нужно знать. Это твоя мама выпустила тебя из… твоей комнаты?
– Мама? Нет, я сам, – сказал Леон. – Я обнаружил, что могу открыть дверь.
– И что ты сделал?
– Пошел в уборную.
– А потом?
– Сначала я пописал…
– А после уборной? Что ты потом делал?
– Я нашел медведя и выпустил его. Жалко было держать его взаперти. Он был совсем один.
Мирко почувствовал, словно из него выкачали весь воздух. Данику убил не Леон и не медведь. Теперь он это понял. Это он. Если бы он не забыл запереть Леона, мальчик бы не выпустил медведя на свободу. И медведь не ударил бы Данику, а Леон бы ее не задушил.
И с Карлом все это тоже его вина. Из-за него Карл стал ее наказывать. А Мирко не смог ее спасти. Как бы он хотел ее защитить.
От всего этого.
Потрясение было слишком сильным, он не мог плакать.
Леон смотрел на него, расширив глаза. Потом мальчик встал и обошел тело мамы. Он сел рядом с Мирко и прильнул к нему.
– Не уходи, – прошептал он.
– Леон, мне придется все тут запереть, так что ты не сможешь выйти. Но я вернусь. Обещаю, я вернусь.
– Куда ты?
Леон вцепился в руку Мирко. Слишком крепко.
– Нет, Леон… не так сильно. Вот так.
Мальчик испуганно смотрел на Мирко. Он сидел у себя в кровати, укутавшись в одеяло. Мирко сидел рядом на краю кровати.
– Куда ты? – повторил Леон вопрос.
– Мне нужно кое-что уладить.
– Смотри, чтобы тебя медведь не ударил, если вы встретитесь.
– Этого не случится, обещаю.
– Мама останется в амбаре?
– Я позабочусь о твоей маме, обещаю. Попробуй пока немного поспать. Или поиграй с животными.
– Иногда мне удается поймать мышку, – прошептал Леон.
– Попробуй. Я приду за тобой чуть позже.
Мирко обнял Леона и бросил взгляд на окно. Сквозь решетку ему было видно кусочек неба и вершины гор. Вот они снова осветились молнией.
Казалось, гроза никогда не закончится.
– Ты же не боишься грозы?
– Нет, нет, все отлично, – сказал Леон и тоже посмотрел в окно. Он улыбался.
Мирко нежно сжал его плечо. Потом поднялся и подошел к двери.
– Извини, что забираю фонарь, но мне нужно будет хоть что-то видеть там снаружи.
– Не важно. Я и так хорошо вижу.
Медведя Мирко больше не встретил, да он и не ожидал этого. Едва ли тот скучает по клетке, скорее он будет гнаться за свободой и побежит в горы, где его дом. Все же он был начеку, когда шел вдоль хлева к амбару. Медведь-пьяница настолько же непредсказуем, как бешеная собака, думал он. Или как человек-пьяница, если на то пошло. К счастью, из хлева больше не доносилось ржание и странные звуки. Животные успокоились, это хороший знак.