Мирко решил не трогать мешок. Вместо этого он накрыл тело Додо огромной рубашкой, которую держал в руках.
– Вот так, – прошептал он. – И хватит болтать ерунду. Вечером я хочу отдохнуть.
Он выудил из куртки сигареты, уселся на траву рядом с телом. Только закурив вторую, он лег на спину и сдвинул кепку на лоб.
– Спи спокойно, Додо. Сладких снов, – пробормотал он.
Вскоре он снова поднял кепку.
Мирко был бодр настолько же, насколько Додо – мертв.
Добрая тьма опускалась на них. Дрозд на дереве рядом пел позднюю песню, и Мирко вспомнил, как Додо свистел. Додо мог изобразить любую птицу. На вершинах буйство красок превратилось во множество оттенков серого, мерцавших и переливавшихся от малейшего ветерка. Темная тень бесшумно скользила сверху. Сова. Он вдохнул хорошо знакомый запах сухой травы, реки и диких цветов. Ночной фиалки, выпускавшей свой сладкий нежный аромат только с наступлением темноты.
Где-то поблизости прокричал сарыч, и Мирко задумался о той птице, которая составила Додо компанию у реки. Он был ей благодарен. И еще всем мышам, пожертвовавшим собой за все время. Кошкам, кроликам, маленькому пудельку. Животным в хлеву, которые своей добродушной возней поддерживали дух в Леоне по другую сторону дощатой загородки.
Прямо сейчас слышался шорох прямо за кустарником. Лиса. Даже странно, что что-то двигалось, а Додо оставался неподвижен.
Тут Мирко понял, что за все эти годы он ни разу не оставался в темноте без Додо. Он не был уверен, хотел ли он к этому привыкать. Может быть. Он обернулся посмотреть на грузное тело рядом с собой, чувствуя себя таким же – тяжелым от проклятого горя, тяжелым от благословенного облегчения.
Через некоторое время он сел. Выудил еще одну сигарету и зажег ее.
Только бы Ли поскорее вернулся, подумал он.
Любимое дитя
Врач шумел, как лошадь пивовара, когда продирался сквозь подлесок, и Мирко пришлось криком направлять его в нужную сторону. Наконец он показался между деревьями с фонарем на лбу, сумкой в одной руке и лопатой в другой.
Мирко улыбнулся при виде этого зрелища.
Первым делом Ли достал из сумки пару одеял и расстелил одно из них на земле. На нем они будут сидеть, а другое для Додо. Потом он достал пару фонариков и несколько бутылок пива. Еще он принес сандвичи и протянул один Мирко.
– Надо поесть, прежде чем копать яму.
Мирко послушался совета врача.
– Ты в порядке? – спросил Ли через некоторое время. Он смотрел Мирко в глаза, словно пытался разглядеть в них ответ.
– Да, спасибо. Приятно было побыть с ним наедине. Но так же приятно, что ты пришел.
– Ну и хорошо. – Ли помолчал. – Мирко, прости, что спрашиваю. Додо ведь хоть иногда осматривали врачи, хотя бы в детстве. Мне бы хотелось знать, что говорили о его мускулах?
– Насколько я знаю, его ни разу не осматривал врач. Только моя мама в младенчестве. Она была повитухой. Родители Леона больше доверяли ей, чем врачам.
– Ладно, а потом?
– У нас ни разу не было повода идти к врачу. Бывало, он мог неудачно порезаться или что-то в этом роде, но всегда можно было справиться нехитрыми средствами. Он никогда не болел, во всех смыслах был «здоров как бык».
Мирко все еще не хотелось обсуждать Додо, но в то же время он хорошо понимал интерес врача.
– Невероятно. – Ли потер подбородок. – Я бы предположил, что у Додо больное сердце, – продолжил он. – Сердце ведь тоже мышца, хотя и немного другого рода. Оно наверняка тоже подверглось изменениям. Может, оно тоже выросло огромным? Но если он ни разу не жаловался на боль в груди или…
– Боже, – прошептал Мирко. Только теперь он вспомнил.
Ли молчал. Выжидал.
– Додо пытался как-то мне рассказать, что сердце бьет его. Так он выразился. Я подумал, это очередная ерунда, и велел ему замолчать. Я был довольно груб.
Мирко покачал головой.
– Бедняга. Получается, ему действительно было больно, и он не осмелился еще раз об этом сказать, чтобы не разозлить меня. Меня иногда удивляло, что он мог вдруг замолчать во время разговора. Он никогда не говорил, почему.
Ли положил руку Мирко на колено.
– Извини, мне не стоило об этом говорить. Послушай, не будет лучше, если ты станешь теперь себя терзать. Ты ничего не мог поделать. Если бы даже отвел Додо к врачу, сомневаюсь, что это бы что-то изменило. Сказали бы, наверное, соблюдать покой, может, даже положили бы куда-нибудь.
– С Додо это бы не прошло.
– Вот видишь.
Мирко отошел, пока Ли фотографировал. Ему слишком тяжело было видеть Додо в резком свете вспышки, таким жутко молчаливым.
Он прошелся вдоль реки. Немного осветил окрестности фонарем. Рядом росло дерево с толстым стволом, и, проведя лучом вверх и вниз, он увидел сову в дупле.
Та спокойно наблюдала за ним. Глаза светились, голова чуть повернута, но в целом ей, казалось, совершенно все равно, что он ходит по ее территории. Снизу доносился плеск воды. То и дело кричал какой-нибудь зверь. Природа словно наслаждалась прохладной передышкой, пока свет не вернулся, принося с собой жару. Мирко глубоко вдохнул и попытался вобрать в себя окружавший его покой.
Бояться больше нечего.
Только одиночества.
Он поднял глаза к небу над рекой. На нем были разбросаны звезды и, похоже, облака. Луны не было видно.
Они выкопали могилу рядом с Додо, вплотную к кустарнику. Фонари повесили на ветки, чтобы свет падал на землю. Было ужасно много корней, и Мирко не раз жалел о слабости своего верного спутника. Ли делал все, что мог, учитывая его щуплое телосложение. Только выкопав половину, они сделали перерыв. Мирко предложил Ли сигарету, и тот не без труда раскурил ее.
– Мирко, – начал Ли и закашлялся. – Я вынужден спросить, потому что мысль терзает меня. Ты уверен, что не пожалеешь об этом? Ты бы не хотел все же похоронить его на церковном кладбище?
Мирко ответил не сразу. Он затянулся сигаретой и проследил, чтобы выдыхаемый дым не попал на врача.
– Нет, для Додо так правильнее. Он не любил кладбища. Говорил, там слишком много прямоугольных камней и слишком мало зверей. Он очень любил животных, хотя иногда случайно убивал.
– Может быть, он не верил в Бога?
– Ну-у, не совсем. По крайней мере, он сомневался в воскресении. В некотором роде он был очень приземленным.
– А ты сам?
Мирко пожал плечами:
– С течением времени я перестал и верить, и сомневаться. Я просто следую.
Ли задумчиво хмыкнул, попробовал еще раз затянуться сигаретой и снова закашлялся.
– Вот черт, – просипел он. – Кажется так легко, когда ты это делаешь.
Мирко бросил рубашку Додо в могилу. Нет смысла пытаться ее надеть. Вместо этого он настоял, чтобы Додо был похоронен в свитере, хотя натянуть его и было нелегко. Ли беспрекословно повиновался.
– Он любил простоту этой вещи, – сказал Мирко, когда им наконец удалось натянуть его Додо на голову.
Ли улыбнулся и осветил большое сердце.
– Этот свитер такой же уникальный, как и сам Додо.
Сложности со свитером ни в какое сравнение не шли с теми усилиями, которые пришлось приложить, чтобы переместить тело Додо к краю могилы, но им очень помогли веревка и одеяло. Вместо бережного спуска получилось падение, но по крайней мере Додо приземлился на спину, хотя и кривовато.
Они стояли позади и тяжело дышали, стоя на краю и рассматривая Додо.
– Странно это, – тихо сказал Мирко. – Он не способен был распоряжаться своей жизнью, но в последний момент распорядился своей смертью. Это спасло меня.
Ли кивнул.
– Я почти это понимаю.
Мирко лег на землю, чтобы расправить одеяло и накрыть лицо Додо.
– Прощай, дружище, – прошептал он. Потом встал и бросил первую горсть земли. Ему было все равно, что он плачет, но он обрадовался руке Ли на своем плече.
Когда они заполнили могилу, врач сел и вытер лоб рукавом. Он явно очень устал с непривычки к тяжелому физическому труду.
– Чем тут так сладко пахнет? – спросил он, оглядываясь и принюхиваясь к темноте.
Мирко кивнул в сторону невысоких цветочков у могилы.
– Это ночная фиалка. Или вечерница, вечерняя звезда. У любимого дитяти много имен. Ну что, Ли, поедешь?
– Честно говоря, я бы очень хотел сначала вздремнуть прямо здесь. Я слишком устал, чтобы нести вещи в машину и ехать домой. Что скажешь? Отдохнем?
– С удовольствием, я тоже устал, – соврал Мирко.
Они легли рядом на одеяло.
– Здесь же нет скорпионов?
– Не думаю. Здесь они не водятся.
Воцарилась тишина.
– Я начинаю сомневаться, – прошептал Ли в темноте. – Я никогда еще не спал так близко к могиле, да и просто под открытым небом. Надеюсь, шум не будет мешать.
Потом он уснул и жутко захрапел.
Мирко не спал. Он лежал, смотрел на луну, выглянувшую из укрытия и соревновавшуюся в яркости с Венерой.
На рассвете Ли проснулся и сначала растерянно принялся оглядывать небо и кроны деревьев, пытаясь вспомнить, где он. Оглядел одеяло, где должен был лежать Мирко, обернулся и увидел могилу. Воздух был пронизан запахом земли. Ночная фиалка не пахла.
Мирко нигде не было видно.
Ли испуганно подскочил, когда сзади раздался глухой тихий звук. Следом в листве что-то прошелестело.
– Мирко? – прошептал он, оборачиваясь к могиле.
Никого не было видно, и Ли отметил, что сердце у него бьется немного быстрее обычного.
На могиле Додо лежала дохлая мышь.
Через несколько минут Мирко показался на берегу реки. У него в руках был большой круглый камень.
– Доброе утро, – крикнул он Ли, увидев, что тот сел на одеяле и притянул к себе сумку.
– Доброе утро, – ответил врач, отвинчивая крышку фляги. Он успел сделать большой глоток, пока Мирко не подошел. – Обычно я такого по утрам не пью, – сказал он, вытирая губы. – Только в особенных случаях, но разве это не особенный случай?
– Конечно, особенный.
– Ты принес надгробный камень?
– Да. Он, конечно, зарастет кустарником, но это не страшно. Я просто хочу знать, что точно найду его, если буду искать.