Прокша, увидев, как на него несётся, воя и роняя пену, сверкая синью из потерявших всё человеческое глаз, ставшая размытой фигура, подпустил ближе и снова скакнул вбок. Но, к его удивлению, этот сгусток ярости не пронёсся мимо.
Так же легко, как бежал, Неждан отклонился вслед за Прокшей, выбросил руку ударить. Прокша отдёрнул голову, но Неждан в неё и не бил.
Прокше огнём опалило от плеча до локтя руку, и этот тяжёлый огонь потёк вниз по кости, по жиле. Рука не поднималась. Он отшатнулся.
Вцепившийся в солому на возу Годинко видел, как у Прокши повисла рука, как ставший пятном, перечёркнутым багряным поясом, Неждан всадил ему второй кулак в грудь и, наступая, плюясь и скаля окровавленные зубы, начал теснить.
Годинко бросил измятую мокрую солому, привстал на возу.
– Славно… – напряжённо прогудел Буревой в макушку узившему глаза Рёрику.
Прокша пытался уклоняться, рука так и не поднималась, смятый в груди ударом воздух толчками выходил из глотки, и перед глазами двигался не костистый щенок, а зверь, выцеливающий синими, как дыры, глазами каждое движение.
Неждан больше не торопился. Чувствуя, как от взопревших висков Прокши поднимается кислый запах страха, двинулся вперёд.
Отчаянно Прокша держал его уцелевшей рукой на расстоянии, тыкал, отскакивал, уклонялся. Неждан шёл. И Прокша наконец тоже прыгнул вперёд.
Разворачиваясь на подсогнутых ногах боком, резко выбросил руку, метя в лицо, и поддал ногами – вложить всю их силу в летящий вперёд кулак.
Неждан не отшатнулся. Нырнул, пропуская удар над головой, и по-медвежьи впечатал описавшую дугу руку Прокше в скулу чуть ниже уха.
У Прокши подломилось колено, другая нога поехала в скользкой глине, он завалился как сноп, только мелко дрожала его напряжённо вытянутая рука, глаза закатились.
Неждан низко, по-звериному, закружил над ним, крюча пальцы. Гомонившая толпа затихла, замерла.
Парамон, размётывая тёмным подолом жёлтую грязь, вышел вперёд и, встав между Прокшей, у которого из уха текла кровь, и Нежданом, глядя во всё ещё звериные глаза, сказал:
– Хватит. Не убийцами Русь должна прослыть – воинами!
И ушёл сквозь толпу с княжьего двора, не оглянувшись.
– По Правде был поединок! – загудел князю Добрыня, метнув взгляд на Путяту. – По Правде!
Князь резко встал со шкуры, поправил на поясе нож и, медленно обведя притихшую толпу взглядом рысьих глаз, спросил:
– По Правде ли был поединок? Доволен народ киевский?
Толпа зашевелилась, где-то поскидали, обнажая головы, шапки.
– Доволен, – нажимая и повысив голос, спросил ещё раз князь, – народ киевский?
Люди закланялись, загудели. Стражник принялся развязывать Годинку, к Неждану шагнули Рёрик, оба урмана, Буревой и даже Радим.
– Вира с тебя, Труворович! – прогрохотал с крыльца Добрыня, тыча пальцем в Шумилу. – За поклёп вира!
Неждан стоял качаясь. В висках гудело, остро стреляло в боку, предательски дрожала под коленом жилка. Глазами, в которые возвращался разум, он водил по лицам, отыскивал среди них кого-то.
Развязанный Годинко совал ему затёкшими красными руками перепачканную мокрую шапку. Наконец Неждан набрёл на его лицо взглядом и спросил глухо:
– Где?..
– А? – не понял радостно трясущийся Годинко.
– Где! – выкрикнул Неждан, дёрнувшись, на дне глаз снова шевельнулась ярость.
– Да кто?.. – отшатнулся за спину Гуди Годинко.
– Парамон… Парамон где? – заводил головой Неждан, и в его глазах Годинко увидел теперь страх и отчаяние.
В полной народа гриднице в очаге прыгало пламя. Неждан сидел на лавке без рубахи близко к огню. Бок дёргался жаркой болью, и было непонятно, это очаг обжигает или изнутри печёт боль.
Буревой-Мал сноровисто и туго пеленал его поперёк туловища длинной узкой холстиной. Подошёл Рёрик и, мотнув головой в сторону лежанок, сказал:
– По Правде победитель с побеждённого на поле всю одежду содрать может. Что было Прокшино – теперь твоё.
Неждан мотнул головой.
– Ему оставишь?
Неждан уткнулся подбородком в грудь, пожевал распухшими губами и дёрнул плечами. Очаг не грел, только обжигал заиндевелую душу. Он оббежал ещё раз глазами бородатые лица, Парамона среди них не было, и от этого стало холоднее и горячее одновременно.
Со двора ещё заходили гриди в промокших плащах. Опять посеялся дождь.
Из перехода, изнутри терема, неслышный, появился княжий монах Анастас. Обвёл гридницу глазами и указал без слов на Неждана пальцем, поманил.
Буревой подал рубаху и, наклоняясь, шепнул:
– Славно, славно, что к князю грек тебя ведёт, не стража…
Поморщившись, Неждан оделся, Годинко всунул ему в руки багряный, поцарапавший серебряным набором пояс.
По длинному переходу за мягким, как нетопырь, монахом Неждан шёл не думая. У одной из дверей грек обернулся, обдав запахом воска и ещё чего-то незнакомого, цепкими тёмными глазами провёл по лицу и, кивнув, взялся за ручку.
– Брат… – поперхнувшись, внезапно для самого себя спросил Неждан, – брат Парамон где?
– В обители, – прошелестел грек и толкнул дверь.
Неждан же вдруг резко, несмотря на боль в боку, развернулся и побежал, топоча, по переходу.
Монах останавливать не стал, только, посмотрев ему вслед, бесстрастно кивнул и вошёл в светлицу.
– Как убёг?! – привстал с лавки изумлённый Добрыня. – Куда?!
Князь же, подобрав губы, остро смотрел на Анастаса.
– В обитель, – ответил грек.
– От князя… – тихо, но недобро произнёс князь.
– К Богу, – ровно сказал Анастас, не пошевелившись.
– Изловить! – задвигал руками по столу князь. – Повязанным приволокут!
Добрыня же сел обратно, пропустил седую бороду через огромную пятерню и прогудел:
– Не замай, княже. Не замай. Силой не удержишь. А сам вернётся – тебе вернее зверя не будет…
– Его тело туда душа понесла, – добавил монах, склоняясь.
Неждан, грохоча новыми сапогами, пронёсся через гридницу, сорвал со стены свой меч и, отпихнув попавшегося на пути Годинку, вырвался под дождь. Гриди из тех, кто был рядом, привстали.
– Ekki snerta harm![98] – рявкнул Сигурд, сел и добавил спокойнее по-славянски: – Приказа трогать нет.
Чавкая по грязи растоптанного заднего двора, испугав входящую лошадь, оскальзываясь, Неждан побежал по улице туда, где за увенчанными коньками крышами возвышался крест. Дождь хлестал по плечам, на глаза наползла потяжелевшая, резко пахнущая влажным зверем шапка. Накрывавшиеся рогожами люди отскакивали от него, смотрели вслед.
Обширный двор, заваленный лесинами, битым белым камнем, по которому колотила небесная влага, был пуст, над ямой с известью, слабый, но едучий, поднимался парок. И темнела стена с чёрными воротами, запершими, сейчас запершими крест над крышами!
Неждан бросился, толкнул глухие ворота. Заколотил кулаком. Отскочил. Бросился на створки, рыча, ударился о них, боль вспыхнула в боку, бросила на колени, скрючила.
Он отполз. Опираясь на меч в старых, покоробленных ножнах, распрямился и снова бросился на ворота плечом, грудью!
Упал и, сдавленный болью и яростью, завыл, скребя ворота и ломая ногти. Снова встал и опять кинулся. Шапка слетела, дождь обхватил ему жидкими пальцами голову, а он осел на враз ослабевших, как встарь, бессильных ногах и, рыча уже не от ярости, а от страха, ткнулся в холодные скользкие доски лбом и взвыл по-волчьи. Из глаз, мешаясь с дождевой водой, потекли слёзы, и чем горючее они текли, тем отчётливее в вое слышался плач, перешедший в тоскливый, отчаянный зов:
– Отче! О-отче-е!..
Створка, скрипнув, раскрылась, Парамон вышел из-за неё, за его спиной топтались исхлёстанные дождём настороженные монахи.
Неждан, плача, пополз к нему, зарыдав, протянул белыми размоклыми руками перед собой меч.
Парамон шагнул вперёд, помедлил и притянул за него Неждана к себе, а потом поднял голову и смотрел, как с густого неба падают и падают вниз длинные капли.
– Он же зверь!.. В обитель… Как его в обитель? – бормотали за спиной мокрые монахи.
Парамон повернул к ним рассечённое шрамом лицо и произнёс:
– Зверь. Но Божий.
Поднял Неждана на ноги, заглянул в глаза и сказал:
– Идём, сыне. Идём далее.
Через три дня при князе, нарочитых мужах, гридях и стечении народа Неждан был крещён под именем Илия.
Говорят, что, когда это произошло, все кони окрест ударили в землю копытами, а голуби взмыли в небо, не боясь коршунов.
Никита Замеховский родился в 1976 году в пгт Приморский (Крым). Писатель, поэт, философ. Член Интернационального Союза писателей (International Writers Union).
В 2011 году стал участником Ubud Writersand & Readers Festival (входит в топ-5 крупнейших и наиболее популярных литературных фестивалей в мире).
В 2013 году представлял проект «Стихи с натуры» на Non/fiction – ярмарке интеллектуальной литературы.
В 2015 году участвовал в Московском фестивале современной литературы.
В период с 2012 по 2018 год проводил лекции и чтения на темы сёрфинга, литературы и искусства в ЦСИ «Винзавод», книжных магазинах «Республика», Российской государственной библиотеке для молодёжи, музее современного искусства «Гараж» (Москва), в «Библиотеке» (Санкт-Петербург), в Доме-музее А. П. Чехова (Ялта).
Автор серии детских книг по экологии речи «Волшебник Лексикон»:
«Лексикон. Книга для детей и их умных родителей» (Рипол-Классик, 2014);
«Тайна цирка» (в соавторстве с Эдгаром Запашным. Летучая и Ко, 2018);
«Путь к мечте» (в соавторстве с Еленой Летучей. Летучая и Ко, 2018);
«Приключения волшебника Лексикона» (Летучая и Ко, 2021);
«Одна планета на всех» (Летучая и Ко, 2021);
«Толковый словарь для детей и их умных родителей» (Летучая и Ко, 2023).
Также изданы книги:
«Гармония волны. История сёрфера» (Олимп-Бизнес, 2010);
«Нетакой. Сборник стихов» (Креативная группа Дмитриади, 2011);