ибаться? И почему этот странный волк (или волки) вдруг перестал резать овец? Неужто ему настолько понравилась нежная детская плоть, что он решил обходиться без мяса ягнят? И почему эти волки-людоеды, обожающие питаться девочками и мальчиками, появились в Жеводане столь внезапно? Откуда они там взялись? И что с ними потом стало? И что вообще такое волк в отличие от собаки? Какая между ними разница? И кто может сказать это точно? И какая разница, к примеру, между животным, которое мы называем волком, и животным, которое мы называем гиеной? Какое место занимают все эти виды в цепочке созданий природы? Является ли эта цепь непрерывной или она разорвана в некоторых местах? Возможны ли скрещивания разных видов? Могут ли в какой-то момент появиться гибриды волка и собаки, волка и гиены, гиены и шакала, подобно тому, как гибридом осла и лошади является мул? Став взрослым, я не раз видел гиен из Берберрии, и они заставили меня вспомнить про Зверя, ибо были на него похожи. Слышал я также, что в стародавние времена во Франции, которая тогда называлась Галлией, обитали гиены, напоминавшие своим видом волков. Кстати, волки-людоеды появлялись время от времени в различных уголках Франции задолго до того, как в Жеводане стал свирепствовать Зверь, и некоторые из них, судя по устным преданиям, были на него похожи. Возможно, это были представители какой-то вырождавшейся, ослабленной ветви помеси волков-гиен, что водились на территории Галлии в доисторические времена? Быть может, Жеводан стал их последним убежищем? И разве мог я, крестьянин-горец, восемнадцатилетний малограмотный юнец, проверить эти гипотезы, если в то время я не мог их даже сформулировать? Что вам еще сказать, господа? Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что мой рассказ не удовлетворит ни ваше любопытство, ни любопытство ваших потомков, ибо не дает разгадки тайны. Однако вы, смею надеяться, испытаете удовольствие другого рода: удовольствие познания. Вы будете рассматривать проблему Зверя с позиций трезвого рассудка, ибо для вас все эти события – далекое прошлое. Вы попытаетесь понять, что же такое Зверь, и, быть может, в какой-то мере преуспеете, оставаясь при этом в полной безопасности, ибо чудовище не сможет терзать и рвать ваше тело, как оно терзало и рвало тела ваших несчастных предков. Мне известно, какова сила воображения. Но вам никогда не доведется испытать то потрясение, которое возникает у человека только в случае личного прямого контакта с чем-то неведомым, ибо это чувство непередаваемо.
Однажды вы, быть может, пожелаете узнать больше и, вполне возможно, связав воедино все известные факты, найдете какое-то объяснение тому или иному феномену, в том числе и тому, что стал предметом нашего исследования. И тогда вы сможете успокоиться и на время задремать, ведь ваше знание будет для вас своего рода успокоительным усыпляющим средством, даже трубочкой опиума, если хотите. Но однажды вы очнетесь ото сна и пожелаете получить объяснение самим уже известным фактам. А что такое факт? Что есть ваше знание? И какое знание может принести удовлетворение вашему разуму? И испытаете ли вы когда-нибудь подобное удовлетворение? Что касается меня, то мне нет и не будет покоя никогда... Я слишком долго жил на этом свете и слишком многое видел, к тому же я бросил курить... Зверь теперь представляется мне воплощением зла и несчастья, то есть явлений, присущих самой жизни, без коих она вообще невозможна, таких же необъяснимых, как жизнь. Если бы всему и всегда находилось объяснение, тогда в мире никогда бы не было места тайне. А я пришел к выводу, что главное место в нашей жизни занимает ТАЙНА.
Говорят, у китайцев есть игра, смысл которой заключается в том, что надо из тысяч кусочков лакированного дерева воссоздать панно и все то, что на нем было изображено: пагоды, мандаринов, драконов. Но для того, чтобы люди могли играть в подобную игру, художник сначала должен был создать панно и перенести на него рисунок, первоначально сделанный на бумаге. Что же, подобные забавы вполне могут скрасить существование старикам, впадающим в детство, или людям состарившимся, но так и не ставшим взрослыми. Вот так же обстоят дела и со всеми «Объяснениями», даже научными. И в наибольшей степени это относится к той науке, что именуют историей. Ведь вы ведете счет только того, что уже было сосчитано... Вы вновь вливаете в сосуд только то, что в него уже однажды было влито... История похожа на брак и на испанские таверны, ибо в ней можно найти только то, что сам принесешь с собой.