Напротив кровати подвешен большой телевизор. Интересно, что чаще всего смотрит Демин: спорт, новости, передачи про животных, про политику, сериалы или жесткое порно?
– Присаживайтесь, – он предложил ей присесть на кровать с одной стороны, сам же расположился по другую сторону, что возле окна. – Минуточку.
И тут она увидела ее. Свою жертву. Свою соперницу. Да так близко, крупным планом, что у Зои перехватило дыхание. Она полстены занимала своим роскошным белым телом. Нагая, бесстыжая, она спала, раскинувшись на вот этой кровати, на которой сидела сейчас сама Зоя, и казалась совершенно спокойной. Она крепко спала. И никакие предчувствия ее не одолевали. Разве могла она знать или чувствовать, что через некоторое время свалится в ледяной грязный подвал под лестницу, где ее голова разобьется, как орех.
Замелькали и другие кадры, Зоя едва успевала их снимать на свой телефон. И везде, на всех снимках, Ирина спала. Она не знала, что ее снимают. Но снимки были скорее художественными, чем пошлыми, и уж точно не порнографическими. Это была эротика высшего пилотажа. Вот только сама Зоя никогда и никому в этом не признается.
Зое было горько осознавать: теперь, когда она увидела эту Ирину обнаженной, она поняла, что у Виктора была причина увлечься ею. Зоя тоже была стройна, и, попади она в объектив талантливого фотографа Демина, быть может, выглядела бы не хуже. Но просто она надоела своему мужу, вот и все.
– Хороша, да?
Он проявил бестактность, забывшись. Она поняла это. Не со зла. Просто тоже был увлечен когда-то этой девушкой.
– Да, она красивая, – зло процедила Зоя. – Но вы должны знать, что она шлюха! Говорю же, она любовница моего мужа!
Она сумела не проговориться и не произнести эту фразу в прошедшем времени, к примеру: «Она была любовницей моего мужа!» Да, она же и сейчас его любовница! Во всяком случае, если Демина будут когда-нибудь допрашивать, он, вспомнив их сегодняшний разговор, не скажет, что его насторожило сказанное в прошедшем времени. Нет, незнакомка, вернее, женщина по имени Зоя, которая заявилась к нему с телефоном убитой, разговаривала так, как если бы разыскивала любовницу мужа, расспрашивала про нее. Вот так.
– Да, я понимаю вас. Конечно, вам это неприятно. Но вы должны знать, что, может, ваш муж и остыл к вам, как это зачастую случается с нами, мужчинами, но вы, как женщина, ничуть не хуже Ирины. И эти ваши злость, раздражение и близость к истерике лично меня даже возбуждают.
И с этими словами он вдруг перекатился на ее сторону, повалил Зою на подушки и принялся целовать. Зная про себя все, насколько она сейчас не готова к подобному – не накрашена, не причесана, да и одета буднично, хотя белье ее всегда было безупречным, – Зоя задохнулась прежде всего от неожиданности и от того напора и силы, с которым Демин набросился на нее. Неужели ему доставляет удовольствие секс с каждой встречной? Ведь она пришла к нему с печатью брошенки, обманутой женщины, раздавленной и оскорбленной изменой мужа. Что привлекательного он в ней нашел? А если бы ей было не тридцать два года, а шестьдесят?
– Что вы делаете? Пустите меня немедленно! Я буду кричать!!!
– Ну и кричи… Это же прекрасно! Да расслабься ты, хватит уже вырываться! Подумаешь, муж изменил. Ну и ты тоже ему измени! Получи удовольствие.
Сколько раз Зоя читала и смотрела телевизионные шоу об изнасиловании и всегда думала, что женщина, если захочет, если она здорова и не пьяна, сможет вырваться из рук мужчины. Но сейчас, когда Демин подмял ее под себя и держал одной правой обе ее руки над ее головой, пригвоздив к подушке, а коленом раздвигал ее бедра, она поняла, насколько недооценивала мужскую силу и ловкость. Демин был словно натренирован, у него было рассчитано каждое движение. Она допускала, что он и прежде проделывал такое, играя с женщинами. Но теперь-то была не игра. Или все-таки игра? И где эта грань, разделяющая игру от насилия, за которое мужчине придется расплачиваться тюрьмой? Все зависело только от нее. Если она уступит и позволит ему все с собой сделать или даже ответит на его желание, то это станет игрой. Если же прокусит, к примеру, ему щеку или губу, а коленом пнет его в пах, чем разозлит его, то это будет уже классическое изнасилование.
Но пока она раздумывала, ее колено на самом деле садануло ему пониже живота, и Демин от боли вскрикнул, отпрянул от нее и даже успел отшвырнуть ее от себя, столкнув с кровати.
– Сука! Старая уродина! Убью!
Она упала, больно ударившись головой о край прикроватной тумбочки, а сверху на нее свалилась еще и лампа!
– Какие же вы все твари! – закричала она, медленно поднимаясь и держась за голову. – Хоть бы у вас у всех все отсохло и отвалилось!
Больные! Больные! Ничего-то вас, кроме этого, не интересует! А ты… ты, Демин, просто извращенец, больной на всю голову мужик, который коллекционирует баб! Меня еще твоя соседка предупредила, но разве я могла подумать, что ты набросишься на меня! Я пришла к тебе с болью… У тебя нет сердца! Думаю, ты и соседку-пенсионерку свою пользуешь, а она в знак благодарности поливает твои герани или кактусы…
Демин, все еще лежа на кровати и держась за живот, смотрел на Зою таким страшным взглядом, что она поняла – надо бежать. Вот просто со всех ног, пока он ее здесь не прибил окончательно.
Вот говорят же, что человек может не вспомнить, как добрался туда-то и туда-то. Это чистая правда. Она на самом деле не поняла, как оказалась уже в своей машине. К счастью, телефон Ирины (да, теперь у жертвы имелось имя!) Зоя после разговора с Деминым успела сунуть в сумочку. Вот и славно. Если когда-нибудь в доме Демина появится полиция в связи с убийством Ирины и всплывет номер этого телефона, то объяснить факт нахождения аппарата у Зои будет проще простого: она нашла его в кармане куртки мужа. Примерно такое же объяснение она на ходу придумала и для такого количества фотографий убитой Ирины на своем телефоне – скачала с телефона мужа!
Зоя мчалась в город, чувствуя, что находится в таком состоянии, при котором и вовсе опасно садиться за руль. Она рискованно обгоняла, резко поворачивала и неслась куда-то, пока не поняла, что надо уже вернуться домой, чтобы все хорошенько обдумать.
Но перед тем как поехать домой, она притормозила возле поликлиники. Да, она, как настоящая убийца, не могла не вернуться на место преступления. Быть может, кто-то в ее присутствии случайно обронит словечко о найденном под лестницей трупе. В регистратуре кто-то скажет или еще где. На прием к своему гинекологу она точно не попадет, у нее нет талончика. Но вот записаться к врачу в регистратуре она может. К тому же ей действительно нужно избавиться от спирали.
Она какое-то время посидела в машине, наблюдая за своими руками. Положив кисти на руль, она всеми силами старалась остановить их тряску. Но ничего не выходило. Эта нервная дрожь не подчинялась ей. Больше того, ходуном ходили и плечи, а все тело было напряжено.
Из окна машины она видела сломанные перила подвала, те самые, которые не выдержали тяжести довольно хрупкого тела Ирины. Кстати, а как ее фамилия? Вот дура ты, Зоя, почему же не спросила? Хотя вряд ли Демин знает своих девушек по фамилиям. Зачем ему это?
Снег вокруг того места, где произошло побоище, повлекшее за собой смерть, был нетронутым, а это означало, что после трагедии там никто не появлялся. Да-да, это так, потому что и толщина снежного покрова указывала на то, что никакой полиции на месте не было. Подходить и смотреть она не станет. Надо быть круглой идиоткой, чтобы так поступать.
Получается, что труп до сих пор там. План созревал быстро. План дерзкий и жестокий. Но что поделать? Каждый должен платить за свои проступки. И не только Зоя.
Она поднялась в поликлинику, стараясь вести себя естественно. Вежливо поздоровалась с пожилой женщиной из регистратуры, получила талончик, сказала что-то про снегопад и мороз, после чего вернулась в машину. Нет, никто и ничего не сказал про найденный труп. Хотя глупо было надеяться, что в тот момент, когда она там окажется, кто-то что-то скажет в тему.
Виктора, к счастью, дома не было. Отсутствовал еще один мощный раздражающий фактор. Шлялся где-то, искал свою Ирину, плакался кому-нибудь в жилетку, говорил какие-то неприятные вещи о своей жене. Он такой. Хотя есть ли у него вообще друзья? И с кем он в последнее время общается? С кем так близок, что посвящает его в свою личную жизнь, кто в курсе того, что его любовницей является Ирина? А что, если это Демин? Уф… Ну и глупости же лезут в голову!!!
Конечно, телефон Ирины был давно отключен. Ни к чему дразнить Виктора дерзкими звуками танго. И вообще не надо сейчас думать о нем. Надо собраться с силами, подкрепиться, выспаться, потому что ночью будет много работы. Очень много.
Зоя достала из морозилки половину курицы, сварила суп. Зимой куриная лапша – самое то! Пока варила, выпила пару чашек кофе. И только потом пожалела, что сделала это, хотела же после обеда поспать.
Подстригла ногти. Хоть и жалко было, да только теперь не до красоты. Будет хуже, если обломки ее ногтей окажутся не в том месте и приведут следствие прямо к ней домой. Нет-нет, ее не так-то легко поймать!
Достала старые кроссовки, в которых ездила на дачу к подруге, где они вдвоем ловили рыбу. Обувь была такая старая, что грозила рассыпаться в самом скором времени.
Она сунула кроссовки в пакет, туда же положила пачку влажных салфеток, фонарик, бутылку жидкости для розжига, спички, зажигалку и кучу предметов, которые могли ей понадобиться уже через несколько часов.
Приготовила одежду, даже дождевик, хотя и понимала, что это глупо.
В большой плотный мешок для мусора сложила старую банную простыню, веревки, широкую густую щетку для пола.
Все это она спрятала в углу своей спальни и легла спать. Кофе, на удивление, только поспособствовал сну. Она проспала до самого вечера, и, когда открыла глаза, увидела, что за окном стемнело, как если бы наступила ночь. Да, зимой темнеет так, что трудно определить, который час. Но было всего лишь семь вечера.