Пожар все разгорался, и Эссейл шел по столовой, поджигая антиквариат и обои от «Зубер»[108], обюссоновский ковер, двухвековой стол в федеральном стиле длиной в двадцать пять футов. Он мгновение помедлил, прежде чем перейти к кухне, жалея, что не додумался снять люстру «Уотерфорд»[109], висевшую над разраставшимся пожаром.
Но без жертв не обойтись.
Он не стал заморачиваться с кладовой, пламя и так скоро доберется до нее. Вместо этого он накрыл огнем профессиональную кухню, начав с занавесок по обеим сторонам от окон и продолжив с деревянными шкафами, которые его кузены основательно облили бензином.
Дерево яростно вспыхнуло, и Эссейл ощутил возбуждение, какая-то первобытная часть в нем стремилась к доминированию и требовала подчинения от предметов мебели. Воистину, с каждой огненной вспышкой казалось, словно Эссейл обретал какую-то давно потерянную частичку самого себя.
Словно это он сидел в подвале на привязи.
Вскоре стало невозможным наращивать огневую мощь, его волосы начали подгорать на кончиках, кожа на лице болезненно напряглась.
Вернувшись в фойе, Эссейл обнаружил, что оказался окруженным огнем, который сам и создал, очутился в плену у пламени. Дым, клубящийся и токсичный, щипал глаза, нос и синусовые пазухи, а вздымающиеся языки пламени блокировали всякий выход.
Наверное, это конец¸ подумал он, опуская дуло огнемета.
Огромные языки оранжевого и красного пламени вокруг него пожирали особняк и его содержимое, и на мгновение он был очарован смертельной красотой огня.
Успокаиваясь, он достал телефон.
Эссейл набрал номер, и пока шел дозвон, он обернулся вокруг себя…
— Алло? — раздался ее голос.
Он закрыл глаза. О, этот голос. Прекрасный голос Марисоль.
— Алло?
В трубке царило молчание, чего нельзя было сказать о доме: вокруг все скрипело и хлопало, раздавались стоны и проклятья, словно у гвоздей и штукатурки были кости/нервные рецепторы, которые ломались/чувствовали боль.
— Эссейл? — позвала она его. — Эссейл… это ты?
— Я люблю тебя, — ответил он.
— Эссейл! Что…
Он оборвал разговор. Выключил телефон. Потом снял рюкзак и кинул под ноги.
Когда температура увеличилась, а с ней и хаос, он поправил пиджак и манжеты рубашки.
В конце концов, он мог быть дегенератом, корыстным наркоторговцем-социопатом, но смерть нужно встречать с достоинством.
Дхунд или Забвение? — гадал он.
Наверное, Дхунд…
Из огненного цунами появилась черная фигура, проникая в центре адского пламени, среди которого стоял Эссейл.
Это бы Брат Зэйдист. И вопреки надвигающейся смерти и разрушению, мужчина, затормозивший перед ним, казалось, был скорее раздражен, чем взволнован происходящим.
— Ты здесь не сдохнешь, — закричал он поверх шума.
— Такой исход меня устроит.
Зэйдист закатил свои черные бездушные глаза.
— Я тебя умоляю.
— Хотя для этого поджога была веская причина, — прокричал Эссейл в ответ, — твой Король обвинит меня в убийстве, ведь против женщины не было судебного разбирательства о нарушении закона о кровном рабстве. Поэтому позволь мне погибнуть здесь, в счастливом знании, что я…
— Не в мою смену, придурок.
Удар по челюсти пришел справа и был таким сильным, что не просто оборвал его поэтичную речь, но и связь с сознанием.
Последнее, что он услышал, прежде чем отключиться, это — «… вынесу тебя как чемодан, гребаный ты дурак».
Ради всего святого, подумал Эссейл, когда мир вокруг потемнел, и все затихло. Чужая принципиальность — заноза в заднице.
Особенно когда ты пытаешь свести счеты с жизнью.
Глава 68
Вернувшись домой после встречи в «Вас ждет кофе», он чувствовал себя на вершине мира.
В конце интервью Райм даже обняла его. Ведь это что-то значило?
Поднимаясь по ступеням к парадному входу особняка, первым делом он хотел позвонить Мэри, но сейчас она была на своем собеседовании, поэтому придется подождать. И ладно, он мог переодеться и отправиться в центр, поохотиться и выпустить пар…
Его телефон издал «дзынь», когда он только поднялся на второй этаж и увидел Короля на своем троне, за столом… а не в доме для аудиенций, как должно было быть.
Игнорируя сообщение, Рэйдж постучал в открытую дверь.
— Мой господин?
Роф вскинул голову, словно удивился его появлению… первый признак того, что случилось что-то серьезное: брат мог быть слепым, но обладал чуткими инстинктами хищника.
— Ты рано, — пробормотал Роф. — Встреча начнется через двадцать минут.
— Что?
— Ты получил сообщение Ви?
Рейдж вошел в голубую, отделанную оборками комнату с французской мебелью и крайне пуританской атмосферой. Кабинет, гостиная или что там еще была самой несуразной комнатой для планирования стратегии битв и ведения войны, но сейчас это стало традицией, как и многое в особняке Дариуса.
Похлопав по груди там, где вибрировал телефон, Рейдж пробормотал:
— Видимо, оно только что пришло. Что произошло?
Роф откинулся на спинку огромного резного кресла, принадлежавшего его отцу, а Джордж в его ногах вопросительно поднял свою квадратную голову, словно пес хотел знать, идут они куда-то или же останутся на месте.
Протянув руку, Король погладил ретривера.
— Скоро узнаешь, вместе с остальными. Брат мой, ты что-то задумал? Ты проходил уже мимо, когда я разговаривал с Ви.
Рейдж окинул взглядом пустую комнату.
— На самом деле, да.
— Поговори со мной.
История полилась из него отрывками: Битти, ее мама, Мэри, он, «ГТО»… да, по неясной причине, он решил упомянуть тот факт, что малышке понравилась его машина. Он также рассказал о собеседовании с Райм, что сейчас Мэри разговаривает с ней, что им также нужно одобрение Рофа.
Бла-бла-бла.
Когда он исчерпал запас существительных и глаголов, то понял, что в процессе ходил кругами по кабинету и сейчас уже сидел на кресле напротив трона, их разделял стол, украшенный резными буквами и священными символами.
Но он почувствовал, что они с Рофом были на одной волне, когда мужчина улыбнулся.
— И ты его получишь, брат мой. Все что захочешь. И если они решат осмотреть дом, то мы с радостью примем соцработника. Фритц привезет ее.
Когда Бутч и Фьюри вошли в кабинет, Рейдж выдохнул, чувствуя, как гора напряжения свалилась с его плеч.
— Огромное спасибо.
— Ты прошел долгий путь, а ведь когда-то был говнюком, которого я переносил с большим трудом.
Когда Роф протянул руку с черным перстнем Короля, Рейдж встал и наклонился, чтобы поцеловать его.
— Все мы…
Он уже выпрямлялся, когда кто-то ущипнул его за задницу так, что он едва не шлепнулся лицом на стол. Резко обернувшись, он увидел улыбающегося Лэсситера.
— Прости, — сказал ангел. — Не смог удержаться.
Рейдж обнажил клыки.
— Лэсс, серьезно, ты превзошел себя.
Говнюк приложил указательный палец к подбородку, и, постукивая им, задрал голову.
— Хм, даже не знаю. Но буду стараться.
— Клянусь Богом, однажды я…
Но это была ложь. Нихрена он не сделает. Проблема в том, что было невозможно по-настоящему ненавидеть ублюдка с короной Главного Придурка. Ведь если закрыть глаза на его паскудный характер, парень давно доказал, что на него можно положиться.
Оставшаяся часть Братства заняла свои места. Когда Рейдж уселся вместе с Бутчем на одну из хилых кушеток, то не сразу осознал, кого не хватало.
Не-а, Вишес пришел. И Пэйн рядом с ним.
Один взгляд на их мрачные лица, и Рейдж выругался под нос. И не он один.
Двери закрыли, и потом воцарилась мертвая тишина…
Но прежде, чем успели сказать хоть слово, Зэйдист влетел в кабинет, и все отшатнулись в ужасе.
— Что, черт подери, с тобой произошло? — спросил Ви.
От брата исходил дым… и не потому, что он был зол как черт. От его кожаной куртки и ботинок в прямом смысле поднимался дымок. И, господи, эта вонь… от него пахло горелой резиной, химикатами и как в трехдневном кемпинге.
— Ничего, — сказал брат, проходя к своему брату. — Жарил маршмэллоу.
— Это что, мой огнемет? — кто-то возмущенно воскликнул.
— Сколько квадратных футов маршмэллоу, позволь спросить? — пробормотал кто-то.
— Хэй, это был Зефирный человек[110]? — спросил Лэсситер.
Король выругался.
— Ради всего святого, ты спалил дом той суки?
«Оу, вау» — очевидно подумали все, замолчав и уставившись на Зи.
— Формально, это дом старика, — прокомментировал Рейдж. — Если, конечно, мы говорим о той шлюхе, которая держала раба крови в своем подвале.
Роф погрозил Рейджу пальцем.
— Хэй, никакой ругани, если планируешь стать отцом. Тебе нужно завязать с этим дерьмом уже сейчас, если собираешься привести девочку в долбаный особняк.
Ииииииииии сейчас абсолютно все уставились в его сторону.
Фантастика.
Может поговорим о маршмэллоу? — подумал Рейдж.
Он надеялся сменить тему, но видимо зря, и Рейдж покачал головой. В особняке Братства всегда было так: новости распространялись со скоростью… с космической скоростью.
— Так, номер раз, — сказал он толпе. — Я еще не знаю, сможем ли мы удочерить Битти. Во-вторых, твоя лицемерная не-матерись-речь возымела бы эффект, не употребляй ты слова «дерьмо» и «долбаный». И, в четвертых, мы с Мэри пытаемся стать родителями, и нет, я не хочу пока обсуждать это. Проехали?
Лэсситер подошел к нему:
— Дай пять за отсылку к «Один дома».
— Для тебя старался, придурок. — Он хлопнул ублюдка по ладони. — И спасибо за поддержку. А сейчас давайте к следующей проблеме. Кто-нибудь хочет снять штаны и чистосердечно признаться в ношении стрингов? Или займемся серьезным дерьмом и коллективно сделаем педикюр?
— Рейдж прав, — заговорил Роф. — У нас проблемы. Ви, Пэйн, выкладывайте.