Я сжал её пальцы и улыбнулся, а она забралась ко мне на колени и крепко обняла, уткнувшись носом в шею. Я прислушивался к её трогательному сопению.
– Теперь мы пленники?
После того как заклятие Кхалессы перенесло нас в имение Стриксов, она не говорила с нами. Только когда Лиам решил поприветствовать дочь, Древняя остудила его пыл, сообщив, что отныне Мари останется под присмотром Фенрира. Маг поджал губы и больше не лез, но не преминул обвинить меня, точнее его, в покушении на жизнь леди Ланье. Заклинательницу нашли в подземелье без сознания, та едва не умерла от потери крови. Услышав, что она предала его и Братство, заклинатель окончательно сдался. Не знаю, что стало с Эрнессой, меня не особо заботила её судьба.
– Не думаю. Мы нужны ей, – я вспомнил что чувствовал, когда неосознанно прикоснулся к связи с Древней. – Она растеряна.
– Ты ей веришь?
– Я никому не верю.
Даже себе.
– Мне страшно… – прошептала Марилли.
Я чувствовал себя полным ничтожеством. Я должен был оберегать Мари, но мне оказалось не под силу защитить её даже от самого себя, что уж говорить о прочем.
Я провел пальцами по её щеке, и сердце Мари учащенно забилось. Я вспомнил, как её волосы скользили по моей коже, как стоны наслаждения срывались с приоткрытых губ… Не сдержавшись, притянул девушку к себе и поцеловал. Сладость мгновенно переросла в страсть, её ладони оказались под моей рубашкой. Я целовал её подбородок, шею и впадинку за ухом, а она вздрагивала от каждой ласки. Не желая тратить время, я просто потянул тонкую ткань блузки. Пуговицы разлетелись по сторонам и с глухим стуком посыпались на пол, Мари рассмеялась мне в губы.
Боль в висках была резкой и пронзительной. Я замер.
«– Наслаждайся, пока можешь…» – язвительно произнес Фенрир. Показалось, что он стоит рядом и насмехается.
Я отстранился от Мари, озираясь. Она удивленно уставилась на меня.
«– Потому, что когда я вернусь, я вдоволь с ней позабавлюсь».
Я сглотнул вставший в горле ком и сжал кулаки, чувствуя, как холодная лента страха вьётся по позвоночнику, спускаясь по ногам до самых пяток. Произошло то, чего я так опасался. Вечернее помешательство оказалось сущим пустяком.
– Гаррет? – Она прикоснулась к моему лицу, но я едва ощутил это.
В мыслях всплыли картины, которые сложно было даже вообразить. Я покрывал её тело поцелуями. Она тянулась ко мне навстречу, а в следующий миг я уже сжимал её сердце в окровавленной руке и наблюдал за тем, как тускнеют зелёные глаза.
«– Нравится? Или может так…»
С яростным рычанием я оттолкнул Марилли и метнулся в сторону, опрокидывая кресло. В порыве гнева смел на пол всё, что стояло на журнальном столике, битое стекло захрустело под ногами. Перед глазами потемнело. Я готов был поклясться, что слышал его издевательский смех.
– Убирайся прочь из моей головы!
– Гаррет? – теперь в ее голосе звучал страх. Я знал, что она дрожит.
– Уходи!
Она покачала головой, и шагнула навстречу. В ее глазах блестели слезы.
– Гаррет, прошу, позволь мне помочь. – Марилли накинула блузку и зябко поежилась.
«– Какая храбрая, маленькая девочка. Знаешь, я, пожалуй, позволю ей побороться за свою жизнь. Так будет интересней».
– Не подходи ко мне, Марилли!
Страх, что я могу сорваться в любой миг и причинить ей боль, парализовал.
– Я сказал, уходи! Уйди… прошу…
«– Это будет славная охота. Ты только представь…»
Я зажмурился, обхватил голову руками и старался отгородиться от всплывающих в мыслях картинок. Показалось, что прошла вечность, прежде чем она направилась к двери. Я так и стоял посреди комнаты, прислушиваясь к удаляющимся шагам и собственному дыханию.
«– Ты жалок, Маккивер. Ты всегда был жалким!»
– Лучше заткнись, – прорычал я и облокотился на каминную полку, над которой висело зеркало в тяжелой раме.
«– Заставь меня замолчать. Ой, вот незадача, ты не можешь».
Я молчал и вглядывался в свое отражение.
«– Можешь попробовать вновь напиться, но хуже станет тебе. А можешь просто уйти с моей дороги».
– Ты слаб, ты в ловушке, это все на что хватает твоих сил.
Очередной приступ ярости накрыл волной. Теперь злость обуревала его.
«– Как ты смеешь говорить мне о слабости?! Оглянись назад! Посмотри на себя! Всю жизнь ты потакал Многоликой! Был её ручным щенком. Скажи, ты принял хоть одно самостоятельное решение в своей жалкой вечности, Маккивер?»
Я моргнул, прогоняя неясные образы, поднятые им из глубин подсознания. Словно призраки они закружились, пробуждая целый хоровод воспоминаний. Я растерялся и вместо своего отражения в зеркале увидел то, о чем давно позабыл.
«– Ты лишь одинокий скиталец, который не в силах ни оборвать свои мучения, ни принять их».
1331 год. Трансильвания. Горы Орэштие, руины Сармизегетузы.
По утрам становилось особенно холодно. Последние несколько дней шел дождь, а когда он утихал, опускался туман. Липкое марево стелилось по земле, скрывало от глаз путников вершины гор и коварную извилистую дорогу.
Отряд двигался медленно. Ловчие напоминали Маккиверу вонючих мокрых псов: усталые, злые и голодные. При такой погоде невозможно было развести хороший костер, чтобы приготовить горячую пищу. Они постоянно ругались и норовили вцепиться друг другу в глотки.
Гаррет с ухмылкой наблюдал за бывшими инквизиторами. Проклятый не чувствовал холода. Правда, он не отказался бы от хорошего ужина и горячей воды, но терпел, чего нельзя сказать об Артуре. Каждую ночь Гаррета будил кашель мага. Заклинатель подхватил простуду и выглядел очень плохо. Истощенный, болезненно-бледный: его лихорадило.
– Дай ему горячего вина или привезешь королю хладный труп!
Рикон был не в восторге от того, что скованный цепями пленник раздает ему указания, но тем же вечером принца напоили, накормили и даже дали пару теплых шкур взамен старых, задубевших от грязи и пота. Невиданная щедрость!
Рималли продолжал молчать, но Маккивера это больше не трогало. Ему было над чем подумать. Предсказание Многоликой не понял бы только дурак, но бестия что-то напутала. Артур не нуждался в его защите. Он никогда бы не принял от Проклятого помощи. Рималли ненавидел его и не скрывал этого.
До рассвета оставалось меньше часа. Прислонившись к решетке, Гаррет смотрел на посветлевшее звездное небо: погода налаживалась. Он слушал звуки ночного леса, болезненное сопение принца и тихие разговоры часовых у костра, которые вскоре стихли. Маккивер нахмурился, перехватил цепь, и сел поудобнее.
Послышались чьи-то осторожные шаги. Он напрягся, сжал кулаки и стал вглядываться в темноту. После того, как Артур убил Сарида, некоторые из ловчих решили поквитаться с пленниками. Трусы не потрудились даже открыть клетку и рассчитывали зарезать их во сне.
Гаррет всякий раз улыбался, вспоминая перекошенное от страха лицо наемника, когда он голыми руками схватился за меч и дернул на себя. Вояка не успел даже вскрикнуть. Проклятый одним движением раскроил ему череп, приложив к прутьям решетки, а затем свернул шею. Его приятели не осмелились приблизиться и поспешили убраться прочь. Утром Рикон не сказал Маккиверу ни слова. Бывшего инквизитора не сильно расстроила смерть человека, ослушавшегося его приказов.
– Здравствуй, Гаррет.
Он узнал голос и разглядел очертания знакомой фигуры.
– Снова ты, – недовольно пробормотал Маккивер и устало запрокинул голову.
Многоликая подошла к клетке. На ней было все то же черное дорожное платье и плащ с капюшоном. Длинные волосы заплетены в толстую косу. Глядя на её изуродованное лицо, он больше не испытывал отвращения. Скорее любопытство, желание увидеть, что скрывается за непроницаемой маской, и понять мотивы.
– Придёт время, и мы подружимся, – она улыбнулась.
– Сильно в этом сомневаюсь.
Она ничего не ответила, только склонила голову и повернулась к Рималли: Артур спал беспокойно и тяжело дышал. Многоликая протянула руку и дотронулась до его волос.
– Храбрый маленький принц, – провидица посмотрела на Гаррета. – Ты разгадал мое пророчество, Маккивер?
– Думаю, твой шар с предсказаниями солгал. Или как там это работает? Он никогда не примет от меня помощи.
Смех Оракула был чистым, звонким: похоже, она не боялась разбудить весь лагерь.
– Вот увидишь, так и будет. Ты послушался меня и покинул Валахию…
– И попал в плен к ловчим, – перебил он её. – Спасибо, удружила. Чему ты улыбаешься? Это ведь ты всё подстроила! Я слышал, как они говорили о тебе.
– Я сделала то, что должна.
Гаррет подался вперед, пытливо разглядывая Оракула в темноте.
– Кто дал тебе право решать за других?
Многоликая поджала губы, последний раз взглянула на принца и повернулась к нему. Маккивер не шелохнулся, но почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок.
– Тот, кто сделал это со мной! – отчеканила она и перекинула косу через плечо. – Я тоже проклята, Гаррет. Впрочем, я и не надеюсь, что ты поймешь. Я пришла предупредить. У руин города дакийских царей ждёт смерть. Ловчие не собираются получать за вас выкуп – они хотят убить Владислава и Артура. Ты должен вмешаться.
– Я скован, если ты не заметила, – он поднял руки, и цепи загремели.
– Тебе стоит научиться терпению, Маккивер, – в её голосе появились привычные, лукавые ноты.
Она обошла повозку и встала у него за спиной. Он напрягся, когда Оракул провела ладонями по его плечам, скользнула пальцами по груди. Маккивер почувствовал приятный, едва уловимый, запах лаванды. Сердцебиение участилось, дыхание сбилось. Прикосновения женщины оказались на удивление нежными и приятными. Он не видел её лица, но точно знал, что она улыбается. В следующий миг замок на ошейнике щелкнул.
– В оковах больше нет магии. Тебе не составит труда их снять.
Гаррет хотел повернуться, но Многоликая с силой сжала его плечо.