лоченная клетка превратилась в стальной капкан, а от осознания, что бежать некуда, спазмом перехватывало горло.
Нужно пойти к Лиаму и потребовать объяснений. Да, так будет правильно!
– Не стоит стоять здесь долго, простудишься.
Ледяная игла страха вонзилась в самое сердце. Вмиг вспомнился тот день в парке, когда впервые услышала этот мелодичный голос. Эта женщина была олицетворением детских страхов, что приходят из темноты.
– Ой, – Давина попятилась, когда из дверей веранды навстречу шагнула Многоликая. Никакой иллюзии, никаких масок. Неужели все сговорились довести её до обморока? Так можно и родить раньше времени! Она попыталась отвести взгляд, смотреть куда угодно, только не в лицо Оракула.
– Я хотела, чтобы ты увидела, как жестоки порой бывают игры заклинателей, – Провидица задумчиво коснулась пальцами безобразного шрама. – Я стала такой, потому что меня некому было защитить, а тот, кто пытался погиб.
Елена повела головой, и магия преобразила её.
– Мне жаль, – страх сменился стыдом. Давина робко посмотрела на женщину перед собой.
– Прошло слишком много лет, – отмахнулась Оракул.
Но интуиция подсказывала Давине, что раны Елены по-прежнему свежи и кровоточат. И нет на свете ничего, что могло бы исцелить их.
– Зачем вы здесь?
– Я ведь говорила, что приду, когда настанет час. Ты все слышала сама. Братству нужна сила твоего ребенка, до ваших жизней им дела нет.
Кольнуло под сердцем. Она снова услышала последние слова Мортимера. Безумие! Лиам не может так поступить, ведь он любит её… их с малышкой.
– Это… это какое-то недоразумение. Я поговорю с Лиамом.
Многоликая строго цокнула языком и схватила её за локоть. Взор застелило тьмой и из нее стали приходить образы. Лиам стоит на коленях возле тела Кхалессы, и вот он уже в лаборатории, режет себе руку и кровь стекает в глубокую чашу. Затем он выливает туда содержимое пробирок, смешивает, а после заполняет получившимся зельем флакон из черного стекла с причудливой крышкой. Новое видение. Доктор Нортман протягивает ей этот самый флакон, настоятельно советует принимать ежедневно утром и вечером по три капли на стакан воды.
Стало так невыносимо тошно и горько. Давина закуталась в теплый платок, и сморгнула слёзы, огляделась в недоумении. Они каким-то чудом оказались в её комнате. Темной, неприветливой и холодной. Широкая кровать под балдахином, ковер с толстым ворсом на полу, шкаф во всю стену с зеркальной дверцей, полки для книг, камин, который Лиам растапливал с помощью магии.
Она бросила взгляд в зеркало и увидела себя: маленькую, растрепанную и бледную. Позади стояла Многоликая. Её роскошное черное платье, расшитое по подолу серебряными нитками, мерцало в полумраке. Грудь мерно вздымалась над туго зашнурованным корсетом. Красивая и удивительная ровно настолько насколько и отталкивающая. Темная вестница, чьё появление никогда и никому не сулило радости.
– Вы с самого начала знали обо всём.
У Давины не было ни капли сомнений, что все правда. Никакого воздействия, внушения. Просто там, где билось ещё одно маленькое сердечко, разливалось тепло, а вместе с ним предчувствие, инстинкт, если угодно.
– Да.
– Почему?! Почему сразу не рассказали?
– Так было нужно.
Давина хотела закричать, разразиться ругательствами. Кому? Кому было нужно? Но тепло переросло в жар. Она обхватила руками живот и шмыгнула носом. Им всем был нужен её ребенок.
– Я не отдам вам свою дочь, – произнесла твердо.
Оракул молчала и грустно улыбалась. Из-за чего возникло желание вытащить из камина совок для золы и ударить им ведьму. Тогда бы она не выглядела столь безупречной и уверенной в себе.
– Вот теперь ты готова, – кивнула Многоликая, – и ты воспитаешь свою дочь вдалеке от этого места.
– Вы поможете мне?
– Сделаю всё, что в моих силах, но ты тоже мне поможешь.
Давина нервно комкала уголок платка.
– Зелье, – Провидица указала изящным пальцем на прикроватный столик, где стоял флакон, – ты продолжишь принимать его. Ребенок должен получить всю свою силу, в противном случае вы оба умрете.
Давина проглотила слюну, ставшую вдруг противной и горькой, но дала обещание.
– Веди себя непринужденно. Никто не должен ни о чем догадаться. Верь леди Ланье. Я больше не смогу сюда попасть. Имение под сильными защитными чарами.
– Но ведь Эрика…
– Слушай меня! – Грозно перебила Елена. – На исходе месяца вы с Эрикой покинете это место. И твой муж, больше никогда тебя не увидит. Ты будешь растить свою дочь и дарить ей любовь и заботу. Помни, её ждет великое будущее.
Светильник предательски мигнул, зашуршал по полу подол платья, повеяло прохладой и легким запахом лаванды.
– Давина?
Она вздрогнула, крутанулась на месте. Свет вновь загорелся. Щелкнул выключатель.
– Проводка опять барахлит, – Лиам перешагнул через порог комнаты. – Ты в порядке?
Рималли привлек её к себе, поцеловал в лоб. Давина ответила улыбкой и отозвалась на ласку, прильнула к его плечу. Но холодная настороженность притаилась в груди, призывая не терять голову и отныне быть готовой ко всему. Ради благополучия дочери она пойдет на что угодно.
Глава XII Клятва долга
Конец октября, 1331 год. Восточная Англия. Эссекс. – Колчестер. Колчестерский замок.
– Это что за пойло?
– Пей! Другого тут не подают.
– Вот сам и пей, – скорчив кислую мину, Артур отставил глиняный кувшин с брагой и вытер рукавом нос. Простуда, которую он подхватил за время путешествия в клетке, до сих пор не прошла.
– Избалованная принцесса, – фыркнул Маккивер.
– Что ты сказал?
– Что слышал.
– Как только мы доберемся до дома, я велю тебя казнить!
– Велишь, непременно, – кивнул суровый наемник.
Он не ставил цели подтрунивать над молодым Рималли, как-то само собой получалось. Юный принц злился, пыхтел, но в этой грязной таверне на обочине большака до всех его титулов никому не было дела.
Жена трактирщика – дама с выдающимися формами и тяжелой рукой – поставила перед ними котелок с дымящимся жаркое. Артур позеленел, поджал губы.
– Ещё чего желаете? – Едко поинтересовалась она, глядя на принца.
– Мой племянник не здоров, – Гаррет дружелюбно улыбнулся, – возил его к знахарке, он не до конца оправился. Принеси ему воды и свежего хлеба.
Он подкрепил просьбу парой монет, отчего женщина сразу подобрела. С деньгами трудностей у них не возникло. На поле брани они собрали всё, что смогли унести.
– Здесь, наверное, и перина с клопами.
– Можете спать на конюшне, Ваше Вредное Высочество.
Мальчишка засопел от негодования, да так и не нашелся с ответом. Принесли воду и хлеб. Сдоба пахла хорошо, даже подрумянилась с одного боку. Принц со злостью отломил краюху и больше не возникал.
После еды разморило. Гаррету захотелось вытянуться на перине, будь она хоть трижды с клопами, и хорошенько выспаться. Мышцы одеревенели за время пути в седле, да и он не отдыхал толком. Караулил на каждом привале, постоянно возвращался, заметая следы и проверяя нет ли за ними хвоста.
Артур клевал носом, подпирал рукой щеку, но из упрямства продолжал сидеть за столом.
– Иди отдыхать, Высочество, – Гаррет поднялся, протянул юноше клеймор в ножнах, – и меч забери. Дверь запри на засов. Утром отправимся дальше.
– А ты куда?
– Прогуляюсь, не хочется спать, – соврал не моргнув.
Тихо было. Несколько постояльцев ужинали, кто-то набравшись храпел прямо на скамье, поджав ноги. В дверях Маккивер столкнулся с низкорослым мужичком, явно только что прибывшим. От него разило лошадиным потом, пылью и немытым телом. Гаррет заметил герб плантагенетов42 вышитый на сером котте под дорожным плащом. За спиной у него висела сумка. Гонец. Трактирщик поторопился к гостю, и выражая крайнее радушие, повел за собой к дальнему столу.
На улице стремительно темнело. У конюшни возился чумазый, худющий паренек с поеденной оспой лицом. Гаррет долго наблюдал за его нехитрой работой. Он устало раскидал вилами солому, затем наполнил лохани дождевой водой из бочки, и зевая поплелся к трактиру. Возможно, успеет отдохнуть в каморке за кухней, пока новые гости не пожалуют.
Маккивер проскользнул внутрь конюшни, прошелся вдоль стойл, потрепал по холке свою вороную кобылу. Спокойно было, хорошо. А вот находиться в закрытой душной комнате, слушать, как за стеной разговаривают, храпят, как зажимается в углу служанка со своим ухажером – все это настоящая пытка.
Гаррет завалился на стог сена прямо так, потянулся с наслаждением и прикрыл глаза. Спать он не собирался, просто отдохнуть немного, подальше от шумной таверны. Да и оставлять надолго молодого принца Рималли не стоило. Пусть звериное чутье молчало и их не преследовали инквизиторы, все равно приходилось держать нос по ветру.
И все же он уснул, но не слишком крепко. Услышал, как заскрипели ворота, тихо всхрапнула одна из лошадей. Показалось, что конюх вернулся.
Проклятый сел, провел по лицу ладонями и увидел перед собой фигуру в простой белой полупрозрачной тунике до самых пят. Узнал по запаху. Лаванда и свечной воск.
Наваждение какое-то.
– Что ты тут делаешь? – Он сонно взглянул на женщину.
Распущенные волосы, смоляным водопадом падали ей на спину. Она игриво повела плечами и опустилась, оседлав его. Гаррет растерялся от такого напора, подался назад. Карие глаза Провидицы призывно блестели, но в тоже время за ними клубилась такая всепоглощающая пустота, в которой ощущаешь себя лишь песчинкой, одной из мириад на бесконечном покрывале мироздания.
Многоликая провела руками по его груди, попутно распутывая шнуровку на рубахе. Холодные нежные ладони женщины легли на живот, заскользили ниже. Гаррет сглотнул ком в горле. Солоноватый запах её желания мгновенно прогнал дрему и заставил кровь забурлить. Она выгибалась, терлась об него, как кошка, осыпая поцелуями подбородок и шею. Маккивер не выдержал и разорвал тонкую белоснежную ткань её одеяния. Намотал на кулак длинные волосы у самого затылка и притянул к себе, жестко целуя в губы. До боли, до умопомрачения, до нехватки воздуха в легких.