– Валя, вы где?
– Да не знаю я… – та почти плакала от досады, что потеряла ее. – Я потеряла вас из виду.
– Это нестрашно. Мне только что перезвонили. Он извинился, сказал, что вспылил и уже на пути к нам сюда. Так что разворачивайтесь и езжайте на старое место. Я тоже еду…
– Поняла.
Зоя отключила телефон. Ну вот и все. Она вышла из машины, прошла несколько метров до ворот, ведущих на засыпанную снегом железнодорожную ветку, и, проваливаясь в сугробы, подошла к фабрике с другой стороны. Вошла в проем между бетонными развалинами и, спрятавшись за стеной, устроилась на безопасном расстоянии и стала наблюдать за площадкой перед фабрикой.
Первым подкатил серый «Фольксваген», и почти сразу же показался черный «Мерседес».
Суркова вышла из машины, увидела выходящего из «Мерседеса» Демина и даже попятилась, вероятно, увидев выражение его лица.
Зоя вдруг испугалась, что ничего из ее затеи не выйдет, Демин окажется трусом и не сумеет правильно срежиссировать разговор.
– Вы Суркова? – спросил он, голос его при этом дрожал. Занервничал, котяра!
– Да, я… Вы привезли деньги? – явно собравшись с духом, спросила, в свою очередь, Суркова.
– Какие еще деньги? За что, голуба?
– Как за что… За молчание… Может, вы просто ничего не знаете…
– Ты зачем подкинула мне труп, сука?
– Какой еще труп? Вы о чем? – Суркова начала пятиться, споткнулась, вероятно, о кирпичи, которые не было видно под снегом, и так неловко упала навзничь, что вскрикнула.
«Не хватало еще, чтобы и эта тоже разбила голову и померла!» – подумала Зоя, прикусывая губу.
Но Суркова не ударилась. Барахталась на снегу, как жук, бросала какие-то реплики типа:
– Вы просто не знаете ничего! Вы должны были привезти деньги!
– Жизнь мне решила испоганить, да? В тюрьму меня упечь? Сука ты страшная…
Осыпая Суркову грязными ругательствами и уже не владея собой, Демин, словно в него вселился дьявол, набросился на женщину, и Зоя своими глазами видела, как он душит ее! Несчастная хрипела, извивалась и барахталась, дрыгая своими толстенькими ногами в коричневых колготках и коротких черных сапогах, а Зоя, понимая, что недооценила Демина и с ужасом видя перед собой самое настоящее убийство, похолодела от страха. А ведь он мог и ее тоже удушить еще там, в доме, в Бересте… И вот в какой-то момент все стихло. Ноги Сурковой, торчащие из серого пуховика, замерли на снегу, успокоились. Руки тоже оказались раскинутыми в разные стороны, и теперь ее тело напоминало какую-то уродливую темную растрепанную звезду. Зою затошнило – она поняла, что Суркова мертва.
Демин встал, отряхнулся, сплюнул в сугроб и подошел к машине.
Он уехал. Машина резко развернулась, завизжала, как живое существо от нестерпимой боли, и рванула прочь от этого страшного места. Зоя, как никто другой, отлично понимала теперь Демина, его чувства, переживания и накрывшие его страхи. Она и сама жила в том же аду. Хотя нет. Как она могла вообще сравнить эти два убийства, ведь Ирину она убила случайно, это был несчастный случай. А вот Демин знал, что делает. Хотя был наверняка в состоянии аффекта, в шоке. И никто из его окружения не подумал бы, что он способен на убийство. Когда его арестуют и будут допрашивать его родных, друзей, коллег, первое, что услышит следователь: нет, он не мог убить эту женщину, Олег вообще не такой, ищите настоящего убийцу.
Могла ли Зоя, подставляя Суркову и заманивая ее сюда, предположить, что Демин убьет ее? Она была уверена, что он запугает ее, заставит молчать, а уж как он это сделает, она могла только предполагать. Хотя вполне допускала, что он пригрозит Сурковой убийством, намекнет, что «закажет» ее, если она не заткнется. Но чтобы он сам набросился и своими руками сдавил ей горло?!. Нет, такого поворота она не ожидала.
Вытоптанная, с посеревшим снегом площадка рядом с развалинами старой фабрики с темной кляксой мертвого тела будет ей теперь сниться. Зоя была в этом уверена. Но ведь там были и следы ее машины и обуви. Ну и пусть. Свои теплые ботинки она уничтожит вместе с кроссовками, сожжет. Это решено. Что же касается машины, то как ее могут найти? Мало ли кто мог там проезжать? Вот если была бы зацепка или какая-то видимая, очевидная связь между Зоей, Сурковой и Деминым, тогда проверили бы ее машину. А так… Хотя стоп, связь между Зоей и Сурковой точно была. Это факт. Суркова звонила ей. Но мало ли кому она звонила? Быть может, она хотела купить у Зои машину? И даже если предположить, что их двоих видели беседующими в арке между домами, что ж с того? Пусть проверяют. Их ничего, кроме разговоров не связывает, они нигде не пересекались по жизни, просто жили в соседних домах. Так думала Зоя и успокаивала себя этим. Но чтобы натравить полицию на одного Демина, надо было действовать мгновенно!!! Чтобы он даже до дома не успел доехать, как его схватили…
Она понимала, что сюда, на площадку, он уже точно не вернется. Даже если поймет, что совершил ошибку, не забрав с собой телефон Сурковой, еще одно связующее звено, но только уже между Сурковой и Деминым непосредственно. Ведь когда труп найдут, то первым делом проверят телефон жертвы, а там и сообщение, и звонок от якобы Сурковой Демину. Откуда кому знать, что писал или звонил совершенно другой человек с телефона Сурковой? Сам телефон Зоя перед тем, как вернуть хозяйке, тщательно протерла влажной салфеткой, а когда передавала, была в перчатках.
Зоя вышла из своего укрытия, прислушалась. Было очень тихо. Даже если бы Демин все же нашел в себе силы вернуться, она услышала бы звук мотора и успела бы спрятаться.
Она пулей метнулась к распростертому на грязном снегу телу. Рядом валялась сумочка. Зоя, в перчатках, открыла ее – там телефона не было.
Тогда она, стараясь не смотреть в ту сторону, где находилось лицо покойницы (хотя мельком она, конечно, успела увидеть ее выпученные глаза и зияющий рот!), проверила ее карманы и, к счастью, нашла телефон. Ох уж эти телефоны! Вот кто настоящие убийцы! Достаточно врагу взять твой телефон и произвести некоторые нехитрые манипуляции, позвонить ли кому, отправить сообщение или компрометирующий снимок, как все, готово дело – человек уничтожен! Унижен, оскорблен, подставлен…
Внезапно Зою охватила тихая радость. И радость эта была дурная, странная, болезненная. Она смотрела на эту радость в каком-то головокружительном, тошнотворном состоянии – это был снег, падающий на голову, на руки, на щеки и лоб, но, главное, на землю… Если и дальше он будет падать такими же крупными спасительными хлопьями, то следы Зои он вполне может покрыть уже к тому моменту, как здесь появится полиция.
Зоя тяжело дышала. Сейчас ей предстояло на пару минут превратиться в живую Суркову. Обдумывать предсмертный короткий монолог, по сути, крик о помощи она не стала, просто позвонила в полицию и, задыхаясь, принялась путанно, громко и истерично объяснять, что ее сейчас будут убивать, и что она, якобы понимая, что у нее уже не осталось времени, сейчас все свершится, назвала место, где находится, и, главное, произнесла имя и фамилию своего предполагаемого убийцы «Олег Демин», тот самый, что из ревности убил свою любовницу, «бедняжку Ирину», труп которой сейчас находится в поселке Береста по адресу… Затем она издала какое-то рычание, судорожные хрипы и все, отключила телефон, как если бы ее прервали, может, уже и убили.
После этого гнусного театрального представления Зоя и сама охрипла. Перекрестившись, глядя куда-то мимо трупа, в снег, она, прихватив сослуживший ей хорошую службу телефон Сурковой, как если бы его забрал с собой убийца, вернулась в машину, где извлекла из аппарата Сурковой сим-карту, намереваясь выбросить ее по дороге в Москву. Понятное дело, что эти манипуляции ей пришлось проделать без перчаток, а потому перед тем, как избавиться от карты, она снова тщательно стерла свои следы влажной салфеткой.
Вырвавшись на шоссе, она выбросила в открытое окно и сим-карту, и телефон, и теперь ей оставалось только одно – терпеливо пережидать то время, пока будет идти следствие по делу об убийстве Ирины и Сурковой, и надеяться на то, что ее «не зацепят». Но вот как она будет все это время жить, чувствовать себя, не полезет ли на стену от страха, не свихнется ли – как угадать?
Почему-то картина происходящего казалась смазанной, полустертой, мысли путались. И вдруг до нее дошло – вот она, настоящая удача! Текст того самого сообщения, о котором она только что подумала, но потом сразу забыла. «Если вы дадите мне 200 тыс. рублей, никто не узнает, что находится у вас в гараже. Соберите деньги, я с вами свяжусь».
Ну вот и все! Вон он, мотив! Следователь без труда разберется, что это убийство не что иное, как способ Демина избавиться от шантажистки. Тот, конечно же, будет отказываться, открещиваться от знакомства с этой женщиной. Безусловно, он обратится к помощи адвоката, но как тот ему сможет помочь, если налицо два трупа! Хотя она допускала и такой вариант, что Демин уже успел избавиться от трупа Ирины. Но куда он мог его деть? Вряд ли он спрятал на территории дома. А если он его вывез, то следы трупа могут остаться в багажнике машины или на заднем сиденье, в зависимости от того, как он его перевозил.
А что, если он расскажет о том, что незадолго до всего этого к нему приходила жена любовника этой Ирины, женщина по имени Зоя?
Уф…
Зою в очередной раз бросило в пот. Она уже не испытывала никакого облегчения, избавившись от Сурковой. Хуже того – она понимала, что увязает в этой мерзкой, опасной, смертельной паутине…
Может, уехать, ко всем чертям? Спрятаться? А что? Деньги у нее есть, документы пока все в порядке. Поехать куда-нибудь в глухую деревню, снять там комнату или просто пустующий дом и жить тихо, пока все не уляжется?
Но как она узнает, что все улеглось?
Так, предаваясь самым невеселым мыслям, она въехала в Москву и помчалась домой.
13
Мысли его не складывались в стройную логическую линию. Он напрочь лишился возможности соображать. И уж точно не мог понять, как это он, Олег Демин, в сущности, нежный и ласковый мужчина, добрый и щедрый, который еще недавно не был в состоянии даже прикоснуться к трупу Ирины, через некоторое время потерял контроль над своими эмоциями и задушил пожилую женщину. Он ведь даже представления не имел, как вообще можно задушить человека. Только в кино видел. Но, испытывая к этой бабе такую мощную, просто звериную злобу и ненависть, вынес ей приговор и тотчас привел его в исполнение. Понятия не имел, что делает. Словно его руки сами все решили за него и вцепились в горло, в это мягкое и теплое, пахнущее потом и какими-то кислыми духами, горло Сурковой.