Стейнар, чувствуя раздраженность своего подопечного, был не в духе, и все-таки куда больше его занимала измененная. Волк не отказался бы вонзить клыки ей в горло.
Перестав повторять одно и то же, девочка обратила невидящий взор на берсерка. Склонила голову и улыбнулась. Зверь взвыл и кинулся на клетку. Серебро ослепительно вспыхнуло, будто в прутья решетки ударила молния. Полетели искры, раздался треск, а через секунду все затихло. Эридия прильнула к настилу, зарылась в солому, служившую ей постелью, и тихонько завыла. Магия не действовала на берсеркера, но решетка была для него преградой, и теперь волк кружил подле, не желая униматься.
Даррел не выдержал:
– Стейнар! Раздери тебя Фенрир! Оставь её и пойди прогуляйся!
Волкодав огрызнулся, но подчинился. Глаза цвета расплавленного янтаря смотрели дико и угрожающе блестели. Осклабившись напоследок и нервно дергая хвостом, берсерк ушёл.
– Твой страж становится слишком свирепым и жестоким, Дар, – Вальтер подошел к племяннику из-за спины.
– Разве это плохо?
– Грань между зверем и человеком – баланс, который берсерки должны чувствовать. Если зверь окончательно возьмет верх, даже ваша связь не спасет. Он перегрызет тебе глотку во сне.
– Говоришь так, как будто уже имел дело с подобным, дядя.
– Я собственноручно убил стража твоего отца, когда тот, одурев от крови, едва не задрал его в пылу битвы.
– Отца? – Даррел не смог скрыть удивления. Вальтер редко говорил о брате.
Он кивнул:
– Пришлось отрубить зверюге голову. Когда тот, кто должен защищать твою жизнь становится угрозой, медлить нельзя. Лучше уж испытать боль от разрыва связи, чем умереть.
Он явно знал, о чем говорил. Не только о дикости берсеркеров, но и о разрыве уз. Стража Вальтера убили инквизиторы еще до рождения Даррела. Дядя не любил говорить на эту тему, уже более двадцати лет лидер Братства не желал связывать себя новыми узами.
Со стороны клетки раздался неприятный скрипучий голос, и Даррел забыл, о чем хотел спросить старшего родственника.
– Вальтер? Ты потерпел неудачу, Вальтер?
В волосах Эридии запуталась солома. Девочка повисла на прутьях решетки и смотрела куда-то мимо магов.
– Впредь будь осторожен! Одна ошибка, и этот мир лишится последней дочери Маары…
– Вздор! – не выдержал Даррел. – Мы ещё можем сделать то, что задумали. Девчонка хочет умереть. Дай мне кинжал дядя, и я все сделаю сам!
– Глупый мальчишка! – Вальтер схватил его за грудки. – Таким же горячим был твой отец! И к чему это привело?!
Заклинатель молчал, изумленно моргая. Вальтер всегда был сдержан. Видимо, неудачу он переживал куда сильнее, чем старался показать.
– Мы в опасном положении, Дар, – немного остыв, продолжил он и отпустил племянника. – Возможность упущена. Шпионы Совета всюду, и там, куда мы направляемся, они будут на каждом шагу. Нужно быть внимательными. Мы могли сделать все незаметно, и Рофтон увез бы её, а теперь о девчонке знает весь лагерь, и я не уверен, что среди всех этих людей нет предателя. Король спит и видит, как отправить меня на эшафот. Я не хочу облегчать ему задачу.
Даррел вздохнул и опустил голову.
– Пока они не могут нас ни в чем обвинить. Рофтоны сделают все возможное, а за это время мы должны придумать, как закончить начатое и узнать, где искать скрижаль.
Заклинатель выслушал дядю и проводил его тяжелым взглядом.
Вальтер прав. Совет не мог ни в чем обвинить ковен Стриксов, так должно быть и впредь.
Глава XIII Изгнанники
Январь, 2011 год. США. Нью-Йорк.
– Ваш чай, Господин.
Древний кивнул и махнул рукой, давая понять, что дальше справится сам. Напиток медового цвета пах мятой, на поверхности плавала невесомая пенка – важный элемент марокканского чая. Нежные зелёные листочки кружились в водной стихии, рождая удивительный карнавал цвета.
– Попробуйте, – обратился он к сидящему напротив Владимиру. – Вам понравится. Его привезли сегодня утром из Марокко. – Демиург прикрыл глаза и вдохнул насыщенный аромат.
Стрикс-старший сконфуженно улыбнулся, сделал глоток и поставил чашку на блюдце. Он теребил платок и постоянно вытирал со лба бисеринки пота. Его сын, напротив, был собран и спокоен. Стефан сидел в соседнем кресле, закинув ногу на ногу, и не отказывал себе в угощениях. Мальчишка неплохо себя проявил: такие как он всегда умели крутиться и выживать. Молодого мага заботило только собственное благополучие. Кхалесса поступила опрометчиво: выставила его вон и опозорила. Союзник, разочаровавшийся в своей Госпоже.
Скоро придут остальные, и тогда он дарует им желаемое. Тем, кто выживет.
– Мой сын сказал, что вы желаете поговорить, – голос заклинателя дрожал. Жалкий плебей недостойный имени своих предков.
– Я хочу попасть в ваше имение, Владимир. Оно укрыто магией, и я могу разрушить её, но берегу силы. Пропустите меня. Я убью своих врагов и заберу то, что по праву моё.
– Врагов? – непонимающе промямлил маг.
– Кхалессу и её ручного пса.
– Но… – Владимир взглянул на сына, который беспечно улыбался, а затем снова на него.
– Вам и другим заклинателям я предлагаю выбрать сторону, – не замечая его замешательства, продолжал он. – Те, кто останутся со мной, будут щедро вознаграждены.
– Н-н-но, – Стрикс начал заикаться, – разве её можно убить?
Древний искренне рассмеялся. Владимир походил на свинью: толстый и неуклюжий, с маленькими бегающими глазками.
– Известно ли вам, кто я, Владимир? – Истинный поставил пустую чашку на стол. – Благодаря мне вы существуете.
Заклинатели напоминали ему сов, живущих среди развалин старого города. Увяло былое величие каменных стен, искрошились исполины-колонны. Отовсюду веяло сыростью и запустением, лишь совы продолжали жить в обветшалых дворцах и верить, что по-прежнему хранят знания. Проходили годы, столетия, они не замечали, что всё идёт не так, а когда спохватились, было уже поздно. К тому времени от совиной мудрости осталась только тень, и они медленно превратились из благородных птиц в тщеславных беспородных павлинов31.
Маг продолжал вытирать лицо. Кто-то из заклинателей безоговорочно верил ему, кого-то приходилось принуждать. Как леди Ланье. Она боялась, но Демиург просто потянул за нужные ниточки. И заклинательница уже боготворила его, готова была на всё и даже больше. Жаль, что она попалась Фенриру.
Проклятый пёс! Стоило утопить его в океане, когда он был ещё щенком. Древний хорошо запомнил день, когда впервые увидел его. Фенрир прибыл с другими рабами на галере. Выносливый и храбрый. Уже с детства он умел охотиться и выживать. Мало общался с другими детьми, предпочитал оставаться один. Кхалесса же росла общительным ребенком. Её любили все. Она с легкостью заводила друзей, будь то простые рабы или маги, и смогла найти подход к нелюдимому мальчишке. Так завязалась их дружба.
Кхалесса. Будь она Истинной, рожденной на земле Великих предков, она бы поняла его. Но она родилась в этом жалком мире, что на долгие тысячелетия стал для него тюрьмой. Его путь был обречен на одиночество, а ее уподоблялся стремительному бегу, непрекращающемуся карнавалу красок, посреди городов: мерцающих и умерших. Он не мог созидать, а она желала творить.
Впрочем, он сам виноват. С самого начала стоило прививать воспитаннице ненависть к этому миру. Истинный не переносил даже воздух, которым приходилось дышать. Он был сущим ядом, отравляющим легкие. Живительный сок сабура32 здесь превращался в отравленное зелье, обжигающее гортань и затмевающее разум. Вместо этого Демиург позволял ей наслаждаться каждым днём, шумом прибоя, закатами и рассветами. Он позволил ей любить. Себя, свою сестру, а после – грязного дикаря без рода и племени.
Демиург презрительно поморщился. Он не желал больше думать о Проклятом.
Другое дело Мааре. Дорогая сестрица. Как же давно он не вспоминал о ней! Она была другой, умела приспосабливаться, находила прекрасное во всем. Постоянно повторяла, что этот мир лишь продолжение Керидверна, что все они связаны. Возможно, так и было, но его дух рвался назад. Здесь он не был самим собой.
Их выбросили как мусор. Слабак-отец не смог убить его и изгнал. Любимую дочь он простил, но она добровольно приняла наказание. Верила, что таким образом искупает свой грех. Следом за ними через Переход прошли и другие Отступники, но отныне они стали его заклятыми врагами.
В мёртвом мире, лишенном магии, его захлестнуло отчаяние и неудержимое желание уничтожать всё. Демиург начал со своих соплеменников, находил их по одному. Кого-то убивал, кого-то лишал сил, вкушая страхи и наблюдая за страданиями. Он уничтожил искру Истинных в каждом и разжег до неистового сияния свою. Стал всемогущ. С этой силой весь Керидверн мог быть у его ног. Насмехаясь над павшими братьями, и не замечая протестов сестры, он задумал вернуться домой. Он и не догадывался, какое разочарование его ожидает. Открыть Переход с этой стороны в одиночку было невозможно.
Демиург остался один и не надеялся, что после всего Мааре будет рядом. Она простила его, даже сочувствовала. Он поражался её способности прощать и любить, несмотря ни на что. Мааре была удивительной. Но что бы она ни делала, у неё не получилось примирить его с этим миром.
– Я даю вам время подумать, – Древний равнодушно наблюдал, как слуга убирает чашки на поднос. – Три дня.
– Что будет, если я не соглашусь? – бледный маг вперил взгляд в пол.
– Я убью вас всех.
_______________________________________
31 - На востоке павлин символ тщеславия.
32 -Сабур – алоэ.
XXII век до н. э. Остров Сансара.
Говорили, что её поцеловала Богиня. Она была четвёртым ребёнком короля. Без способностей, но наделенная удивительным даром читать чужие судьбы. Подобные ей рождались раз в тысячелетие. Со всего Керидверна в королевство съезжались маги, чтобы увидеть особенное дитя и вознести почести ее семье. Королю и всему его дому пророчили славное правление, но все пошло прахом, когда на трон сел старший брат. Он возжелал заполучить запретное. Демиург пользовался её безграничной любовью, и она позволяла ему всё. Открывала тайны, которые стоило держать под замком. В итоге он поплатился за свою алчность, а она – за глупость.