Кровь Рималли возродит Истинных. Что это значит?
Оракул молчала. Смотрела долго и задумчиво. Гаррету стало не по себе. Он будто с головой нырнул в темные воды бездонного озера. Там на дне скрыты все ответы, но добраться до них не просто: утонешь и станешь кормом для хищных рыб.
– Есть знания, которые недоступны даже мне.
– Врунья. Обычно я чувствую, когда кто-то говорит неправду. Сердце лжеца бьется быстрее, а сама ложь горчит на кончике языка, отравляет. Но ты мастерски перевоплощаешься, ты не маг и не человек. Мне сложно тебя понять.
– Ещё никто не говорил мне столько комплиментов подряд. Ты умеешь удивлять, Маккивер.
Дерево под ними жалобно заскрипело. Цепь поперек груди Многоликой натянулась сильнее и она охнула.
– Похоже, Мерлин оплошал с заклятием, – Оракул повернула голову, замерла на мгновение. – А вот, кажется, и он идёт. Час настал.
Проклятый подался назад, убрав руки.
– Что меня ждёт?
– Клятва. Прими свой долг, Гаррет. Ты станешь тем, о ком будут слагать легенды, кого будут уважать и бояться.
– Мне это не нужно.
– От судьбы не убежать.
Легкое, прохладное прикосновение к щеке и перед глазами всё поплыло.
– Маккивер!
Глухой удар в дверь, шорох вытягиваемого из петель тяжелого засова.
Гаррет очнулся, сел. К такому сложно привыкнуть. Он все еще чувствовал её хрупкое, теплое тело под собой, запах… Потер щёку и посмотрел на вошедшего.
– Чего расселся? Вставай и пошевеливайся!
Мерлин был высок и жилист. Давно не молод. Русые волосы посеребрила седина. Курносый, с широкой челюстью, и необычными черными глазами, с темно-коричневым отливом.
Проклятый шагнул к распахнутой двери, как вдруг, маг схватил его за плечо.
– Если вздумаешь чудить, убью на месте.
Гаррет скинул его руку, постарался сохранить невозмутимость.
– Я не желаю никому зла. Это вы охотились на меня.
– Поговори мне, – Мерлин подтолкнул его в спину. – Иди!
Маккиверу не осталось ничего другого, как подчиниться.
* * *
Его привели в зал, где за длинным столом сидел заспанный принц.
– Оставьте нас, – распорядился Рималли. – Дядя Мерлин, – добавил с нажимом, – прошу вас.
Заклинатель сокрушенно покачал головой, наградил Маккивера убийственным взглядом и ушел.
Артур долго смотрел на дверь, мялся, как девица на смотринах, заламывая руки. Наконец, набравшись смелости, подошел, снял зачарованные оковы. Небрежно бросил цепи на стол и вернулся назад к высокому стулу.
Гаррет хотел сказать какую-то колкость, но позабыл обо всем, когда поднял глаза на стену. Картина, с которой на него смотрели монстры (вернее один монстр), лишила дара речи.
Он не раз задавался вопросом, как выглядит со стороны когда обращается. Картина, словно волшебное зеркало, показала ужасающую правду. Кто-то назвал бы это произведение искусства прекрасным, но для Гаррета оно было уродливым. Он смотрел на изнанку своей сущности и не видел ничего, кроме крови и истерзанных тел. Рот наполнился слюной, а по спине пробежала струйка холодного пота.
– Впечатляет? – Артур тоже рассматривал полотно. – Есть и другая картина. На ней изображена Кхалесса. Могущественная заклинательница и её верный страж. Но легенд много, и правды нам не узнать никогда. А картину я тебе как нибудь покажу, если старик Грахэйм окажет любезность.
– Слушай, Величество…
– Я прошу тебя остаться, Маккивер.
– А как же казнь? – Шутливо поинтересовался Гаррет. Он немного расслабился и больше не глядел на страшное отражение.
Принц не был расположен к шуткам. Бледный, усталый, в черных траурных одеждах. Он отмылся от дорожной грязи и теперь выглядел совсем юнцом. Маккивер невольно почесал голову, передернул плечами. Ему и самому не мешало бы помыться.
– На мне не меньше вины, чем на тебе, Гаррет. Мой дед был великим человеком, сильным, умным, справедливым правителем. Он погиб из-за меня. Год назад я покинул дом, чтобы найти тебя и воздать по заслугам. Я потерял стража, дедушку, и ещё много хороших магов сгинули вместе с ними.
Проклятый угрюмо молчал, скрестив руки на груди. Артур сумел удивить его, искренне признав ошибки. Среди заклинателей это редкость. Они скорее умрут, чем переступят через гордость.
– Совет недоволен, но со временем всё может измениться, – продолжал тем временем молодой Рималли. – Подумай, Гаррет. Если ты уйдешь, они продолжат охоту и тогда я ничего не смогу для тебя сделать.
Хотела бы Амелия, чтобы он остался и защищал её единственного сына? Мысль мелькнула и исчезла. Он сам хотел. Ради её памяти, ради себя самого. Наверное, это и правда искупление.
Молчание послужило ответом. Они долго стояли друг напротив друга, думая каждый о своём. Будет непросто. Хотя и до этого мига не было ничего простого.
– Какой из меня страж?
– А какой из меня король?
Они переглянулись и обменялись улыбками. Без взаимных упреков и обид, просто и по-доброму открыто.
Глава XIII Инквизиторский клинок
Базель-Штадт. Беттинген.
Гаррет Маккивер
На пустоши за разрушенным особняком Совета Верат дул сильный ветер. Окутанное саваном тающей иллюзии, покинутое всеми место, стало нашей первой остановкой в кантоне. Фенрир даже не возражал, и смиренно молчал на заднем сидении авто.
Заклятие доставило нас в Базель, и там же пришлось взять напрокат машину. Всю дорогу лил дождь, временами переходящий в град со снегом. Стихия поутихла, только когда мы остановились возле искореженного забора с облупившимся знаком: «Проезда нет. Частная собственность».
У каждого из нас остались очень яркие впечатления об этом месте. Кэт сжала мою руку. И без всякой связи ясно, что мыслями она вернулась в день своей роковой помолвки, в день смерти отца.
Нам с Фенриром тоже было, что вспомнить. Именно тут я одержал победу над ним, не без помощи Мари. Возникло острое желание догнать шагающего впереди ликана и использовать его вместо боксерской груши за то, что он устроил тут той ночью. Вспыльчивая звериная натура проявлялась постоянно, но у меня все лучше получалось усмирять её. Или себя самого? Как-то незаметно стерлась черта, переступать за которую раньше было чревато последствиями.
– Здесь, – Фенрир остановился под старым высохшим клёном.
Одинокую могилу выдавала насыпь рыхлой земли, и ковер из разросшихся плетистых роз. Маленькие, кроваво-красные, едва распустившиеся бутоны размером с ноготь. Зеленая листва подмерзла, скукожилась и почернела, но в цветках тлела жизнь.
Заклинатели кремируют мертвых, чтобы избежать последствий выброса остаточной силы и привлечения ненужного внимания. Так за одну ночь, кладбище может превратиться в непроходимую чащу или цветущий луг посреди суровой зимы. Злая ирония. Во время жизни маги отравляют все вокруг себя, а после их смерти наступает преображение. Вот и ещё одно доказательство, что этому миру чужда магия.
Но Лайнел был слаб и болен, а у Эдгара не было времени на достойные похороны подопечного. С тех пор никто не вспоминал про место упокоения последнего короля Рималли.
Фенрир опустился на одно колено, а я гадал, каково ему вновь находиться в чужой шкуре и чувствовать то, что некогда испытывал страж короля. Выглядел он собранным и скорбным.
Кэт положила на могилу букет маргариток, который мы купили в цветочной лавке по пути. Она вытерла слёзы, поежилась, пряча нос в высоко намотанный шарф.
– Есть древняя легенда о том, что, если некто преклонит колени на покинутой могиле, зацветшей диким розовым цветом, то сбудутся его желания, – Фенрир осторожно сорвал бутон и протянул его Катерине. – Цветы печали можно собрать лишь в скорби, принцесса.
Кэт дрожащей рукой приняла неожиданный дар.
– Другое поверье гласит, что такие розы памяти будут жить, пока живы воспоминания о тех, кого забрала смерть. Сохрани цветок, принцесса, и дух отца всегда будет рядом.
Катерина беззвучно плакала, держа на ладони розу памяти. Фенрир поднялся, отряхнул черные джинсы, привычно сунул руки в карманы, и прошел мимо меня.
– Я ошибалась на твой счет, – она повернулась, глядя ему в спину.
– Не ошибалась, – буркнул он. – Поторапливайтесь, времени мало.
Я привлек принцессу к себе, хотя очень хотелось схватить валяющуюся под деревом лопату и стукнуть Проклятого.
– Когда все кончится, мы перенесем могилу в семейный склеп.
Я поцеловал подопечную в лоб и поправил съехавшую шапку с забавным пушистым бубоном, из-под которой торчали темные короткие волосы.
– Нет, не нужно, – Кэт отстранилась, спрятала цветок в широком кармане пуховика и подняла заплаканные глаза. – Он нашел покой здесь, я чувствую, – всхлипнула и снова обняла меня.
Маленькая, хрупкая принцесса, но невероятно сильная, упрямая и ответственная. Бывало, Лайнел упрекал меня в том, что я воспитываю её не как леди, но нельзя сказать, что он возражал. Обществу рафинированных избалованных сверстниц Кэт предпочитала конные прогулки, уроки в тире и долгие разговоры о прошлом за чашкой ароматного чая в столовой. Когда её что-то расстраивало, она просто приходила ко мне, обнимала вот так и все сразу становилось хорошо.
Мы постояли какое-то время и не сговариваясь направились обратно.
Фенрир со скучающим видом расположился в машине по левую сторону от водительского места и крутил в руках ту самую пластину – наш трофей из склепа Братто. Катерина молча забралась на заднее сиденье, а я, захлопнув за ней дверь, сел за руль.
– Ты так и не рассказал, что это за артефакт.
– Символы, нанесенные в особом порядке, блокируют истинную магию, – на удивление охотно отозвался проклятый, поворачивая пластину и позволяя лучше разглядеть. – Её создали семьи после того, как Демиург был изгнан в Энгар. Находясь за завесой Серого мира, он управлял заклинателями, настраивал их против нас с Кхалессой, и научил создавать такие вещи. Я уничтожил много артефактов и их глупых, подверженных внушению Древнего, создателей. Но кое-что осталось, как видишь.