Рейдж не мог перестать думать о Битти. Боже, если у него будет шанс… если у них с Мэри будет шанс, он будет оберегать девочку до конца своих дней. Удостоверится, что у девочки будет жизнь, которую она заслуживает, что она получит образование, чтобы стать независимой, она всегда будет знать, что у нее есть дом, куда бы она ни направилась.
— Это так ужасно, — прошептала Мэри. — Ужасно. В последнее время нас окружает столько смертей…
Дверь широко распахнулась, и Блэй вылетел из операционной, словно снаряд — из пушки.
— Она жива! — закричал он. — Они оба живы! Они живы! Лейле ничего не угрожает!
Последовало оглушительное молчание.
Словно все собравшиеся в коридоре осмысливали сказанное, переключали передачи в голове, перенаправляли эмоции в другое русло.
— А Куин лишился сознания!
Позднее Рейдж подумает, что как-то скверно вышло: тотальная радость накрыла толпу только после этой новости… но кому какое дело?
Блэя окружили со всех сторон, все кричали и рыдали, обнимались, пожимали друг другу руки, ругались и смеялись, кашляли… требуя подробностей и выслушивая все в сотый раз подряд. В коридоре было так шумно и оживленно, и Рейдж был среди них, чувствовал, словно они выиграли лотерею, получили подарок, словно фура проскочила мимо них вместо того, чтобы врезаться в лобовую.
Джейн вышла следующей, и когда все поприветствовали ее, она сняла маску с лица. Но в отличие от новоиспеченного папаши, женщина предусмотрительно и аккуратно закрыла дверь за собой.
— Ш-ш-ш, — сказала она смеясь. — У нас здесь полно пациентов. Мне нужно две каталки, поэтому, ребят, расступитесь? О, Элена, спасибо.
Очевидно, медсестра вышла через вторую дверь и сейчас толкала каталки в их сторону. Народ рассредоточился, Блэя все еще обнимали, поэтому они создали небольшую пробку.
— Я могу помочь? — спросил Рейдж у Джейн.
— Ну, сейчас все хорошо. Все в порядке… нам просто нужно переместить некоторых пациентов.
Рейдж взял Джейн за руку прежде, чем она успела отвернуться.
— Малыши, правда, вне опасности?
Зеленые глаза уверенно посмотрели на него.
— Настолько, насколько это сейчас возможно. Следующие несколько ночей будут тяжелыми, но водная система вентиляции Хэйверса спасла их обоих. Мы перед ним в долгу.
Кивнув, Рейдж отпустил женщину. А потом подошел к обнимавшимся Мэри и Тору, дожидаясь своей очереди. Он просто хотел почувствовать свою шеллан еще раз.
Когда Мэри повернулась к нему, он раскрыл руки. Было офигенно приятно чувствовать, как она запрыгнула в его объятья, и он оторвал ее от пола.
— Ты готова попробовать? — прошептал он ей на ухо. — Готова к тому, чтобы нам стать родителями?
— О, Рейдж. — Его шеллан лишилась голоса. — О, я так на это надеюсь.
— Я тоже. — Поставив ее на пол, он нахмурился. — Что такое?
— Э-м… Мэри оглянулась по сторонам. — Где мы можем поговорить наедине?
— Иди за мной
Он повел ее за руку сквозь толпу, мимо раздевалки и качалки, направляюсь к входу в спортзал.
— Дамы вперед, — сказал он, придерживая одну из двух стальных дверей.
Уличные лампы обдавали просторное помещение мягким светом, а над дверьми красными огнями сияли таблички с надписью «выход».
— Я уже забыла, какой он большой, — сказала Мэри, отстраняясь, вытягивая руки в стороны, и закружилась как в фильме «Звуки музыки»[100].
Рейдж держался в стороне, наблюдая за ней, ее хрупкое тело, такое прекрасное в его глазах, мгновенно возбуждало его, стоит только задержать взгляд.
— Я могу включить лампы, — пробормотал он, пытаясь найти себе занятие.
— Мне нравится приглушенный свет. Это романтично.
— Согласен.
Когда член дернулся за кожаными штанами, которые Рейдж накинул, спускаясь на ужин, он покачал головой. Очевидно, их ждет серьезный разговор, а он умудряется думать о сексе. Гребаный стыд.
Но, блин, Мэри была сексуальна.
А хорошие новости всегда подстегивали в нем адреналин.
И они были наедине.
А потом Мэри сделала пируэт и шассе, после чего он не смог отвести глаз с ее задницы.
Ругаясь под нос, он размял шею, потом потянул руки.
— Что-то не так? — Боже, он надеялся, что нет. Во стольких смыслах. — Мэри?
— О, Рейдж. Терять близких — это так сложно.
Печаль в ее голосе послужила большим ластиком, удалившим все эротические мысли из его головы.
— С Битти все в порядке?
— Именно это она хочет узнать. — Мэри улыбнулась ему с горестной ноткой. — И Тор. Все хотят знать это… и да, она в порядке. Просто ей нужно пройти через многое.
— Ей нужна семья.
Мэри кивнула.
— По пути сюда, пока я ехала за рулем, я говорила с одной из социальных работников, которую Марисса определила на наше… дело, точнее заявление об удочерении или как оно называется. Мы будет решать все в рабочем порядке, но она должна будет поговорить с тобой и со мной по-отдельности, потом вместе. О том, что происходит в наших жизнях. Как мы пришли к решению об удочерении. Каковы наши планы на будущее с Битти и без нее.
— Что мне нужно почитать, чтобы пройти тест?
Она проплыла к нему.
— Просто быть честным. Внимательным. Не существует неправильных ответов.
— Ты уверена в этом? Потому что я очень даже уверен, что ей не понравится мой ответ на вопрос «В вас, случайно, не живет монстр?».
— Мы обсудили это с Мариссой, не забыл? Мы не сможем скрыть это, но зверь ни разу не причинил мне вреда и не является угрозой для домочадцев… если, только, дело не происходит на поле боя. И я парирую любое возражение о смертельной угрозе тем, что я не могу умереть. В этом нет проблем.
Боже, с чего вообще они решили, что все получится? — задумался он.
— Я умру, если нам не разрешат удочерить ее из-за проклятья.
— Нам нельзя думать в таком ключе. — Мэри взяла его руку и поцеловала. — Категорически.
— Хорошо, предположим, что мы прошли тест или что там. И что дальше?
— Потом, если следовать человеческим порядкам, Райм приедет в особняк на осмотр жилплощади. Но все будет немного отличаться, учитывая, где мы живем и с кем.
— Неважно, если кому-то придется приехать в особняк, я все устрою.
— Хорошо, посмотрим, что именно она захочет увидеть? — Мэри откинула волосы назад. — И, слушай… раз уж мы заговорили… Битти, на нее столько всего свалилось в одночасье. Думаю, будет лучше, если мы начнем с опекунства.
— Нет, я не хочу потерять ее…
— Выслушай меня. Битти потеряла свою мамэн. Очень важно, чтобы она не чувствовала себя так, словно мы пытаемся вытеснить воспоминания об Анналай. Думаю, когда мы поговорим с ней, стоит сказать, что она может оставаться в Убежище столько, сколько пожелает. А может поехать с нами.
— А может, проще подкупить ребенка?
Мэри рассмеялась.
— Что? Конечно же, нет!
— Ну, Мэри. Брось. Как думаешь, что ей нравится? Мороженое? Неограниченный доступ к ТВ? Пони, черт побери. А, может, отделаемся обычной сумочкой? Девочки в ее возрасте носят сумочки?
Мэри ударила его по груди.
— Нет, ее нельзя подкупать. — Потом она заговорила тише: — Думаю, она обожает животных. Если сомневаешься, подключай Бу и Джорджа… покажи фотографии.
Рассмеявшись, Рейдж притянул ее к себе для поцелуя.
— Ты думала, куда ее можно поселить в доме? В смысле… если до этого все-таки дойдет?
— На самом деле, да, но понадобиться перестройка. И переезд с нашей стороны.
— Куда? Яма забита, и Бутч с Ви ругаются как сапожники. Еще хлеще, чем я.
— Я подумала, может, попросить Трэза поменяться с нами комнатами? Мы могли бы поселиться на третьем этаже в парных спальнях? В обеих комнатах есть собственная ванная, и мы будем к Битти так близко, насколько это возможно?
— Отличная мысль.
— Ммм-хмм.
Прижимая к себе свою Мэри, Рейдж начал осознавать, сколько свободного пространства их окружало, голые стены, канаты, свисавшие с потолка, баскетбольная разметка на блестящем сосновом полу — все терялось в пещероподобном помещении.
Рейдж нахмурился, находя в этом своего рода метафору.
Мир был таким же — огромным и пустым, и любимые были единственным светлым пятном среди мусора и случайных предметов, встречающихся на твоем пути. Семья — это фундамент, твои друзья, стая единомышленников. Без них?
Рейдж разорвал объятия и начал выписывать круги.
Только без пируэтов.
— Рейдж?
Он подумал о ее словах, о тех встречах с соцработниками, он с его зверем, она с ее… щекотливой ситуацией. А потом вспомнил, как лежал на поле боя в заброшенном кампусе, на земле, Мэри склонилась над ним, его Мэри боролась за его жизнь, хотя в то мгновенье оставалось надеяться только на чудо.
Он остановился у линии штрафного броска. Баскетбольного мяча в руках не было, не было и кольца и выстроивших товарищей по команде и соперников. Но было чувство срочной необходимости.
Он уставился туда, где должно было висеть кольцо, если бы огромное кольцо со стеклянным табло опустили с потолка.
— Мэри, я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.
— Что угодно.
Посмотрев на нее, он понял, что не может говорить, и пришлось прокашляться.
— Если мы… если ты, я и Битти в итоге создадим семью? Если мы удочерим ее, пообещай… — В груди начало жечь. — Если я умру, ты останешься с ней. Ты не оставишь ее одну, хорошо? Если я умру, ты останешься. Я не могу допустить, чтобы малышка потеряла еще одну семью. Этому не бывать.
Мэри накрыла рот рукой, закрывая глаза, опуская голову.
— Я буду ждать тебя, — сказал он хрипло. — Если я умру, я буду ждать тебя в Забвении, как и все остальные. Черт, я буду наблюдать за вами с облака. Я буду вашим ангелом-хранителем. Но ты… ты должна остаться с ней.
В конце концов, Битти проживет дольше него. На это всегда надеешься, за это всегда молишься. Дети становились наследниками своих родителей, занимали их места, шли дорогой будущего, продолжая традиции и передавая опыт.