Выполняя свой долг и создавая расу, такого конца я предвидеть не могла. Но порой бывает сложно, даже для божества, отличить свои желания от веления судьбы.
Может, мы встретимся снова, в другом измерении.
Передай своей сестре, что я люблю ее.
И знай, что тебя я тоже люблю.
Прощай.
Он позволил буквам вернуться на место, символы разбежались по воздуху, как и певчие птицы, поднимаясь и исчезая в молочно-белом небе.
Вишес обернулся вокруг себя несколько раз, словно этим пытался удостовериться в новой реальности. Но потом он просто остановился, превращаясь в очередную статую на кладбище, уперся взглядом в одну точку, застыв всем телом.
Он не знал, что чувствует сейчас — облегчение, горе или… черт, он не знал, что это. И да, у него возникло внезапное желание обратиться к Бутчу, чтобы парень пристегнул его на дыбу и выпорол так, чтобы с пролитой кровью прочистилась голова.
Бладлеттер мертв, отец Ви был убит его сестрой давным-давно, ублюдок гниет в Дхунде, если в этом мире есть справедливость.
Сейчас ушла его мамэн.
Никто из них не был для него родителем, и это ничего. Для него это было также нормально. Как и для других — иметь мамэн и отца, которые выполняли свои роли должным образом.
Поэтому это охренеть как странно — чувствовать себя осиротевшим, учитывая, что у него никогда не было семьи как таковой.
Он подумал о том, как Рейдж выжил на поле боя. А потом о крошечной новорожденной малышке, которая выжила, хотя по всем законам не должна была.
— Дерьмо, — выдохнул он.
Это так похоже на нее. Последнее, что она сделала, прежде чем откинуться, если, конечно, ее исчезновение можно назвать смертью в человеческом ее понимании, — выполнила его молитву… и спасла жизнь дочери Куина.
«Пошел ты» напоследок.
Дерьмо, а может, это его мозг все представляет не в черном свете.
Неважно. Она умерла… и точка. Вот только…
Господи Иисусе, подумал он, потирая лицо.
Дева-Летописеца умерла.
Глава 65
Когда наступила ночь, Эссейл все еще был в учебном комплексе Братства, сидел в кресле напротив Маркуса, который проспал весь день.
Учитывая, сколько времени он отсутствовал, а также его планы на вечер, Эссейл достал телефон, пальцы запорхали по экрану, набирая сообщение кузенам…
— Что это? — раздался хриплый голос.
Он резко повернул голову, удивленный тем, что Маркус уже очнулся.
— айФон. — Он поднял устройство. — Это… мобильный телефон.
— Боюсь… — Мужчина приподнялся чуть выше на подушках. — Боюсь, это ничего мне не говорит.
На мгновение Эссейл попытался представить, что космы на его голове исчезли, а мужчина набрал много фунтов, и поправившееся лицо больше не напоминало череп. Маркус будет весьма… привлекательным, да.
Встряхнувшись, Эссейл пробормотал:
— Это телефон. Ну, по которому люди звонят? Или пишут друг другу сообщения?
— О.
— Ты знаешь, что такое телефон?
Маркус кивнул.
— Но они стояли на столе, а не лежали в карманах.
Эссейл подался вперед.
— Сколько лет она продержала тебя в подвале?
Мужское тело отреагировало на вопрос, мгновенно сжавшись. Но он ответил на него.
— Какой сейчас год?
Когда Эссейл ответил, мужчина весь побелел.
— О… дражайшая Дева-Летописеца…
— Сколько?
— Тридцать два года. Какой сейчас месяц?
— Октябрь. Почти ноябрь.
Маркус кивнул.
— Мне казалось, что холодно. Когда ты вынес меня из дома… было холодно, но я не знал, дело во мне или…
— Ты тут не причем.
Господи, по всей видимости, Нааша похитила его вскоре после бракосочетания со своим хеллреном. Должно быть, она понимала, чем ей грозит брак со стариком. Но почему она так плохо заботилась о Маркусе? В сторону вопросы морали, источник крови был полезен лишь в добром здравии.
Но потом Эссейл вспомнил, как Нааша использовала его и других. Очевидно, она находила множество доноров крови.
Она перестала заботиться о нем, когда пропала нужда.
Повисло молчание. А потом Маркус сказал:
— Как ты узнал, что я был там?
— Я изучал дом в поисках… — Эссейл отмахнулся от объяснения в виду его несущественности. Что важнее… — Мы пытались выяснить, кто твои родственники? Кому мы можем позвонить?
— Моя родня осталась в Старом Свете. Я покинул их и приехал сюда, потому что хотел… — Голос Маркуса затих. — Я хотел приключений. Я пришел в тот дом на должность разнорабочего. Однажды вечером хозяйка прошла мимо моей комнаты, а потом потребовала моего присутствия в подвале. Она налила мне вина, и…
Мужской взгляд затуманился, словно вернувшиеся к нему мрачные и тяжелые воспоминания лишали его способности мыслить.
— Как нам связаться с твоими родственниками? — спросил Эссейл.
— Я не знаю. Я… — Маркус внезапно сфокусировал взгляд. — Нет, не связывайтесь с ними. Не сейчас. Я не смогу встретится с ними в таком виде.
Когда мужчина поднял руки, показывая татуировки, он казался таким же беспомощным, каким был в той темнице.
— Что я скажу им? Мы простые гражданские… Мне пришлось работать, чтобы купить билет до порта Нью-Йорка. Но вся семья гордилась мной. А в этом… здесь нечем гордиться.
Эссейл так сильно потер лицо, что его бедный загубленный нос заныл. Что напомнило ему о необходимости принять кокса перед тем, как приступить к ночным обязанностям.
— Ты можешь пожить у меня и моих кузенов, — предложил он. — Там ты будешь в безопасности.
Маркус покачал головой, пробежав пальцами по татуировке на левом запястье.
— Зачем… зачем тебе это?
— Я уже говорил. Тебе нужна помощь. А мне нужно помочь кому-нибудь. — Эссейл вскинул руки. — Здесь нет никакого подвоха. Я и мои кузены — просто трое мужчин, сосуществующих на одной территории.
Разумеется, он умолчал о своей зависимости к кокаину, том факте, что использовал своих родственников как шлюх, а также своем прошлом наркоторговца.
Значит, начинаю с чистого листа? — задумался Эссейл.
Хмм. Учитывая сделку на поставку оружия для Братства? Скорее со следующего листа, а не с чистого.
— В твоем доме есть работа для меня? — Маркус кивнул на одежду Эссейла. — Судя по твоему наряду и акценту, ты влиятельный мужчина. Я бы хотел заработать еду и кров своим трудом? Иначе я не смогу воспользоваться твоим щедрым предложением. Не хочу.
Эссейл покачал плечами.
— Только чернового рода.
— Работу нельзя назвать черновой, если она выполнена на совесть.
Эссейл откинулся на спинку кресла, оценивая взглядом изможденное тело на кровати. Едва выбравшись из плена… тридцатилетнего, черт возьми… а мужчина уже показывает характер, достойный уважения.
— Я вынужден тебя оставить, — Эссейл услышал свой голос. — Но я вернусь перед рассветом, и когда они выпишут тебя, ты поедешь ко мне. Решено.
Маркус склонил голову.
— Я в неоплатном долгу перед тобой.
Нет, подумал Эссейл. Скорее всего, наоборот, мой друг.
***
Рейдж и Мэри рука об руку поднялись по парадной лестнице особняка. Мэри шла, с улыбкой вспоминая, как они вальсировали по пустому спортзалу. А потом она покраснела, подумав о том, чем они занялись, когда танец закончился.
Этот спортзал еще не видел подобной физической активности.
— Когда она сказала, мне нужно явиться на встречу? — спросил Рейдж.
— У тебя полчаса, чтобы собраться. В кофейне на Хэмингуэй Авеню. Думаю, Райм приедет на машине, но тебе машина ни к чему.
— Я ничего не буду заказывать там. Не хочу, чтобы от меня несло кофе.
— Рейдж. Я серьезно. — Она остановила его на площадке второго этажа. — Ты справишься.
Обхватив его красивое лицо руками, она пригладила его напряженные брови и погладила легкую щетину.
— Относись к этому как к обычному разговору.
— Я иду на собеседование, чтобы стать отцом Битти. Какой, к черту, обычный разговор? И, Боже, ты скажешь мне, как одеться? Костюм? Кажется, стоит надеть костюм.
Взяв его за руку, она повела его к их спальне.
— Как насчет обычных брюк и одной из твоих черных футболок? Она будет сбита с толку твоей красотой, так, что не вспомнит собственное имя, и уж тем более все, что собиралась спросить у тебя.
Рейдж ворчал, когда они вошли в покои, и его настроение не улучшилось, когда она загнала его в ванную.
— Нет, — сказала она, когда он попытался утащить ее за собой. — Мы можем сильно увлечься. Я лучше приготовлю для тебя одежду.
— Ты права. К тому же, каждый раз при мысли, куда я направляюсь, меня начинает тошнить.
В середине комнаты они разошлись, он направился бриться и мыть голову, она — в гардероб, где…
От крика, раздавшегося из ванной, у нее чуть не остановилось сердце.
— Рейдж! Рейдж… что стряслось?!
Она бегом пересекла ковер и влетела в… в его спину.
— Мать вашу, вы издеваетесь! — рявкнул Рейдж.
— Что, что такое…
Мэри начала смеяться, да так сильно, что пришлось сеть на край джакузи.
Кто-то, причем не один, обрусалил их ванную: на крючках и рейках развесили полотенца с изображением Русалочки, перед двумя раковинами лежал коврик с Русалочкой… на тумбочках стояли кружки, зубные щетки и пасты — все с Русалочкой… в душевой шампунь и кондиционер с Русалочкой… на краю ванной и вдоль большого окна, выходившего на сады, выстроены игровые фигурки.
Но гвоздем программы стали стены. Около ста пятидесяти наклеек, постеров, плакатов и вырезок было приклеено на скотч или клей, подцеплено на булавки, закрывая каждый дюйм вертикальной поверхности.
Рейдж резко развернулся, собираясь выйти… но он не далеко ушел. Братья заполнили их покои, мужчины хвалили друг друга и хлопали Рейджа по заднице.
— Я вам отомщу, — прорычал он. — Всем и каждому… особенно тебе, Лэсситер, сказочный ты олень.
— Как? — парировал ангел. — Затопив мою комнату? Ты уже пытался утопить кладовку, и Фритц отремонтировал все за ночь.