И тогда начался зуд. Сначала в районе сердца, он распространялся, по ребрам с одной стороны, потом щекоча подмышку и уходя дальше, в центр спины.
Это был зверь, возвращался на свое место. Но зачем?
Ага, добавим к очень длинному списку «Что за?!».
— Мэри? — позвал он слепо. — Мэри..?
— Все в порядке… просто давай уберемся отсюда подальше, а потом я все объясню… ну или, по крайней мере, расскажу все, что знаю.
В течение следующего часа его шеллан сдержала обещание… но когда она его подводила? Она держалась рядом, с того момента как его подняли на каталку и потащили как мешок картошки к грузовику Мэнни… до поспешной эвакуации по заросшему травой кампусу к гладкой асфальтовой дороге до шоссе… от пропускных ворот, защищавших учебный центр Братства… до финального прибытия в палату в клинике.
Поездка измотала его… с другой стороны, он почти всю дорогу блевал остатками лессеров, давясь их отвратной на вкус кровью. И это было забавно: как правило, он переживал эти отходняки отчасти злой и в нетерпении, когда уже все закончится. Но сегодня? Он был чертовски благодарен за то, что выжил, поэтому его не волновал самый острый и запущенный случай гастроэнтерита, пищевого отравления и тошноты в одном флаконе.
«Черт возьми, ты умрешь этой ночью!».
Ад и преисподни, Вишес никогда не ошибался. Но Рейдж умудрился превзойти предсказание и вернуться из Забвения: по неясной причине, каким-то чудом он вернулся… и он сомневался, что это Дева-Летипосеца оказала ему услугу. Она и так помогла ему выиграть лотерею на миллион, когда спасла его Мэри, к тому же, последние пару лет Мать всей расы была вне доступа, напоминая умалишенного престарелого родственника, от которого ты избавился при первом удобном случае.
Значит, его брат все-таки ошибся? Быстрый ответ на это — «да», учитывая, что Рейдж в настоящий момент лежал на больничной койке вместо того что бы сидеть на облаке.
Но почему?
— Вот, — сказала его Мэри. — Я принесла все, что нужно.
Действительно, она права по стольким пунктам, подумал он, повернув голову на ее голос. Когда пузырьки защекотали его нос, он облегченно задрожал.
Хлюп-хлюп, шипение… о даааа.
— Спасибо, — пробормотал он неразборчиво… потому что боялся, что усердствуя с произношением, он только спровоцирует рвоту.
Он выпил целый стакан и снова плюхнулся на подушку… и почему-то ему захотелось расплакаться, когда Мэри со стуком поставила пустой стакан, опустилась на матрас рядом с ним.
— Я видел Забвение, — сказал он тихо.
— Да? — Казалось, она задрожала, легкая дрожь передалась кровати. — Так страшно слышать это. На что оно похоже?
Рейдж нахмурился.
— Белое. Кругом все белое, но нет видимого источника света. Так странно.
— Ты же знаешь, что я бы нашла тебя. — Она сделала глубокий вдох. — Если бы ты не вернулся, я бы… не знаю как, но я бы нашла тебя.
Медленно выдохнул, казалось, бесконечно.
— Боже, мне нужно было услышать это.
— Ты думал иначе?
— Нет. Ну, разве что гадал, как такое возможно. Ты, должно быть, тоже об этом думала, иначе не старалась бы так сильно, спасая меня.
Повисла пауза.
— Да, — прошептала она. — Я хотела спасти тебя.
— И я рад, что все сработало.
На самом деле. Правда.
— Я…
— Рейдж, ты знаешь, как сильно я тебя люблю.
— Почему это звучит как исповедь? — Он рассмеялся. — Шучу.
— Я ненавижу смерть.
Так, что-то не так. И дело не только в нем. Она звучала как-то странно… словно сдалась, что не вязалось с образом женщины, которая вытащила жалкий зад своего хеллрена с того света.
Буквально.
Рейдж неуклюже похлопал ладонями в поисках ее рук, и когда он взял их в свои, то ощутил ее дрожь.
— Что еще произошло этой ночью? И не вздумай сказать «ничего». Я чувствую твои эмоции.
Но он не мог ощущать их носом. Слишком много от лессеров застряло в пищеварительном тракте и синусовых пазухах. К слову о ГЭРБе[25].
— Ничего важнее тебя. — Поднявшись, она поцеловала его в губы. — Нет ничего важнее тебя.
Где ты? — спросил он мысленно. — Моя Мэри… куда ты ушла?
— Боже, я так устал, — сказал он, когда молчание затянулось.
— Хочешь, я уйду, чтобы ты смог выспаться?
— Нет. — Рейдж сжал ее руки, испытывая желание привязать ее к себе. — Никогда.
***
В тишине больничной палаты Мэри изучала лицо Рейджа, будто пыталась освежить в памяти до боли знакомые черты, отпечатавшиеся в ее мозгу. С другой стороны, на самом деле она думала не о его божественной красоте. Она искала внутри себя смелость.
Зная ее профессию, ей следовало лучше справляться с подобными моментами.
Скажи ему, подумала Мэри. Расскажи ему о Битти и ее маме, и том, что ты провалила свою работу и чувствовала себя неудачницей.
Проблема в том, что подобная исповедальная чепуха казалось эгоистичной, учитывая, что он едва не умер всего час назад: словно подойти к человеку, только пережившему ужасную автокатастрофу, и пристать с рассказами о том, что у тебя тоже выдалась мерзкая ночь, потому что тебе выписали штраф за превышение скорости, и спустилась шина.
— Я обязательно бы нашла тебя. — Когда Мэри повторила слова, которые уже не раз произнесла, то поняла, что дошла до точки… потому что уже чувствовала себя обязанной признаться. — Правда. Нашла бы.
Чудесно. Сейчас ее затошнило.
О, Боже, как она могла сказать своему хеллрену, что так отчаянно спасала его не из-за них и их отношений, и даже не потому, что трагедия накроет весь особняк Братства, но из-за кого-то абсолютно постороннего? Даже если эта «кто-то» и все ее проблемы — благородное дело? Даже если этот посторонний — осиротевшая девочка?
Это казалось предательством их двоих и их совместной жизни. Когда тебе посчастливилось встретить настоящую любовь, когда тебе сделали подобный подарок, нельзя решать вопросы жизни и смерти, оглядываясь на жизненные ситуации посторонних. Если речь, конечно, не о вашем ребенке… и, видит Бог, они с Рейджем никогда не смогут иметь детей.
Ауч. А это больно.
— Где-то болит? — спросил Рейдж.
— Прости. Ерунда. Прости… выдалась трудная ночь.
— Мне знакомо это чувство. — Он выпустил ее ладони и вытянул свои огромные руки, мускулы выделялись на его коже, отбрасывая тени. — Ложись. Позволь мне почувствовать себя мужчиной, а не куском мяса… я хочу обнять тебя.
— Не нужно просить дважды.
Вытянувшись рядом с ним на кровати, Мэри устроила голову на его груди, прямо напротив сердца, и сделала глубокий вдох. Когда в воздухе расцвел его связующий запах, она закрыла глаза, пытаясь отпустить критику, метавшуюся в ее черепной коробке, ведь хаотичные пируэты нисколько ее не развлекали.
К счастью, прикосновение к коже Рейджа, теплу его тела, его жизни было подобно валиуму без побочных эффектов. Напряжение медленно покинуло ее, и те ублюдки с резиновыми носами, дешевыми париками и огромными нелепыми тапочками отошли на второй план.
Без сомнений, они еще вернутся. Но сейчас она могла не беспокоиться о них.
— Оно снова так уверенно бьется, — пробормотала Мэри. — Я люблю звук твоего сердцебиения.
Ей также нравилось видеть, как его мощная грудь размеренно поднимается и опускается.
И, вот неожиданность… вид его гладкой, лишенной волос кожи, массивных, плотных мускул тоже был весьма неплох.
— Ты такой большой, — сказала она, вытягивая руку, но так и не в состоянии обхватить его торс.
Тихий смех, вырвавшийся из его груди, был немного вымученным. Но потом он подыграл ей:
— Да? Расскажи-ка, насколько я большой?
— Ты очень, очень большой.
— Только моя грудь? Или ты думаешь… о других частях тела?
Она хорошо знала этот низкий, неспешный тон… прекрасно понимала, о чем ее супруг думал в этот момент… и да, когда она скользнула взглядом по нему, стало очевидно, что каждый дюйм его тела, укрытого покрывалами, был в работоспособном состоянии, несмотря на клиническую смерть.
В частности, конкретные двенадцать дюймов. Плюс-минус.
Когда взгляд метнулся в сторону двери, она пожалела, что та была не закрыта. Вокруг было столько медиков… ну, всего трое. Но когда хочется уединиться, даже трое — целая толпа.
Он заерзал бедрами, предатель под простынями нашел желанное трение, отчего Рейдж закусил губу, и Мэри почувствовала, как ее тело ответило волной прокатившегося жара. Боже, как она ненавидела расстояние, что закралось между ними, эта смутная отдаленность, которую она чувствовала уже давно: их любовь не стала меньше, но они, казалось, теряли связь друг с другом… несмотря на то, что они постоянно говорили другу друг три заветных слова, спали в одной кровати и всегда были вместе.
Хотя, если подумать, когда в последний раз они вместе проводили ночь? Рейдж всегда был так занят с войной и нападками на Рофа и его трон… а с тех пор, как Битти и ее мама поступили в Убежище, Мэри занимали профессиональные вопросы даже в нерабочее время. Черт, беспокойства о Битти и Анналай не покидали ее даже во сне.
На самом деле, малышка снилась ей почти каждую ночь.
Слишком долго, подумала Мэри. Слишком много времени прошло с тех пор, как они с Рейджем сосредотачивались только на себе.
Так что, да, хотя этот своеобразный «Бэнд-эйд»[26], без сомнений, был временной мерой, и, несмотря на то, что они находились в общественном месте, и да, вопреки тому, что Рейдж совсем недавно был мертв… Мэри запустила руку под простыни и медленно спустилась ладонью по прокачанному прессу мужчины.
Рейдж зашипел и выпустил стон, заерзав тазом, руки вытянулись, хватаясь за поручни на койке.
— Мэри… я хочу тебя…
— С удовольствием.
Его эрекция была толстой и длинной, и когда она обхватила ее, ощущая бархат его кожи, слыша стоны, вырывавшиеся из его горла, чувствуя, как его связующий запах расцвел в воздухе еще сильнее… это была именно та близость, в которой они нуждались. Происходящее было ради них двоих, и больше ничему не было места… ни ее работе, ни его, ни ее беспокойствам, ни его стрессу. В этом плане секс служил лучшей шваброй, сметая пыль и скандалы из Обычной Жизни, которая притупила их связь, возвращая их любви сияющую новизну.