Сизов опускает голову, двумя пальцами потирает переносицу, явно думая обо мне матом.
– Я найду, – говорит он без прежнего веселья в голосе. – Но потом не заводи свою пластинку, что все бабы меркантильные… – «суки» он не произносит, поглядывая на дверь. Лиза дома, может услышать. – Если надоела «Элита», заведи себе постоянку. Обговори сразу условия. Это проще.
Я отпиваю кофе.
– Спасибо за заботу, но мне нужна информация.
Глава 7. Есения
Я слушаю, что говорит Петр Васильевич, и отрицательно качаю головой – не верю в его слова.
– Глупость какая-то, – шепчу я. – Он же просто упал.
– Он очень неудачно упал, – мужчина поправляет белый воротник халата. – Я бы сказал, что неудачней просто невозможно было упасть. Произошло не только вновь смещение кости, но и вывих тазобедренного сустава.
– Но как же так… – я верчу в руках телефон, растерянно смотря в лицо врача.
– Я не могу сказать, что подобное считается нормальным. Но в его возрасте вполне возможно головокружение и потеря сознания. С прошлой нашей встречи Егор прилично прибавил в росте. Организм просто не успевает подстраиваться под новые габариты – это если простым языком.
– Я поняла, – произношу я тихо. – Из-за этого он потерял сознание?
– Скорее всего. Сейчас не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Нужно провести еще множество анализов. Все сделаем тут, вам никуда не придется идти, пригласим специалистов в отделение.
– Спасибо, Петр Васильевич, – благодарю я.
– Есения, – произносит мужчина с интонацией, от которой по спине пробежал холодок. Мы вновь возвращаемся к теме операции. – Я бы настоятельно советовал не откладывать операцию вашего брата. С большой вероятностью последствия падения отразятся не в лучшую сторону на здоровье парня. Травма на травму только осложняет положение.
– Но… – произношу я и бросаю взгляд на брошюру и листок, исписанный цифрами. У меня нет этих денег. И никогда не было. Огромная сумма!
– Я понимаю вас по-человечески, сумма не маленькая, для кого-то даже неподъемная. Но если сейчас не помочь, в будущем Егор будет не только хромать, но и испытывать боли, – мужчина замолкает и ждет моего ответа. – Ну, – поднимается он на ноги, принимая мое затянувшееся молчание за отказ, – я сделаю все возможное в наших условиях, но ничего не обещаю.
– Я найду деньги! – произношу я, поднимаясь вслед за Петром Васильевичем. – Только сделайте, пожалуйста, так, чтобы мой брат смог наконец-то жить полноценно.
Мужчина одобрительно улыбается, занимает прежнее место за столом и начинает рассказать об этапах лечения. Я киваю в ответ, пытаюсь вычленить из потока слов самое важное.
– Я сейчас все вам запишу.
Я слышу и улыбаюсь в ответ.
– Да, спасибо.
Мой взгляд возвращается к сумме. У меня лишь десятая часть. «Это не проблема!» – уговариваю себя. Если будет нужно, возьму еще один кредит, попрошу часть денег у Жени, схожу к дяде Вове. Продам что-то из ценных вещей родителей и переберу свои.
Врач замолкает – ждет моей реакции.
– Спасибо, – благодарю я еще раз. – Можно навестить Егора? – спрашиваю, когда мы выходим в коридор.
– Да. Недолго. Ему вкололи обезболивающее, у вас есть минут десять. Нельзя терять ни минуты.
– О-о-о, – выдыхаю я, смахивая слезы, – но у меня нет сразу всей суммы.
– Это не страшно, сегодня можете оплатить часть.
– Спасибо!
– Остаток суммы вы можете внести в течение рабочей недели.
– Как быстро, – произношу тихо. У меня лишь три дня на поиск денег.
Петр Васильевич притормаживает у двери одной из палат и кивком указывает на нее.
– Десять минут.
– Хорошо.
Я сжимаю документы на оплату и не решаюсь войти. Меня подгоняет осознание того, что Егорке больно и страшно сейчас. Мне бы точно было страшно одной.
– Только не плачь! – приказываю себе.
Я толкаю дверь, вдыхаю настойчивый запах медикаментов, произношу слишком громко:
– Привет.
Егор лежит на кровати. Под его спиной несколько подушек, по грудь он прикрыт простыней.
От этого зрелища мои ладони мгновенно становятся влажными и холодными, я возвращаюсь в воспоминания годичной давности. Такая же холодная палата и чувство ужаса и непонимания происходящего.
– Как же ты так? – спрашиваю и всхлипываю. – А? – оставляю сумочку и листы бумаги на тумбе, осторожно присаживаюсь на край кровати.
Братишка молчит. Не хорохорится и не пытается казаться взрослее, чем есть на самом деле. Он напуган и расстроен.
– Я не хотел, – произносит после длительного молчания. – Прости, – наконец смотрит мне в глаза. – Я правда не хотел.
Я смеюсь сквозь слезы и произношу:
– Верю, кто будет падать по собственной воле?
Мне не хочется ругать брата за то, что он ослушался. Злости совсем не осталось. Она вся превратилась в страх.
Егор криво улыбается, тыльной стороной ладони вытирает слезы.
– Все плохо, да? – спрашивает тихо. – Останусь калекой?
Воздух встает в легких, распирает меня изнутри.
– Еще чего! – отвечаю я сдавленно.
– Ясно, – выдыхает Егорка обреченно.
– Никаких «ясно». Я же сказала, что все будет хорошо! Ты что, мне не веришь? – склоняюсь и краем простыни стираю с лица брата влагу. Он убирает мои руки. – Петр Васильевич дал тебе год на полное восстановление. Понятно? Год! Мы же и на море собирались. А раз собирались – обязательно поедем. Только тебе нужно быть сильным! А ты умеешь быть сильным, я знаю. Хочешь на море? – спрашиваю.
Егорка коротко кивает и отворачивается. Скрывает слезы.
– Я буду сильным, – говорит подрагивающим голосом.
– Я не сомневалась. Егор, – зову брата. Он смотрит на меня исподлобья. – Сейчас я уйду. Но скоро вернусь. Нужно собрать тебе вещи, позвонить на работу. Понимаешь?
– Да, – произносит он уже уверенней.
– Тогда я пойду?
– Да.
– До встречи, – целую Егора в щеку. – Вернусь сразу, как закончу дела.
Я уверенно выхожу из палаты брата, закрываю за собой дверь и прижимаюсь к ней спиной. Стою пару секунд. Дышу медленно и глубоко.
– И с этим справлюсь, – произношу тихо.
Выхожу из отделения, совершенно забыв о подруге.
– Как Егор? – Ната налетает на меня.
– Ему вкололи обезболивающее. Сейчас он в палате. Я еду собрать ему вещи.
– Есь, – подруга пытается меня остановить. – Я тебе помогу, – заверяет меня. – Это все же моя вина.
До встречи с отцом Наты в «Элите» я бы приняла ее помощь и, возможно, осмелилась попросить в долг денег, хотя бы часть, но не сейчас. Сергей Дмитриевич просто не позволит дочери занять мне такую крупную сумму денег, а мне не позволит совесть взять их.
Останавливаюсь. Не избежать неудобного разговора.
– Это не твоя вина. Он мог потерять сознание и дома, – произношу отрешенно и немного зло. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть подруге в глаза.
– Поняла, – говорит она тихо и отпускает мои предплечья. – Ты разрешишь навестить Егора?
– Нет! – категорически отказываю. – Не в ближайшее время, – добавляю быстро. – Даже меня не пустили дольше чем на десять минут.
Я считаю разговор законченным, спускаюсь на административный этаж. Задерживаюсь у окошка и веду в уме подсчеты. Я не могу снять все деньги в ноль. Продукты, коммуналка, кредит после покупки стиральной машины. Придется воспользоваться картой, что навязали мне в банке при открытии счета. На ней достаточно крупная сумма. Я достаю ее из внутреннего кармана сумки и протягиваю вместе с документами в окошко.
– Добрый день, – здороваюсь я. – Частичная оплата.
Девушка понимающе кивает и через минуту протягивает документы с прикрепленным к ним чеком.
Я все бережно убираю в сумку и спешу покинуть стены больницы.
На автомате возвращаюсь домой, прокручивая в голове план действий. И в настоящий момент он мне кажется не так плох. Не все так безнадежно.
Ольге Сергеевне я отзваниваюсь, поднимаясь по лестнице, и говорю, что в ближайшие три дня я точно не смогу выйти на работу.
– Кузьмина, – в голосе управляющей доброжелательные нотки, – если тебе нужна неделя или две, ты бери.
– Больше всего мне нужны деньги, – отвечаю я честно. – Нужна работа. Я могу полностью перейти во Второй зал?
– Я тебя поняла, Кузьмина. Позвони за день, когда будешь готова выйти. Насчет перевода я подумаю, как тебе помочь.
Мама всегда говорила: есть руки, ноги и голова – значит, справишься.
И я уверена, что справлюсь, мне нельзя подвести брата.
Его судьба в моих руках.
Я захожу в квартиру, вешаю ключи на крючок у двери, снимаю туфли, на ходу набирая номер Жени. Мне удается дозвониться не с первого раза.
– Алло, я сейчас занят, что-то срочное?
Дыхание парня сбито, он кому-то отвечает, что сейчас вернется.
– Да. Ты на работе?
– А где же мне еще быть?..
– Это не телефонный разговор, но у меня просто нет времени. Жень, Егор упал…
– Черт, – выдыхает он. – С пацаном все нормально?
– Нет, – ответ дается мне с трудом. Слезы вновь наполняют глаза, и я не могу справиться с ними. – Ему нужна операция. Я уже внесла часть денег, но сумма огромная.
– Слушай, я сейчас на мели, – перебивает меня Женя.
– Но это очень важно! Очень! Без операции Егор останется… калекой, – последнее слово стоит мне особых усилий. – А я не могу позволить случиться этому. Жень, помоги, пожалуйста.
– Есь, блин. Ну как я тебе помогу? Говорю же – на мели. Ну раз ты внесла часть денег, операцию же уже делают?
– Да, – отвечаю я на вопрос, не понимая, к чему ведет Женя.
– Ну вот.
– В смысле?
– Ты серьезно не понимаешь?
– Нет, – отвечаю тихо. И тут до меня доходит: – Ты предлагаешь не оплачивать остальное?! – я спрашиваю удивленно. – С ума сошел?!
– Я же не говорю, что не нужно платить совсем. Ну что вот врачи сделают, когда операция уже будет проведена?
– Подадут на меня в суд? – высказываю я предположение. – И органы опеки мной и Егором точно заинтересуются.