— Можно я его нарисую? — попросил он, и я разрешил.
— Это мальчик или девочка?
— Мальчик, — уверенно заявил я, хотя на самом деле понятия не имел, кого именно мы поймали. Такой большой, уродливый. В своем драконьем мире этот зверь, конечно, мог быть и нежной девушкой.
— Проснется он, по-твоему?
— Он и сейчас не спит.
— Почти не двигается.
— Погоди, еще увидишь.
— А имя у него есть?
Я рассмеялся. Как будто речь шла о домашнем питомце.
— Понятия не имею.
— Придумал, — сказал Скип, — назови его Бинго.
— Бинго?
— Ну да. Чем тебе не нравится? Хорошее имя. Эй, Бинго! Бинго!
— Это же не пес, — возразил я.
— И что с того?
«Бинго» звучало как-то глупо. Я долго пытался сопротивляться, но кличка все равно прижилась. В имени Бинго нет ни капли достоинства. Сам я никогда не называл зверя так.
— Как наш Бинго поживает? — весело интересовался капитан Проктор.
— Отлично, сэр.
— Ну и прекрасно.
— На вот, — кричал кок Уилсон Прайд, выглядывая из кубрика и протягивая мне кость, — вдруг Бинго захочет!
Но Бинго ничего не хотел.
— Как думаешь, долго он протянет? — спросил я у Дэна.
В ответ Дэн скривил губы:
— Трудно сказать.
Он привязал палку к черпаку и пробовал лить воду из ведра дракону на нос, чтобы заставить его пить, но тот даже глаз не открыл.
— Видал я случаи и похуже, — бодрился Дэн. — Грустят они, понимаешь. Ты бы и сам загрустил. Он небось думает, что умер и попал в ад. Попробуй сам, Джаф. Только не подходи слишком близко.
Страшно мне не было — дракон казался совершенно обессиленным. Я подобрался ближе, Дэн передал мне черпак. Я вылил воду зверю на нос. В ответ — ничего.
И так всякий раз. Ни единого движения. Каждый день я приходил и беседовал с ним.
— Привет, старик! Ах ты, старый, глупый драконишка, — говорил я, — может, побегаем? Чего ты хочешь, а? Знаю, тебе плохо, но мог бы разок и попытаться. — Я ослабил веревку, чтобы ему было удобнее. — Там, куда ты направляешься, ни в чем недостатка не будет, — убеждал я зверя. — Мистер Фледж — он знаешь какой богатый, жуть просто. Сумасброд, что с него возьмешь. Будет тебя холить и лелеять, ты уж мне поверь.
И по-прежнему ничего в ответ. Ничего. А потом вдруг, спустя шесть дней, мой подопечный решил утолить жажду. Я стоял футах в четырех от него, с палкой и примотанным к ней черпаком, собираясь плеснуть воды ему на морду. Дракон моргнул, выбросил желтую ленточку языка и раскрыл свою жуткую пасть, обнажив розовые десны. На секунду мелькнули острые белые зубы. От неожиданности я подпрыгнул, и это заставило зверя дернуться в мою сторону.
Я выскочил из клетки и защелкнул засов.
— Хороший мальчик! — похвалил я своего питомца, отойдя на безопасное расстояние от решетки. — Молодец!
Дракон подозрительно посмотрел на меня своими маленькими поросячьими глазками и опять застыл на весь день. Еще несколько дней без единого движения — зверь лишь следил за мной взглядом, наблюдая, как я ворошу подстилку и чищу бассейн, не спуская, в свою очередь, глаз с него. «В конце концов, ты всего лишь животное», — рассуждал я. Весь ужас, который вызывал во мне прежде образ дракона, успел рассеяться. Я видел, как его сородичи объедали тушу, и это было страшно, но годы, проведенные у Джемрака, научили меня, что за самыми свирепыми и жуткими повадками может скрываться сложнейшая внутренняя организация, а в этом дракону было мало равных. В драконьих глазах глупости было не больше, чем в камне. В самые страшные минуты безумия эти древние глаза оставались бесстрастными, словно звезды; всезнающие, они принимали происходящее с извечной мудростью. Они знали: жизнь и смерть суть одно и то же: все та же боль и пища, борьба и умирание. И знание это было заключено в глазах дракона. Знание и вся первозданность его жизни. Глупым он не был, это точно.
Настал момент, и я понял, что зверь выживет. Он съел борова, и сделал это очень вовремя, как раз после ужина, когда вся команда высыпала на палубу. Прежде я уже приводил ему живых свиней, но дракон не обращал на них внимания. На этот раз я, как и раньше, завел борова в загон; тот подошел к кормушке и принялся рыться в овощах, но минут через десять я заметил, что мой подопечный одним глазом пристально следит за добычей. Шансов у борова не было никаких. Работая у Джемрака, я ни разу не видел, чтобы все происходило так быстро. Дракон сидел неподвижно, как скала, а потом раз — прыгнул на шесть футов, почти во всю длину своей веревки. Щелк — и боров уже в пасти. Смотреть на это было жутко. На крик жертвы, исполненный ужаса, сбежались почти все. Зверь перекусил борову шею, с жадностью заглотав его голову, всю целиком, до плеч и верхней части передних ног. Челюсти хищника раздвинулись до невозможных размеров, как у змеи, и он принялся трепать тушу, перекатывать ее из стороны в сторону и молотить ею об пол. Дракон проглотил всего борова в несколько приемов, резкими толчками запихивая его себе в нутро, с громким чавканьем. Раздались крики одобрения. Четыре-пять судорожных усилий — и из пасти уже торчали только неподвижные, к счастью, задние ноги жертвы.
Вот и весь ужин. Боров исчез, а зверь только чавкал да высовывал раздвоенный язык.
— Хороший мальчик! — похвалил его я.
Дракон отблагодарил меня коротким шипением.
— Гадость какая, — произнес Джон Коппер.
— Ничего подобного, — возразил Габриэль. — Он что, по-твоему, ножом и вилкой должен есть?
Дэн засмеялся.
— Что ж, мальчики, — он приподнял плечи и потер руки, словно уличный фокусник, — похоже, у нас все получилось. Состояние мы себе заработали.
А ведь это моя заслуга. Я сделал так, что дракон выжил. Поимка — только начало, а вот выходить животное, чтобы оно не умерло, — совсем другое дело. Лишь теперь я позволил себе расслабиться и осознать, до чего же мне хочется домой. Домой. Оказаться на Рэтклифф-хайвей с деньгами в кармане. Возвращение героя. Купить матушке новое платье, шляпку. Чем можно удивить Ишбель? Пригласить ее в какое-нибудь модное местечко — это ей точно понравится. Угостить. Потанцевать с ней. Выпить хорошенько, рассказать о своих приключениях. Чего бы ей такого привезти? Веера, бусы и перья.
— Теперь он не пропадет, — довольно произнес Дэн. — Он не пропадет, а я смогу уйти на покой.
— Ты? На покой? — Тим с усмешкой примостился на брашпиле. — Не могу представить себе тебя в кресле у камина.
— Ха-ха, вот тут ты ошибаешься, — возразил Дэн. — У меня одно желание — дождаться конца путешествия и навсегда завязать с морем, больше мне ничего не надо.
— Вам, мистер Раймер? — с улыбкой переспросил капитан. Он стоял рядом с Рейни и Генри Кэшем.
— Мне, капитан, — подтвердил Дэн.
Мы смотрели на дракона, а он разглядывал нас, оставаясь неподвижным. Только язык высовывался и моментально исчезал.
— Старина Бинго, — произнес капитан. — Что, если его назовут драконом Раймера? Называют же животных по имени тех, кто их открыл.
— Бессмертие! — воскликнул Дэн. За ужином он успел изрядно набраться и теперь пребывал в самом благодушном настроении. — Выпьем же за это. И за жирный кусок, который заработал каждый на этой посудине. Феликс, сынок, сбегай, принеси мой стакан.
— Уж если и давать этой твари чье-то имя, то надо назвать ее в честь этого парня, — заметил мистер Рейни, указывая на меня. — Ведь это он ее выходил.
Я.
Не знаю, почему его слова так меня тронули. Рейни — единственный на корабле, кого я боялся. Именно этого человека с крупным темным лицом и беспокойным взглядом, а не капитана. Как сказал при отплытии Габриэль, наш капитан не очень-то подходил для своей роли. Я уже успел повидать других капитанов, и те всегда держались особняком — так у них принято. В отличие от Проктора. Этот разгуливал по палубе с легкой улыбкой на веснушчатом лице в надежде всем понравиться. Иногда он отпускал шутки: «Здорово у тебя с канатами выходит, а, мистер Канатчик? Ха-ха! Да ты на все руки мастер!»
Ха-ха-ха. Это вам не Рейни. Старпом мог заставить человека замолчать одним недовольным взглядом.
И тут вдруг похвалил меня перед всеми.
Заслуженно, вообще-то. Вполне заслуженно.
«Справедливый человек мистер Рейни, — подумал я. — Вот так-то, никогда нельзя торопиться с выводами».
— Ваша правда, — согласился Дэн, приобняв меня за плечи, — Джаф у нас молодец.
Феликс принес стакан с джином, и мой наставник поднял его со словами:
— За Джафа! — И тут же залпом выпил.
— Что, правда на покой собрался? — спросил я у него, когда мы вернулись на бак. Саймон принес из кубрика скрипку и теперь настраивал ее, подкручивая колки.
— А то! — Голос у Дэна был веселый, он радостно размахивал руками. — Все проходит. Завершу свою блестящую карьеру на пике славы — доставлю это величественное создание в Англию.
Солнце зашло уже час назад, и по морю скакали странные огни.
— Это ведь будет почти как смерть? — подал голос Скип.
— В смысле?
— Если Дэн уйдет на покой.
— Смерть в жизни, жизнь в смерти. Эх, друзья мои, товарищи! — Дэн снова принялся разглагольствовать в манере плохого актера.
— Если подумать, — продолжал Скип, — мы только и занимаемся тем, что умираем.
— О чем это ты? Совсем свихнулся? — толкнул его Тим. — Можешь по-человечески объяснить?
— Главный бог мне сказал, что я не обязан ничего объяснять, — заявил Скип. — Не все должно быть понятным. И я не должен быть понятным.
— Не волнуйся, тебя и так никто не понимает, — успокоил его Тим.
— Сколько лет ты ходишь в море? — спросил я Дэна.
— Сорок три года, — ответил он не задумываясь.
Я посмотрел на его рот, обрамленный морщинами, на слегка скошенный глаз и попытался представить его салагой вроде нас с Тимом; это оказалось несложно. Дэн был из тех людей, которые с рождения до смерти особенно не меняются.
— Как Бинго, — Скип продолжал гнуть свое, — как его прежняя жизнь на острове и теперешняя — здесь. — Саймон принялся наигрывать сонную мелодию. — Как я, когда мне было три года.