5. Откуда приходят Звери Темноты
Мама вернулась и привезла с собой новенькую Малышку. Дедушка достал с чердака колыбельку и поставил в мою в комнату. В колыбельку мама уложила Малышку. Мама подарила мне большой корабль, который может плавать даже по морю. Мотор в нём работает от электрических батареек.
Когда я был маленьким, эта колыбелька была моя.
Теперь мама не только моя, но и Малышкина тоже. И комната, в которой я раньше жил один, будет наша с Малышкой общая.
Мама сказала, что вначале были только они с папой. И весь дом был только их. И вдруг родился я, и дом стал уже не только их, но и моим. Я спросил: а что было в моей комнате раньше, до того, как я родился? Мама сказала, что там папа работал, когда мастерил для дома шкафы, и ещё там иногда спали гости.
Когда-то все были младенцами, все люди и все звери. Даже дедушка и бабушка. И только мой Зверь никогда не был маленьким и никогда не рождался. Он всегда был таким, как сейчас, Зверем из темноты. Я расспрашивал его про Зверей из темноты. И Зверь рассказал, что все они приходят из тьмы меж звёздами. Тамошняя темнота – самая тёмная, какая только бывает. И свет там – самый яркий и сильный из всех. И там, среди звёзд, живут не только Звери Темноты, но и Звери Света.
Это совсем другие Звери. Их невозможно приручить, как Зверей Темноты. С ними не поговоришь. Они всё время летают и проносятся мимо с космической скоростью. Ещё среди звёзд живут король Безмолвия и королева Тишины. Они не говорят, не едят и не дышат, а только смотрят на тьму и свет. Звери Света и Звери Темноты – их подданные. Звери Темноты любят подолгу оставаться на одном месте, движутся медленно, делают всё неспешно. И они немые. Когда мой Зверь мне что-нибудь говорит, то это не обычный разговор. Он просто делает так, что я слышу его голос у себя в голове.
Звери Света вечно носятся верхом на световых лучах, а ещё любят устраивать представления. Они рады тому, что Звери Темноты за ними восторженно наблюдают. Только иногда, когда король Безмолвия или королева Тишины посылают одного из своих Светлых Зверей на Землю, тот берёт с собой Зверя Темноты, чтобы тот служил ему тенью. Это как выйти под дождь и прихватить с собой зонтик. Ведь среди звёзд нет других теней, кроме Зверей Темноты, вот Зверю Света и приходится брать с собой одного из них. Когда Светлые Звери выполняют своё задание на Земле, они возвращаются в межзвёздное царство. Но Тёмные Звери, которых они брали с собой, не всегда возвращаются вместе с ними. Так случилось и с моим Зверем. Ему понравилось жить в моей комнате, под кроватью и шкафом.
Зверь объяснил мне, что на Земле есть два вида Тёмных Зверей. Местные и такие, как он, прилетевшие издалека. Местные связаны с предметами, животными и людьми. У них нет своих мыслей. Они могут только подражать. Я поднимаю руку – и тень моя поднимает руку. Но те Звери из темноты, что приходят издалека, – истинные Тёмные Звери – сотканы из тонких, совсем тонюсеньких мыслей.
Я заснул и увидел во сне межзвёздное царство. Темнота там действительно была хоть глаз выколи, самая тёмная, какую только можно вообразить. Как мамино бархатное платье. И когда Звери Света пролетали сквозь эту тьму, то оставляли за собой дорожки из лёгкого тумана, который медленно рассеивался.
Звёзды были ужасно яркими, свет их колол глаза. Звери Света мчались верхом на своих лучах, сидя на них один за другим длинными рядами. Звери Света выглядели совсем иначе, чем Звери Темноты. Они были похожи на твёрдые шары с прозрачными животами. И они действительно устраивали целые представления! Хотя далеко не каждый из них мог вправду что-то изобразить. Иные просто корчили рожи или высовывали язык, пролетая мимо. Но были и талантливые Звери Света, которые танцевали на своих лучах, как цирковые акробаты на лошадях. Звери Темноты награждали их аплодисментами, но хлопков слышно не было, потому что над всем царствовали Безмолвие и Тишина.
Мне снилось, что я принц, сын короля Безмолвия и королевы Тишины. Король был немножко похож на папу, а королева – на маму. Сам я был похож на Зверя Света, но только я не мчался на световом луче, а сидел на помосте рядом с королём и королевой. У короля с королевой не было ни ртов, ни ушей, они ведь не говорили, не ели, не слушали и не дышали. Зато глаза их были огромны, почти что на всё лицо. На короле корона была из чистого золота, украшенная бриллиантами, а у королевы корона была украшена рубинами. А на мне была обычная шапка, на ней даже осталось немного грязи оттого, что Йонатан наступил на неё вчера по дороге из школы.
Король поднял руку, и все световые лучи замерли. Теперь можно было хорошо разглядеть Зверей Света, их глаза и расходившиеся от них сияющие волны. И видно было, что световые лучи всё время текут вперёд, хотя и стоят на месте. Королева поцеловала меня, и из всех, кто там был, я выбрал моего Зверя из темноты и уселся на световой луч. Сперва Зверь не хотел со мной лететь, но я держал его крепко, изо всей силы. Король опустил руку, всё опять задвигалось, полетело, и тут я проснулся в своей кровати. И увидел, что изо всех сил держусь за подушку, а мой Зверь сидит рядом со мной и смеётся.
Всё это время Малышка спала себе в колыбельке и ничего не чувствовала. Открою ли я ей свою тайну, когда она подрастёт? Малышка ведь всегда будет жить в моей комнате и играть моими игрушками. И ночная темнота тоже будет нашей общей. Может, однажды Малышка сама почувствует, как Тёмный Зверь раздувается в комнате? Сможем ли мы вдвоём быть хозяевами одного Зверя? Кого он станет первым защищать? Когда будет приходить в мой сон, а когда – в Малышкин? А может, он умеет приходить в наши сны одновременно?
Видит ли Малышка сны? Мама сказала, ей снятся еда и тепло. А я ей снюсь? Мама не смогла ответить. Может быть. Ведь она видит меня каждый день. Мама-то Малышке наверняка снится. Мамино лицо. Ещё ей должны сниться темнота и свет, ведь она видит, как зажигают и гасят лампу. И может, она уже начинает бояться, потому что ведь в темноте ничего не видно. Жаль, что такие малыши не умеют рассказывать нам свои сны. Когда они научаются говорить, то уже не помнят того, что с ними было в начале. Я, например, не помню свою няню, фотографию которой мама иногда мне показывает. На фотографии – младенец на руках у какой-то женщины. Младенец – это я. И мама каждый раз удивляется: «Как же ты не помнишь?» Я закрываю глаза и стараюсь вспомнить изо всех сил. Правда, совсем не помню. Помню только фотографию из альбома. «Ты же её так любил», – говорит мама.
Но, когда мама дала Малышке маленького мягкого медвежонка и спросила, помню ли я его, я сразу вспомнил. Это был мой Мишка, я с ним всегда засыпал, когда был маленьким. Мама сказала: «Бабушка подарила его тебе в день, когда ты родился».
Мама и ночью кормит Малышку. Если я просыпаюсь, то встаю посмотреть. Я сижу и смотрю и держу своего Зверя в жестянке, чтобы и он посмотрел. Во всяком случае, Малышка не ест маму, как мой Зверь думал вначале.
6. Как я потерялся
Во время летних каникул мама сняла домик на берегу моря, и мы на десять дней поехали отдыхать. Мама, я, мой Зверь из темноты и Малышка. Плавать умела одна мама. И ещё мой Зверь. Но он выбирался поплавать только ночью и следил, чтобы не было луны. Звёзды ему не мешали. Папа мне как-то рассказывал, что младенцы, такие как наша Малышка, умеют плавать с рождения. Когда их кладут на воду и отпускают, они не тонут. Я предложил маме попробовать, но она не согласилась.
Прошлым летом папа пытался научить меня плавать. Я так и не научился. Может, из-за мелкой рыбёшки, которая всё время кусала меня за болячку на ноге. Я плавал только с надувным кругом. Мама обещала научить меня плавать без круга. Когда папе было восемь лет, он ездил летом на море и там бросался в волну, вытянув вперёд руки и выпрямив ноги. Голову он опускал в воду между руками и от силы прыжка плыл. Там было неглубоко. Это называлось «прыгать ласточкой».
Я тоже так пробовал, и в бассейне у меня неплохо получалось. Но, как только я пытался высунуть голову из воды, чтобы вдохнуть воздух, ноги опять тонули.
Я попросил маму взять на море мои старые плавки. Мама удивилась, почему я не хочу плавать в новых. Я не мог ей объяснить, что в старых есть маленький кармашек, куда я хотел положить завёрнутую в целлофан жестянку с моим Зверем, чтобы он охранял меня от кусачих рыбок, и, может быть, тогда я наконец-то выучусь плавать. В первый день мама вошла со мной в воду и объяснила, что делать. Как двигать руками, а как ногами, чтобы плавать по-лягушачьи. Но без круга я не сумел. Видимо, лягушки способнее меня.
Я пошёл собирать ракушки. Нашёл на берегу кучу ракушек, и маленький панцирь от морского ежа, и пустые рачьи клешни. Ими можно было как будто хватать. Если бы Малышка была побольше, я мог бы её так пугать, но пока она только смеялась, когда я щёлкал клешнями перед её личиком. Мама нанизала ракушки с дырочками на нитку и сделала нам всем ожерелья, но я отказался надевать своё. Я же не девчонка.
Чтобы мой Зверь тоже почувствовал море, я положил ему в жестянку маленькую красивую ракушку.
А потом я потерялся. Это было на второй день, в субботу. На пляже было полно народу, детей с мамами и папами. Я уверен, что ни у одного ребёнка не было такого Зверя, как у меня. Я шёл вдоль моря и собирал ракушки, брал только самые красивые и вдруг я потерял из виду маму! Я искал её, но не нашёл. Я побежал и уже увидел её вдалеке, но вблизи оказалось, что это какая-то другая женщина с младенцем. Я не младенец и не должен плакать, когда мама теряется. То есть когда я у неё теряюсь. Я знаю, что делать. Я должен найти полицейского, сказать ему, как меня зовут и где мы живём, и он сразу же вернёт меня домой.
Но на пляже не было ни одного полицейского. Может, и были, но их невозможно было распознать, потому что все мужчины были в одних плавках.
Я всё время звал своего Зверя:
–