Убитые женщины и дети были любимы. Их родственники и друзья – единственные люди, способные понять глубину горя, подчинить свою жизнь поиску смысла в понесенной утрате и в том, что их мир деформировали насилие и жестокость, чего они не предвидели и не заслужили. Я бы никогда не взяла на себя смелость описывать их истории.
Но я могу поделиться опытом выхода за пределы небезопасного дома в небезопасный город, по которому безопасно разгуливали разные серийные убийцы.
Пролог
Тем летом, летом 1977 года, все изменилось.
Наш смех. Взгляды, которые мы ловили на себе и искоса бросали на тех, кто нас окружал. Даже воздух стал колючим и наэлектризованным. Я думала, все потому, что мы взрослели. Законом это, может, и не признается, но в пятнадцать лет ты девушка, а в шестнадцать женщина, только у тебя нет карты, которая помогла бы преодолеть эту зыбкую межу благополучно. Тебя вышвыривают в новую жизнь, подтолкнув, как неопытного парашютиста из самолета, и метнув следом твою сумку с блеском для губ и блузками с открытыми плечами. И пока ты стремительно падаешь вниз, пытаясь раскрыть парашют и одновременно удержать ту сумку, тебе громко кричат вдогонку: «Ты красотка!» Как будто делают своеобразный подарок, вручают тебе некий жизненно важный ключ. Но в действительности это лишь отвлекает тебя, мешает дернуть за кольцо вовремя.
Девушки с травмами после жесткого приземления – легкая добыча.
Если тебе повезло приземлиться удачно и самостоятельно встать на ноги, инстинкты велят тебе мчаться к лесу. Ты бросаешь парашют, подхватываешь с земли сумку (в ней, конечно же, есть то, что тебе очень нужно) и бежишь туда со всех ног, задыхаясь и ощущая, как колотится сердце и стучит в висках кровь, потому что парней-которые-уже-мужчины тоже вышвырнули рядом. И одному Богу известно, чем нагружены их сумки. Впрочем, это не имеет значения, потому что эти парни-которые-уже-мужчины совершают ужасные вещи, только сбившись в стаи; они никогда не стали бы делать подобное в одиночку.
Именно так я думала, даже не сомневалась в этом. Тогда не сомневалась. Это была просто часть взросления девочки-подростка на Среднем Западе. И именно это, как уже говорилось, я поначалу считала причиной того, что все вокруг казалось мне таким опасным и воспринималось настолько обостренно: мы совершали спринтерский забег на дистанции «девушка – женщина». Но на деле оказалось, что остроту ощущений и опасности обуславливало не наше взросление.
Или не только оно.
Теперь я это понимаю. Потому что трем из нас не довелось стать взрослыми.
В предшествовавшем, 1976 году Америка казалась живым существом. Она горделиво возвышалась в позе супервумен – в восхитительной мантии победоносного красно-бело-синего флага, развевавшегося за ее спиной. Над головами постоянно разрывались фейерверки, наполняя воздух запахом горящего трута и серы. Мало того, что все возможно, как нам твердили, так наша страна уже сделала это! Взрослые активно поздравляли друг друга во время празднования Двухсотлетия. Только вот с чем именно – нам было невдомек. Они продолжали жить прежними жизнями, ходить на скучную работу, устраивать барбекю для друзей и соседей и кривиться над запотевшими банками пива «Хэммс» в туманно-голубом чаду сигаретного дыма. Может, их рассудок слегка помрачался от кредитов, получаемых на то, на что они не в состоянии были заработать?
Оглядываясь назад, я в это верю.
И считаю, что 1977 год – при всех его ужасах – был самым честным.
Жизнь трех девушек в Пэнтауне оборвалась.
Их убийцы ходили там у всех на виду.
А началось все в каменоломнях.
Увидите.
Глава 1
– Эй, Бет, ты пойдешь сегодня вечером в каменоломни?
Элизабет Маккейн потянула над головой ноющие руки; плечевые суставы откликнулись хрустом – довольно больно.
– Возможно. Не знаю. К нам едет Марк.
Скосив взгляд, Карен лукаво прищурилась:
– Ого! Ты опять его проигноришь?
Бет убрала волосы за уши. Она все лето планировала порвать с Марком, но они крутились в одной тусовке. И в итоге Бет решила: проще пустить все на самотек – пока она не уедет в колледж (а до отъезда оставались три короткие недели). Ее ждал Калифорнийский университет в Беркли, полная стипендия. Родители желали, чтобы дочь получила юридическое образование. А Бет решила стать педагогом, но медлила с признанием в этом («Придет время – узнают»).
Из переполненной столовой выплыла Лиза.
– Две фирменные закуски, одну с беконом вместо ветчины! – прокричала она в кухню. И посмотрела на Бет так, словно собралась наброситься на нее с кулаками. Карен встала рядом. – Бросаешь нас, когда мы нуждаемся в тебе больше всего? Ну-ну… Эй, чего молчишь? Ты пойдешь с нами вечером в каменоломни?
На этот раз Бет широко улыбнулась, показав свой неправильный прикус. О предстоявшей гулянке, конечно же, трындели все. Еще бы! Джерри Тафт приехал в отпуск – навестить свою семью в Пэнтауне. Его вечеринки в каменоломнях уже стали легендарными. Ведра, доверху наполненные вапатули; клевый музон, уже ставший модным на побережьях, но не имевший шансов пробиться на телеканалы Среднего Запада в ближайшие полгода; дерзкие прыжки с самых высоких гранитных утесов в иссиня-черные бассейны, некоторые глубиной аж в тридцать пять метров! Никакого постепенного снижения. Смельчак несется камнем вниз в бездонную впадину, вычерпанную неведомым ковшом из земли – зияющую рану, из которой, как кровь, истекает холодная вода, заполняя котлован до краев.
Прошлой осенью, после ухода Джерри Тафта в армию, вечеринки в каменоломнях утратили прежний драйв, стали тусклыми и унылыми. Но вот он приехал и пообещал сегодня вечером реальный крутняк – гудеж по полной программе перед его возвращением на воинскую базу. Бет к подобным гулянкам была равнодушна. Она бы с большей радостью предпочла тихое свидание на диване с миской масляного попкорна в руке и Джоном Карсоном на экране телика. Убедить прийти Марка ей бы труда не составило. И возможно, им бы удалось возродить страсть, которая, в принципе, и свела их поначалу вместе…
Бет решилась.
– Ладно, я буду, – процедила она и, развязав фартук, запихала его в свой шкафчик вместе блокнотом и ручкой. – Я не прощаюсь, раз еще увидимся.
Лизе и Карен предстояло работать до закрытия ресторанчика «Нортсайд» в Сент-Клауде, то есть до двух часов ночи. Но вечеринка Джерри Тафта в это время должна была еще продолжаться.
Напевая себе под нос, Бет вышла на улицу, во влажный вечер раннего августа. Ее ноги болели после двойной смены, и вдохнуть в легкие чистый воздух, не загрязненный табачным дымом и запахом горелого масла, было невыразимо приятно.
На парковке Бет притормозила и, обернувшись, бросила взгляд в огромное панорамное окно ресторана. За стеклом царило непривычное оживление – ребята забегали, чтобы набить животы крахмалом и жиром, необходимым для того, чтобы пережить вечер пьянства. Карен балансировала между столиками с тремя тарелками в каждой руке. Голова Лизы была вздернута, рот открыт. Бет знала напарницу и подругу достаточно хорошо, чтобы распознать, когда та улыбалась искренне, а когда – ради чаевых. Бет усмехнулась: она будет скучать по девчонкам, когда уедет в колледж.
– Тебя подвезти?
Бет подскочила, схватившись рукой за сердце. И расслабилась, увидев, кто задал вопрос. Но потом ее пронзил страх, в горле вдруг пересохло. Что-то в нем было не так.
– Нет. Не надо. – Бет постаралась придать лицу милое, доброжелательное выражение. – Но все равно спасибо за предложение.
Засунув руки поглубже в карманы, девушка опустила голову, намереваясь пошагать домой как можно быстрее, но так, чтобы со стороны не выглядело, будто она побежала. Он сидел в своей тачке, с открытыми окнами, кого-то ждал. Конечно же, не ее. Страх снова обуял Бет, пробрал на этот раз до самых костей. В девяти метрах за ее спиной распахнулась дверь ресторана, выпустив наружу многоголосый шум: смех, бормотание, звон посуды. В нос Бет ударил кухонный чад, но теперь этот запах показался ей таким приятным и приветливым, что захотелось разреветься. Плевать! Пусть считает ее ненормальной. Но тут – словно змей, сделавший внезапный выпад, чтобы укусить, – он быстро вынырнул из машины, встал рядом с ней и схватил за руку.
Бет с трудом высвободила ее.
– Ладно-ладно, погоди, – произнес он, подняв руки вверх; его низкий, глубокий голос как будто дрогнул. Он что, волновался? – Я стараюсь быть с тобой хорошим. У тебя что, проблемы с хорошими парнями?
Он рассмеялся, а Бет почувствовала такой спазм в животе, словно ее лягнул жеребец. Она снова бросила взгляд на ресторан. Из окна выглядывала Лиза. Казалось, она смотрела на Бет. Но это была лишь иллюзия. Внутри было чересчур ярко, а снаружи слишком темно.
– Я кое-что забыла в ресторане, – выдавила из себя Бет, отступив от него в сторону под бешеный стук сердца. – Я сейчас вернусь.
Бет не знала, почему так сказала, откуда взялось это непонятное желание его успокоить. Она не собиралась возвращаться. Лучше остаться внутри, пока за ней не приедет Марк. Черт, как же ей не терпелось сбежать из этого проклятого городка в Калифорнию!
Разворачиваясь, Бет украдкой покосилась на него – на этого человека, которого столько раз видела прежде.
Он вроде улыбался, расслабился.
А вот и нет! Совсем наоборот. Он напряг все мускулы, его тело стало как взведенная пружина. Да, на его лице еще играла ухмылка, но пальцы уже вонзились Бет в глотку, парализовали ее голос, перекрыли доступ воздуха в легкие.
И его глаза изменились. Зрачки расширились, потрескались, как черные угли, разлились по радужкам. А губы застыли в безмятежной улыбке, как будто он расспрашивал ее о погоде или консультировал насчет разумных инвестиций.
«Так странно», – подумала Бет, проваливаясь в темноту.
Глава 2
Бой барабанов всегда благотворно сказывался на мне.
Делал целостной и цельной.