Пот уже полился по лицу и спине Бет, склонившейся над последней петлей, когда она услышала над головой шорох.
Его появление было лишь делом времени.
«Что ж, давай попробуем, Коста-костыль!»
Глава 51
Я выскользнула из нашего подвала, тихо притворила за собой дверь. Затем включила фонарик и побежала по тоннелям прямиком в «Обитель привидений», сквозь холодную сырую тьму. Отперла ключом дверь в подвал Нильсона и ринулась внутрь.
– Джуни! – крикнула я.
Это Эд был виноват в пропаже Джуни. Я чувствовала нутром. Но мне нужно было убедиться в непричастности шерифа.
Если Джером Нильсон был дома (а я не думала, что он дома), у Джуни все же было время выкрикнуть мне в ответ. Но никто не откликнулся на мой зов. Подвал Нильсона был пустой. И прибранный – не просто прибранный, а очищенный от улик. Я подбежала к кладовке, распахнула дверцу. И тут ничего. Только печка, водонагреватель да коробка с рождественскими гирляндами и елочными игрушками. Я взлетела по лестнице в дом шерифа, обежала весь первый этаж, открывая все двери подряд, потом кинулась на второй, осмотрела все там.
Дом был пуст. Джуни в нем не было.
Я поспешила обратно на первый этаж с такой скоростью, что тело перевесило, ноги заплелись, и, скатившись кубарем по оставшимся ступенькам, я тяжело приземлилась на правое плечо; таблетки загремели в пузырьке при ударе сумки о пол. Я вскочила на ноги, потерла ушибленное место. И выбежала из дома через входную дверь, не потрудившись захлопнуть ее за собой. А оказавшись на улице, помчалась пулей к нашему дому, не обращая внимания на горячий, влажный воздух, обжигавший мне легкие.
Как хорошо, что я оставила велосипед у задней двери! Мне не пришлось забегать на крыльцо, рискуя попасться на глаза агенту Райану. Запрыгнув на удлиненное банановидное седло, я погнала своего двухколесного коня к каменоломням.
«Я найду Джуни в хижине!»
Я должна была это сделать.
К его шагам – а Бет не сомневалась, что это были его шаги, – присоединились чужие. Она насчитала по меньшей мере четыре разных типа походок, и одна из них, несомненно, была женской. Как и голос, настолько высокий, что он показался ей детским.
Бет устала ждать его появления. Она вжималась в стену, стискивая в руке костыль, вытирала грязным рукавом пот, проступавший на лбу, выпрямляла ноги и снова садилась на корточки. А он все не переступал порог ее темницы. Пришло время присоединиться к этой вечеринке, но Бет пока еще не могла выйти наружу. Последняя петля доставила ей больше хлопот, чем она ожидала.
У ее ног моргнула лампа. Бет экономила керосин. Но его осталось лишь на несколько минут. Бет могла выбить штифт из последней петли и в темноте, но это стоило бы ей еще больших усилий. Ей следовало придумать более эффективный план.
Бет посмотрела на штифты, которые уже вытащила из петель и снова вернула на место на случай его преждевременного прихода.
«Ну конечно!»
Чем мучиться с костылем, она могла использовать теперь в качестве рычага вынутый штифт, а костыль превратить в молоток. Бет вытащила верхнюю железку, подсунула его под нижний и осторожно ударила костылем-«молотком». Металл лязгнул о металл чересчур громко. Хуже того, этот лязг подхватило эхо. Бет решила ударять по штифту одновременно с громыханьем самых тяжелых шагов, но эти шаги почему-то стихли.
Послышался скрип двери. Ах, этот жуткий скрип, предвестник его появления!
Он приближался.
Бет задула лампу, отступила к стене справа от двери. От голода и резких движений у нее закружилась голова. А его шаги вдруг снова стихли – похоже, у лестницы в погреб, которую ей нарисовало воображение. А потом донесся новый звук. По крайней мере, новый в привычной для нее последовательности. Это был скрип закрывавшейся двери. Почему он закрыл ее в этот раз? Бет впервые подумала о люке в потолке над головой.
А затем она ощутила легкое сотрясение ступеней – он двигался к двери в темницу. «Интересно, я теперь всегда буду слышать его тихие шаги? – подумала Бет. – И реагировать на них, как собака Павлова на колокольчик?»
Неужели она была обречена сжиматься всякий раз при звуках, похожих на эти?
Бет хотелось на это надеяться. Потому что такая реакция означала одно: она осталась жива.
Глава 52
В хижине горел свет, рядом стояли две машины. Но я не увидела синего «Шевроле» Эда. Хотя он ведь мог больше не ездить на нем…
По дороге к хижине, пока ноги лихорадочно крутили педали, я попыталась разработать план. Но разум застлал ужас, в голову лезли дурные мысли, воображение рисовало то Джуни в лапах Эда, то ее тело, извлеченное из каменоломни и смотрящее на меня пустыми, стеклянными глазами.
С губ слетел всхлип.
Я затормозила, бросила велосипед, вошла в хижину через переднюю дверь.
Гостиная выглядела так же, как и тогда, когда меня привел сюда Ант. Только диван был отодвинут к дальней стене, а большой, заляпанный пятнами ковер сдвинут в сторону, обнажив в центре комнаты люк.
Ант расположился в том же кресле возле спальни, в котором он сидел, когда заставлял меня снять футболку.
Рикки стоял, прислонившись спиной к холодильнику в кухонной секции, с зубочисткой во рту.
А рядом с Рикки…
Рядом с ним стояла моя маленькая сестренка, целая и невредимая. Но при виде меня она явно испытала облегчение, а в следующую секунду ее глаза наводнили слезы. Я никогда бы в это не поверила, если бы не увидела все собственными глазами. Рикки и Ант были участниками этой жуткой сцены. Пэнтаунские мальчишки, возомнившие себя взрослыми и самостоятельными и плясавшие под дудку Эда Годо!
Что там Ант говорил об Эде? «С ним мне не надо ни о чем думать». То же самое сказал отец о Джероме Нильсоне в средней школе.
Только где был Эд?
– Привет, Хизер, – произнес Рикки так, словно ожидал меня увидеть в этой хижине.
– Джуни, иди ко мне, – позвала я осипшим голосом.
Всего несколько метров отделяли меня от сестры и Рикки. Джуни сделала робкий шажок в мою сторону; движения сестры были скованны. Я поняла: ужас почти парализовал ее тело.
Рикки выпрямился, переступил с ноги на ногу. Его волосы были напомажены, как у Эда; усы сбриты; круглые, как шары для боулинга, глаза ввалились, словно он не спал несколько суток кряду. Одет Рикки был в спортивную футболку «Пантер», бейсбольной команды Пэнтауна, и обрезанные шорты.
Парень выглядел как Рикки, но он не был Рикки.
Тем Рикки, которого я знала. Тем милым мальчишкой, который с гордостью показывал мне свою железную дорогу, который навещал меня с Миссис Брауни, когда я боялась выйти из дома, который прозвал меня Тыквой, чтобы нам не приходилось делать вид, будто мое ухо целое…
От этого мальчишки ничего не осталось.
– Джуни Кэш, – прорычал другой, незнакомый мне Рикки. – Не ходи к сестре, если не хочешь нажить неприятностей.
Джуни застыла, усмехнулась Рикки, показав зубы, запачканные любимым маминым блеском для губ. Под ужасом в ее растянутых губах я распознала очертанья той улыбки, которую мы тренировали перед зеркалом все лето.
– Я как раз говорила Рикки, – не сводя взгляда с парня, затараторила сестренка; ее голос явно был не в ладах с заторможенным телом, – если они решили устроить здесь, в хижине, вечеринку, я могла бы приготовить еду. Я сказала им, что видела, как ты готовила для нашей семьи; это то же, что готовить для друзей. Только я сказала, что мне надо съездить для этого в магазин, купить готовые обеды. – Джуни обратила свою полную ужаса улыбку ко мне: – Хизер, ты хочешь поехать со мной в магазин? Купить какие-нибудь замороженные полуфабрикаты?
При виде неподдельного страха сестры, того, как отчаянно она пыталась его скрыть, мне захотелось взвыть. Должно быть, она улизнула из дома и прикатила сюда на велике, наивно поверив, что здесь будет весело. И, наверное, радовалась, что ей удалось провести не только свою бдительную, надоедливую сестру, но и секретного агента, пробраться сюда ради встречи с предметом своего обожания. Только Джуни не подозревала, что этому взрослому парню нравились ее рыжие волосы, потому что они напоминали ему о первой подружке, что он похитил рыжеволосую Бет Маккейн и убил официантку в Сент-Поле, которая тоже была рыжеволосой – я в этом не сомневалась.
Джуни не могла этого знать. Она была еще девочкой, при том что выглядела как взрослая женщина – с голубыми тенями на веках, мамиными румянами на щеках, блеском на губах и уже девичьей грудью, оттопыривавшей желтый укороченный топ с оборками, выкраденный из моего шкафа. У меня не хватило мужества его носить, а вот Джуни выбрала его, чтобы надеть. Она не знала, что Рикки с Антом не играли.
Но где же был Эд?
Рикки оторвался от стены:
– К черту продуктовый магазин, детка. Я скажу тебе, когда ты сможешь уйти.
– Сюда едет полиция, – соврала я, поборов желание метнуться вперед и схватить Джуни. А что мне оставалось? – Они знают, что вы с Эдом сделали с Морин и Брендой.
– Я не имею никакого отношения к смерти Морин, – сказал Ант.
Я подавила всхлип: я оказалась права…
Рикки, чертыхнувшись, в три шага оказался рядом с Антом. И ударил его так сильно, что голова Анта отскочила от стены за его спиной; из носа парня брызнула кровь, на глаза навернулись слезы. Ант прикрыл нос рукой, но и только. Он больше ничего не сделал. Просто воспринял как должное. Даже не пикнул.
– Держи свой чертов рот на замке, Денке, – рявкнул Рикки.
Я бросилась вперед, схватила Джуни. Едва сестренка прильнула ко мне, ее тело пробила дрожь. Но глаз от Рикки она отвести не смогла. Рикки развернулся к нам лицом.
Я сунула руку в сумку, сжала рукоятку ножа. И тут же осознала: даже если я вытащу нож, мне не хватит мужества пустить его в ход. Надо было придумать что-то другое. Я почувствовала соль на губах, облизала их. Рикки вышел куда-то из хижины, должно быть, по нужде. Он полностью слетел с катушек. Это было очевидно. С нами остался лишь Ант. И возможно, в нем еще сохранилось что-то нормальное, человеческое. Мне нужно было достучаться до парня. До прихода Эда. Потому что Эд не стал бы играться с нами, как Рикки.